Зло Валузии

Терпение ее, наконец, иссякло. Мысленно насылая на голову неуклюжего раба все возможные проклятья и уже придумывая ему наказание, Нэркес помчалась назад — к роковой комнате...

Начальник дворцового караула, исседон Аб-Сабал, шел разводить посты. Мелькнувшая в конце коридора женская фигура показалась ему подозрительной. Вглядевшись повнимательнее, он узнал Нэркес. Обеспокоившись, Аб-Сабал побежал к королевской спальне и обнаружил безмятежно спавших у двери часовых. В ярости наградив их пинками, он распахнул дверь.

Его опасения подтвердились. Место рядом с правителем пустовало,— а значит, женщина, которую он видел в коридоре, и впрямь была Нэркес, Осторожно тронув правителя за плечо, начальник караула попытался разбудить его. Сонный Таргитай вскочил на кровати, очумело озираясь.

Постепенно его глаза приобрели осмысленное выражение.

— Что тебе нужно?— недовольно спросил он.— Как ты смеешь врываться в покои правителя среди ночи? Тем более, когда я не один!

Он повернул голову в ту сторону, где, по его предположениям, должна была находиться Нэркес. Но там, увы,— было пусто.

— В том-то и дело, мой повелитель,— удрученно шепнул начальник стражи,— я только что видел вашу возлюбленную в старой части дворца!

— Это что еще за новости?!— гневно воскликнул Таргитай, вскакивая с кровати.— Собирай стражу и — вперед за мной!..

... При виде скорченного трупа аргиппея первым порывом Нэркес было бежать, и как можно дальше. Но перстень! Неужели неизвестный убийца забрал его? Тогда ей конец! Нэркес птицей метнулась к окоченевшему трупу раба.

Руки ее лихорадочно шарили по телу,— но тщетно.

«Неужели забрал?» Сердце на мгновение остановилось в груди Нэркес, но тут же в голове ее мелькнула мысль. Грубо схватив безжизненную голову, она стала открывать рот раба, разрывая посиневшие губы длинными ногтями. Желтые массивные намертво стиснутые зубы, ей одолеть не удалось, так что вновь пришлось прибегнуть к помощи кинжала, на котором запеклась кровь несчастного Ишпака. Разжав зубы лезвием, Нэркес ловко запустила пальцы в рот мертвеца и с торжествующей улыбкой вытащила свой перстень. Очевидно, убегая, раб засунул перстень в рот, а при падении тот застрял у него в гортани, ускорив тем самым его переход на Серые Равнины.

Обтерев перстень о край платья, Нэркес стала осторожно надевать его на безымянный палец. За этим занятием ее и застал Конан. Одним рывком киммериец накинул веревку на шею насмерть перепуганной красотки и, запрокинув ее голову назад, схватил за волосы. Приблизив губы к побелевшему от ужаса лицу Нэркес, он медленно произнес:

— Значит, трупы грабим?

— Отпусти м-меня н-немедленно! Что ты себе позволяешь?— прохрипела Нэркес.— Ты задушишь меня своей проклятой веревкой!

— Ну, веревка-то, положим, не моя,— ответил Конан, не ослабляя хватки.— Но в любом случае она предназначалась тебе, не так ли? Ведь это ты убила Ишпака?

— Нет!— в ужасе выкрикнула Нэркес.

— Довольно, игра окончилась! Ага — вот и кинжальчик твой любимый весь в крови.

Конан ловко нагнулся, продолжая удерживать девицу, и подобрал кинжал, который та в испуге выронила. Поддев острием, Конан ловко снял перстень с пальца Нэркес и поднес его к лицу. Аметист ярко заиграл в свете факела.

— Понятно!— удовлетворенно хмыкнул Конан.— Теперь дело проясняется. Значит, побежала среди ночи к старому козлу на свидание... И что ты только в нем нашла? Сбежала от молодого красавца — и к кому?! Странный вы народ, женщины! Хотя, у тебя с ним были шашни еще при старом Шульге, не так ли? А теперь тебе Ишпак стал не нужен — и ты решила его убрать. Готов спорить — у тебя под платьем еще и коробочка с ядом припрятана.

— Обыщи, негодяй!— выкрикнула Нэркес. Лицо ее побагровело от ярости.— Ну же, давай!— Пользуясь тем, что руки ее были свободны, она уверенным движением разорвала тонкое платье, почти полностью обнажив великолепную полную грудь,

Мужчины всегда так слабы на женские прелести... А когда внимание этого олуха переключится хоть на мгновение,— она найдет способ вывернуться!

— Ты мне тут телесами не сверкай!— грубо рявкнул Конан.— Не заманишь! Я тебе не мальчишка! Привыкла кружить голову безусым юнцам и старым болванам... Продолжим лучше нашу милую беседу. Значит, ты пришла на свидание, а друг твой оказался не такой уж и дурак. Дошло до него, видать, с кем связался. Вот и решил он тебя повязать и тащить к правителю. А для начала и поколотил маленько — гляжу я, ты вся в синяках! Но тебе все же удалось прикончить его...

— Это не я! Это раб!— истошно выкрикнула Нэркес.

— Да полно врать, красотка! Сама ты ему глотку перерезала — неужто думаешь, бывалый воин не отличит, чья рука нож держала? А потом ты умыла руки и побежала назад, чтобы побыстрее влезть в постель к правителю и сделать вид, что всю ночь сладко спала на его плече. Бедный Таргитай! А ведь я предупреждал, что он согрел змею на груди! Долго ты увертывалась... Только перстенек обронила, вот ведь незадача! И послала своего верного пса найти его, а заодно и прикончить всех, кто попадется на пути. Только он, к сожалению, не на того напал. Ждала ты его, ждала, и все же сама решила вернуться. Не зря говорят, что убийцу тянет на место преступления. Ведь все было так?

— А ты докажи, попробуй!— зашипела Нэркес, пытаясь укусить Конана за пальцы.— Раб украл у меня перстень и сбежал. Я хватилась и бросилась в погоню. И нашла его убитым рукой другого — такого же грабителя и вора, втершегося в доверие к моему государю. Как ты докажешь, что я была в комнате, где лежит Ипшак?

— Эх, ты, дурочка!— почти с отеческой наставительностью в голосе произнес Конан.— Вот и видно, что не в Заморе ты обучалась разбойному ремеслу! А то сообразила бы, что на мокрое дело не идут, увешавшись побрякушками.

Он сунул ей под нос что-то, и Нэркес увидела на широкой загрубелой ладони маленькую золотую сережку с янтарем.

— Признаешь?— осведомился Конан.— Это я нашел в комнате, где был убит Ишпак.

— И все равно ты ничего не докажешь, проклятый варвар!— презрительно процедила Нэркес и неожиданно истошно и пронзительно завизжала:

— Помогите! Ко мне! На помощь!

Зоркий взгляд Нэркес углядел в глубине коридора свет факелов. Не успел киммериец опомниться, как оказался со всех сторон окруженным Серебряными Грифами. А во главе их стоял полуодетый Таргитай. В глазах его застыли боль и гнев.

«Кром!»— мысленно воскликнул киммериец. Только теперь он понял, что попал в ловушку. И действительно, со стороны сцена выглядела ужасно — дюжий мужчина с гривой всклокоченных волос лапает вырывающуюся, кричащую девушку в разорванном на груди платье, а на полу лежит ее убитый телохранитель.

Со всех сторон к Конану устремились острия алебард, копий и мечей.

— Может, хотя бы сейчас-то ты отпустишь веревку, Конан?— холодно спросил Таргитай. В глазах его застыл лед.

— Таргитай...— начал было Конан, но правитель предупреждающе поднял руку.

— Не надо ничего говорить. Я все видел! Ты остался тем, кем был всегда — вором, убийцей и насильником. Я слушал твои рассказы и считал тебя благородным разбойником. Но я ошибался в тебе. Возьмите его под стражу.

Алебарды и копья почти вонзились в тело киммерийца. Проклиная всех и вся, Конан отпустил веревку. А Нэркес, захлебываясь рыданиями, бросилась на грудь Таргитая.

— О, мой повелитель! — всхлипывала она.— Не подоспей вы вовремя, что было бы со мной?!

— Но почему ты ушла из спальни?— удивленно спросил ее Таргитай.

— Я все объясню, о, мой повелитель!— Тело Нэркес сотрясала крупная дрожь. Таргитай ласково гладил ее по спине, успокаивая.

— Меня заманили в ловушку, о свет души моей,— продолжала тем временем женщина. Сегодня вечером у меня пропал перстень с аметистом, который ты мне подарил.

— Неужели? А мне показалось, что он был у тебя на пальце этой ночью!— удивился Таргитай.

— Нет, любимый,— заверила его Нэркес,— я срочно раздобыла похожее кольцо и надела его. О, прости меня за то, что я не сказала тебе об этом! Мне было так стыдно, что я не уберегла твой подарок! Затем мне прислали записку с указанием места, куда я должна была принести выкуп за драгоценность. После того как ты уснул, я направилась туда. Придя в комнату, в которую мне было указано явиться, я обнаружила там этого гнусного человека!— она с очаровательным презрением мотнула своей кукольной головкой в сторону связанного Конана, который, скривившись, слушал все эти лживые россказни.