Властимир

Оборотень остановился и присел на поваленное дерево, всем своим видом показывая, что дальше не пойдет. Так он больше, чем раньше, походил на человека, одетого в медвежью шкуру, — даже положил ногу на ногу.

Буян полез в седельную суму, достал ломоть хлеба и протянул медведю. Тот поднялся, двумя лапами принял дар и стал с чавканьем есть. Князь с удивлением смотрел на него, сдерживая взволнованного и напуганного близостью зверя Облака.

Доев, оборотень вытер лапой пасть и поднял морду, которая походила на человечью так, что было жутко.

— Вот это и было то, что надо, — довольно сказал оборотень. — А то — «бока намну» да «жертвы принесу»… На что мне жертвы? Я сам мясо добуду! А вот чтоб хлеба, как человеку…

— Но ты помог нам не за хлеб? — спросил князь.

— Вестимо, не за это, — оборотень утробно рассмеялся. — Я видел вас, следил потихоньку — огня-то я не боюсь, не зверь же совсем дикий!.. Видел я, как за вами Змей гонялся над лесом, все целился вас спалить… Ну, и решил на вас поближе посмотреть.

— Ну, и как мы тебе кажемся?

— Людьми, — ответил оборотень загадочно и повернул в лес.

— Прощай! — молвил ему Буян.

— Слушай, а может, еще останешься? — окликнул Властимир. — Нам в болоте дорогу покажешь…

Оборотень ответил уже из-за деревьев:

— Солнце скоро встанет. Должен я до первого луча его у себя в избушке оказаться, иначе смерть мне. А в болоте поезжайте все прямо и прямо, никуда не сворачивая. И ни с кем не заговаривайте — а то в яму к болотнику попадете. Он в нее всех сажает, а выпускает только тех, кто ему служить пообещается до самой смерти. Так что даже ежели мать родная вам встретится, не оборачивайтесь на нее, коли жить хотите.

— А другой дороги нету? — голос Буяна чуть дрогнул.

— Из этого леса-то? Есть. Но вам в другую сторону надобно, та вам не подойдет.

— Это почему еще? Нам все едино! И откуда ты знаешь, что нам подойдет, а что нет?

Буян еще горячился, но Властимир придержал его за локоть.

— Перестань языком молоть, — строго приказал он. — Не доведет он тебя до добра!.. Весь свет уже, верно, прознал, что я еду со Змеем ратиться, вот и этот медведь — тоже…

Властимир посмотрел вслед оборотню, но тот уже пропал из виду.

Над болотом, казалось, витали какие-то чары — они ехали целый день, но не встретили ни единой птахи. Только мошкара вертелась перед лицом, мешая говорить и набиваясь в нос и уши. Буян мотал головой и тихо бормотал что-то под нос, непотребными словами поминая всех летучих тварей на свете.

Вокруг стелилась унылая болотная равнина, которую немного оживляли лишь островки леса и бочаги с водой. Но та вода была мертва — даже лягушки не прыгали в нее при виде всадников. И кони сами не просились пить. Небо заволокло тучами. Лишь изредка сквозь них проглядывало солнце, словно уже пришла осень.

После полудня решили ненадолго остановиться, дать роздых лошадям, которые не знали его с ночи. Друзья присели на невысокий холмик, вытянув ноги. Жеребцы стояли поодаль, опустив головы и время от времени пытаясь щипать жесткую болотистую траву.

Буян не мог долго сидеть на месте. Он вскоре вскочил, прошелся туда-сюда, оглядываясь. Равнина тянулась в стороны, сколько хватало глаз.

— Чтоб сдохнуть тому оборотню! У, нечистая сила, — вдруг выругался он.

— Ты чего, Буян, взъелся-то? — спросил князь.

— А то как же, княже? Указал нам дорожку проклятый медведь. А про то, сколько дней нам по этому болоту идти, не сказал! Вдруг по нему ходу целый месяц или бодее? И что вообще это за болото чудное? Кто в нем, кроме болотника, водится? И как этот болотник выглядит? Человек ли он или нелюдь вроде лешего?

— Да замолчишь ты хоть когда? Что у тебя язык за зубами не держится?

— Потому я им и мелю, что сейчас молчать придется, — загадочно изрек гусляр и указал вдаль: — Гости у нас!

Властимир вскочил и с удивлением увидел, что по кочкам, несомненно хорошо зная дорогу, в их сторону скачет всадник на вороном добром коне. Незнакомец припадал к гриве, темный плащ его бился позади на ветру.

Подъехав к островку, он осадил коня и сорвал с головы воинский шлем.

Воин был еще молод, безус — лет на пять-шесть помладше Буяна. На узком юном лице сверкала хищная улыбка. Одет он был во все темное — даже меховой воротник плаща был черен.

Обут он был в высокие сапоги с острыми носами, а одет в синие порты и короткополую епанчу с мехом по вороту, перетянутую поясом, к которому крепились ножны с ножом. Меч его висел сбоку седла.

Незнакомец тряхнул черными жесткими кудрями и спросил весело:

— Что вы за путники за такие? И что в болотах делаете?

Властимир заметил, что Буян уже открыл рот — для того, чтобы ответить всаднику: «Не твое дело», — но успел стиснуть ему руку.

— Ты чего? — удивленно прошептал Буян.

— Нам оборотень что велел? Ни с кем не заговаривать, пусть даже мать родная… или Прогнева, — задел князь гусляра за живое. — Иначе бототник нас к себе заберет. Забыл? А парень этот не нашего вида человек, таких я не встречал в наших краях.

— А что же чужак в ваших родных болотах делает? — весело спросил парень. — Имя мое вам ничего не скажет, а о деле поведать могу. Послали меня, чтоб двоих людей найти да весть им передать добрую. Должны они где-то здесь быть — в болоте. Вас, вижу я, двое. Так, может, вы и есть те, кого я ищу?

Чтобы не отвечать, друзья подошли к своим лошадям и занялись осмотром их сбруи. Незнакомый парнишка не спешил уезжать.

— Я даже уверен, что это вы и есть, — молвил он решительно. — Мне сказали — один из них князь из города Резани, а другой — гусляр. Мы их в Новгороде потеряли, да…

Услышав про Новгород, друзья не выдержали и взглянули на парня. Тот довольно улыбнулся:

— Что, попал верно? Ну, давайте знакомиться. Я — Пепел, Лисохвостов подручный, а вы кто?

Скажи он — Чистомыслов, Буян, может быть, ему и поверил — он хорошо помнил волхва. Но имя его помощника, Лисохвоста, гусляру было неизвестно. Он вскочил в седло и кивнул князю: пора, мол, в путь. Властимир оседлал Облака, и друзья отправились дальше.

Пепел тащился чуть позади и время от времени начинал снова:

— Ну сколько раз можно повторять, что я как раз вас и ищу? Третий день из седла не вылезаю! Мне уж эти болота до смерти надоели! И кто вам чушь такую сказал, что здесь нельзя ни с кем разговаривать? Я же говорю — и ничего!

Трудно было молчать, когда так и тянет сказать крепкое слово, чтобы этот навязчивый отстал. Но даже Буян ехал словно в рот воды набрал. Пепел, видно, понял, что таких не уговоришь, и отстал со словами:

— Ну и ладно! Ну и блуждайте по вашим болотам без конца. А я домой поехал! Прощайте!

Он повернул коня и поскакал обратно по своим следам. Провожавший его взглядом Буян еле удержался, чтобы не сказать: «Скатертью дорога!»

Однако после отъезда незнакомца им и между собой расхотелось разговаривать. Что это за место за такое, где за слово человеческое такая кара положена?

Вечерело. Солнце не спеша спускалось к западу, окрашивая небо в рыжие и алые цвета и предвещая прохладный ненастный день. Усиливающийся ветер тащил по небу все новые и новые облака, собирая их над болотом. Быстро темнело.

Друзья выбрали местечко повыше и подальше от окон с водой — известно, что всякая нечисть страсть как любит именно там заблудших подкарауливать. Лошадей привязали так, чтобы не подошли к озеркам даже случайно — лишиться коня было нельзя.

Пока было светло, наломали веток, запалили костерок. Чтобы не слишком донимала мошкара, Буян бросил в огонь пучок травы беляницы. Над островом стал стелиться пахучий дымок.

Друзья сидели у огня друг против друга, чтобы видеть, что творится у каждого за спиной. Но ни единый шорох не тревожил покоя болота — только хрустели травой лошади.

— Слушай, Буян, — подал голос Властимир, — я вот все о том парне думаю, о Пепле… Если его Змей послал, то почему на нас до сих пор не напали?