Властимир

— Благодарю тебя за милость, вестник богов, — молвил он. — Передай им — пусть готовятся к бою с неведомым могучим врагом — Организацией.

Огнебог посмотрел на людей, вильнул по-собачьи хвостом и, отступив, взлетел. Мелькнули сияющие крылья — и он пропал.

У стены остались пять убитых пауков. На их телах были заметны следы огромных собачьих зубов.

Властимир смотрел на то место на стене, где исчез крылатый пес.

— Понял, княже? Сам Огнебог, Сварожич Семаргл, нас посетил, — торжествующе объявил Буян. — Через него передали мне боги, что весть мою приняли. И мы нужны им, как ни старались мне змееныши внушить обратное.

— А что змееныши еще тебе сказали? — спросил князь.

— Сказали они мне, что их боги сюда спешат, чтобы наших богов-ариев извести, и что, когда прибудут те, нас арии просто отбросят в сторону, как мечи, когда дело до рукопашной доходит… А вишь, наврали — всегда мы своим богам будем нужны: и до, и после любого боя, потому как мы с ними един народ, един корень. Мир этот наш, и никуда ни мы, ни они от него не денемся. Только у нашего народа такая земля живая, и бросать ее нельзя. Идем, Властимир, время дело исполнять!

Они поймали отбежавших в сторону коней и двинулись дальше по мертвому городу. Через некоторое время их догнал Седой с раздувшимся от сытости брюхом и перепачканной мордой. Тяжело вывалив язык, он, прихрамывая, бежал чуть впереди лошадей, по запаху ведя всадников к логову дракона.

Самого зверя они услышали раньше, чем увидели, — голодный дракон заревел так, что лошади встали на дыбы.

Пришлось спешиться и подкрадываться к нему, прячась за домами.

Дракон был прикован ржавой цепью к камням в основании высокого здания, похожего на башню в замке викингов. На вершине ее была площадка, на которой что-то светилось так ярко, что отпала надобность в самоцвете во лбу Огонька — свет на башне сиял гораздо ярче, почти как настоящее солнце.

Дракон оказался очень похож на тех Змеев, с которыми князю пришлось сражаться в Сорочинских горах. Властимир даже протер глаза, не веря себе. Но потом он заметил отличия — этот зверь больше напоминал огромную ящерицу, похожую на тех маленьких, что он ловил в детстве на берегу Оки, в лугах, — та же морда с узкими челюстями, то же туловище и кривые лапы, такой же тонкий хвост. Гребня на спине и голове не было, и когти на лапах оказались тоньше, чем у пришлого Змея. И этот дракон имел кожистые, как у летучей мыши, крылья, сложенные на спине. Шею его охватывал стальной ошейник, который натер ему кожу почти до крови. На боках под чешуей можно было пересчитать все ребра. Время от времени дракон поднимал морду и тоскливо ревел.

Некоторое время путники рассматривали его из-за угла.

— Вот на таких зверях когда-то, во времена Ящера, летали наши пращуры, — шепнул Буян.

— Летали б и до сих пор, да только мало их осталось, — добавил Седой. — Я слышал — их даже в чертогах богов едва десяток наберется, да и те старые.

Дракон опять заревел.

— Если были они домашними, то почему бы вам, умники, не подойти и не приласкать его, как собаку? — перебил их Властимир. — Он сторожит мой меч. Как с ним без оружия справиться?

Буян обернулся к другу:

— А ведь верно! Он домашний — значит, убивать его не надо! Ну и голова у тебя, Властимир.

— Убивать не надо, так, может, просто подойти и попросить его пропустить нас внутрь? Ты со всякими тварями земными и подземными разговариваешь, так, может, заговоришь его, сделаешь посмирнее?

Буян кивнул:

— Верно молвишь, князь! По коням!

Он бросился к лошадям.

Князю пришлось догонять его:

— Куда несет-то тебя, скаженный?

— Обратно к тем чудовищам, которых только что Огнебог победил! Верно ты сказал, Властимир, — задобрить его надо. А раз он голоден, то и дать ему надо свежего мяса — он, чай, его давно не видел!

Они поскакали назад.

Про убитых зверей еще не пронюхали трупоеды-падаль-щики, или же их здесь вовсе не было. Каждый зверь был раза в два крупнее лошади вместе со всадником, а потому выбрали самого мелкого из пятерых и, опутав его растопыренные ноги его же паутиной, волоком потащили к дракону. По пути Буян надрезал брюхо туши, чтобы прозрачная кровь текла за ними.

— Это для дракона, — объяснил он. — Коли с цепи сорвется голодным, так пусть уж по этим следам до остальных доберется, а нас не тронет…

Когда дракон увидел лошадей, людей и тушу убитого чудовища, он забыл про все на свете. Натянув цепь до отказа, он тянулся к ним, фыркая и рыча одновременно. Голод явно убил в нем сторожа.

Тушу оставили лежать на камнях достаточно близко от прикованного зверя, чтобы занимать его мысли и желания, и достаточно далеко, чтобы он не мог до нее дотянуться.

Люди крадучись обходили обезумевшего зверя, который прыгал, царапал камни когтями, ревел и бил себя хвостом по бокам. Он не замечал людей, но они все равно заходили с разных сторон, — не сговариваясь, на случай, если он все-таки решит напасть на них. В этом случае один из них уцелеет и, добыв Агриков меч — если он там, — вернется и сразится со Змеем.

Они зашли сторожевому дракону за спину и увидели, что держащая цепь скоба порядком проржавела, а по камню, в котором она была укреплена, бегут трещины. На глазах людей камень вдруг развалился.

Дракон упал и перекувырнулся через голову. Встав, он оказался прямо перед тушей и тут же впился в нее зубами.

С содроганием слыша ужасный хруст, с каким голодный дракон дробил кости чудовища, пожирая его целиком, люди побежали по ветхим ступеням вверх.

Лестница обвивалась вокруг башни, как змея вокруг дерева. Многие ступени на ней рассыпались в пыль, другие, на вид прочные, рушились, едва к ним прикасались.

Неожиданно оставленный внизу Огонек заржал и, оборвав повод, взлетел на лестницу. Устоять на узких ступенях он не мог и завис в воздухе, махая крыльями и предлагая Властимиру свою спину.

Князь сел на коня, помог взобраться Буяну, и они вмиг оказались на вершине башни.

Ступив на нее, друзья сразу побежали в разные стороны — Буян, чтобы посмотреть, что делает дракон, оказавшийся на свободе и не грозит ли беда оставленным внизу Воронку и Седому.

То, что он увидел, заставило его с криком перевеситься вниз, и он чуть не упал с башни. Дракон успел сожрать чудовище, но не насытился и оглядывался в поисках съестного. Лошадь могла стать для него лакомым блюдом, но перед мордой дракона крутился оборотень, не давая приблизиться к обезумевшему от страха Воронку. Потом оборотень стал отступать по кровавому следу, оставленному мертвым чудовищем, маня дракона за собой. Тот пошел за Седым, не сводя с него глаз. Так они и скрылись за поворотом.

Озабоченный судьбой оборотня, Буян обернулся к Властимиру только после того, как тот дважды окликнул его.

Крыша башни представляла площадку шириной не менее двух десятков саженей со сложенной из камня оградой. Все вокруг было усыпано старыми доспехами, оружием, большей частью невиданным, посудой, узорочьем кованым. Попадались даже плуги, бороны и косы. Видимо, все это свалили сюда только потому, что сделано оно было из железа, стали, бронзы, меди, серебра и прочих металлов. Под ногами хрустели наконечники стрел и женские украшения, щиты и доспехи высились кучами, мечи и копья торчали, словно посевы смерти. Только там, где на башню ступили люди, пол был расчищен. Властимир нашел на нем следы гари, похожие на те, какие он видел в Новгороде, когда туда прилетел Огненный Змей.

— Видимо, сюда они и принесли мой меч, — молвил он подошедшему Буяну. — Думали, что мне его вовек не сыскать!

— Ищи его скорее и бежим отсюда, — отозвался гусляр. — А я тем временем себе кое-чего подберу.

Он наугад потянул свернутую кольчугу.

— А внизу что? — спросил Властимир. — Как Седой?

— Нет больше Седого, Властимир, — тихо ответил Буян. — Видел я, он дракона за собой увел — а там, кто ведает?..

Они помолчали, поминая нежданного друга и попутчика и в думах прося богов не забыть о нем. Но делать было нечего, и они вернулись к прерванному занятию.