Конан – гладиатор

Впрочем, трудно было еще как-то приукрасить то блистательное великолепие, которым встречала зрителей арена. Там, от кромки до кромки заполняя огромный овал, колыхалось целое рукотворное море со скалами, рифами и песчаными отмелями. Виднелись даже один или два островка, украшенных пальмами. По берегам грелись на солнышке крокодилы, а водную гладь рассекали треугольные плавники акул. Вода была почти неподвижна: пока что ее тревожили только движения ленивых рыб и рептилий да колебания, исходившие от стен быстро заполнявшегося амфитеатра. Скоро, очень скоро ее собьют в пену мощные удары весел двух соперничающих флотов…

Две шеренги кораблей выстроились по разные стороны маленького моря, одна против другой.

По палубам расхаживали команды, солнце играло на ярких знаменах и пестро раскрашенных парусах…

Даже Конан, пробиравшийся вместе с другими гладиаторами по входному тоннелю, сморгнул от невольного удивления при виде сверкающих голубых волн, выстроенных флотов, многоцветных нарядов матросов, подиимавшихся по сходням… и от вида небывалой толпы, суетливо выплескивавшейся из тоннелей и тотчас растекавшейся по рядам. Повертев головой, киммериец едва узнал знакомый амфитеатр — так изменили его широченные, только что выстроенные балконы. Зрители бежали бегом, стремясь занять самые выгодные места.

Конан протолкался сквозь толпу разодетых, вооруженных, облаченных в доспехи воинов и матросов. Блестящие латы, конечно, здорово смотрелись со стороны, но в данном случае они могли стоить жизни. Тяжелый нагрудник или пара поножей быстренько утянут на дно человека, выпавшего за борт. И если он успеет утонуть прежде, чем до него доберутся крокодилы с акулами, это будет не иначе как милосердием богов.

Сам Конан решил обойтись не только без лат, но по возможности и без одежды, оставив на себе набедренную повязку, да сандалии, которые легко было скинуть в воде. Примерно так он одевался, когда пиратствовал в море под именем Амры. Только на сей раз он не взял с собой даже меча. Он высмотрел впереди человека, которого разыскивал: Коммодоруса.

Луксурский Тиран шествовал по тоннелю, а перед ним клином шли его телохранители. Последние дни киммерийцу никак не удавалось встретиться со своим нанимателем. Наверное, тот не хотел, чтобы его видели. А может, строил планы дальнейшей борьбы с Некродиасом и раздумывал, как бы покрепче прибрать город к рукам. Нужен же он был Конану для того, чтобы вернуть ему задаток и отказаться от опостылевшей службы. Ничего не получилось: Тиран оставался недоступен.

— Коммодорус! — окликнул Конан и, подойдя сзади, попробовал прорваться к правителю.

Стража мигом сомкнула ряды, но потом увидела, что варвар был безоружен и к тому же хозяин узнал его. Конана пропустили.

— Конан! Ты вовремя, как всегда! — обрадовался Тиран. — И, я вижу, голова у тебя зажила!

Он казался олицетворением решимости и силы. Морская тога подчеркивала совершенство фигуры, отработанная улыбка открывала великолепные зубы, на вьющихся золотых волосах покоился лавровый венок.

— Не правда ли, — снова заговорил Коммодорус, — наш праздник обещает удаться на славу? Как же я предвкушаю этот бой на качающихся палубах и то, что ты неотступно будешь рядом со мной!

— Честно говоря, — сказал Конан, — я вообще не хотел сюда приходить. Я несколько дней тебя повсюду разыскивал, чтобы вернуть золото и уехать… — Он потянулся к кошельку, заткнутому за пояс. — Коли уж ты нанял меня в охранники, есть кое-что, о чем тебе следует знать. Жрец Некродиас пытался меня перекупить и уговорить прикончить тебя… Он хотел, чтобы я сделал это здесь, сегодня, во время игр на арене.

— Некродиас? Собрался меня убить?.. — Коммодорус от души расхохотался. — Ну, Конан, это сюрприз с порядочной бородой. Да еще во время игр, когда я окажусь наиболее уязвим… Вот потому-то, мой дорогой, я тебя тут и держу. Не вижу никаких причин менять наши планы!

— Мне уже блевать охота и от арены, и от бесконечных убийств, — сказал Конан. — Я хочу бросить Цирк и слинять из Луксура.

— Чепуха, парень! Вы, артисты, я знаю, народ темпераментный, но не до такой же степени! Вот т что, подожди меня немножко, хорошо? Я должен завершить кое-какие дела, и мы с тобой переговорим. Я уверен, что смогу тебя убедить.

И, покинув Конана, Коммодорус ушел вместе со стражниками на край своей персональной террасы туда, куда не падала тень от нависающего козырька. Подождав, пока стихнут приветствия и вопли еще не до конца рассевшейся толпы, Тиран стал говорить:

— Приветствую вас, жители славного Луксура, великого морского порта Империи…

Ему опять пришлось повременить, чтобы прекратился общий хохот и радостные выкрики. Потом он продолжил свою речь. Конан тем временем повернулся и направился прочь, собираясь покинуть Цирк без дальнейшего выяснения отношений. Однако протолкаться сквозь монолитную толпу оказалось не так-то просто даже ему. Пришлось постоять на месте, выжидая и размышляя…

Он подумал о Манетосе. Все последние дни ему очень хотелось разыскать жреца, к которому его подспудно тянуло. Но разыскивать его киммериец не решался, ибо не хотел, чтобы Манетоса убили, как тех других, с кем его в Луксуре хоть что-нибудь связывало. Потом он посмотрел вниз, на затопленную арену. Сегодня на нее не выйдут с тележками и носилками жрецы в алых одеждах. Врата Мертвых крепко заперты и законопачены. Герои, павшие в «морском» сражении, достанутся не бальзамировщикам, а акулам и крокодилам. Наверное, Отец Сет и от таких жертв не отказывается…

«Где же все-таки Манетос? — задумался киммериец. Уж верно, вряд ли торчит в толпе зевак, жаждущих зрелища!»

Он перевел взгляд на корабли, собранные в разных концах овала. Галера Тирана была похожа на безвкусную игрушку. Плоскодонная, с тяжелыми конструкциями наверху, вся в ленточках и цветах, с высокими парусами, от которых все равно не будет толку на закрытой от ветра арене, одна помеха гребцам… Такое корыто недолго продержалось бы перед лицом штормов и шквалов моря Вилайет, не говоря уж об океане.

Однако здесь, в тесном пруду, со своим тараном, башенками для стрелков и свитой из пяти суденышек помельче, она, пожалуй, вправду сотрет противников в порошок…

Пиратский флот, дожидавшийся своего часа по ту сторону арены, выглядел куда более настоящим, но рассчитывать на победу ему приходилось навряд ли. Конан уже слышал, что рабы и преступники, сидевшие там на веслах, были прикованы, А значит, не смогут хлынуть на вражескую палубу, сразиться с командой и захватить судно.

Сами корабли, небольшие и верткие, идеально подходили для пиратского дела. И в открытом море, и на мелководьях речных устий они были практически неуловимы. Но теперь, загнанные в овал арены, из которого некуда было деться, они показались Конану скотом на бойне. Скоро, совсем скоро их борта затрещат под тараном галеры, а команды падут под мечами, или угодят на обед крокодилам…

На кораблях Коммодоруса готовились к бою гладиаторы и опытные морские воители. С другой стороны, отборные гребцы не были прикованы к банкам, но оружия не имели и по своей воле никогда не бросятся в бой. Так что вряд ли сражение завершится уж слишком быстротечно.

Все было отлично продумано, все было направлено на то, чтобы наилучшим образом оттенить славу Коммодоруса, командовавшего флагманским кораблем.

Зажатый в толпе, Конан без большого интереса прислушивался к раздававшимся над ареной речам. Говорил сначала Тиран, потом его сменил Некродиас.

«Какая жалость, — думалось киммерийцу, что разбойничий флот стоял далековато — на той стороне цирка. Там, говорили, было немало весьма известных пиратов. Чего доброго, Конан узнал бы кое-кого из них по воспоминаниям прежних времен, когда они с незабвенной Бэлит на корабле «Тигрица» грабили Черное Побережье…»

На кораблях Коммодоруса у него тоже было много знакомых, в особенности из числа гладиаторов. Скользнув взглядом по лицам гребцов флагманской галеры (благо те сидели, как полагается, лицом к корме), он вдруг узнал, или ему показалось, что узнал? — одну из физиономий. Этого малого он определенно где-то видел, причем, совсем недавно. Вот только растрепанные черные космы, мешавшие сообразить…