Властимир

Приподняв голову над бортом, Буян следил за гэтами, которые бежали по берегу вслед за лодкой. А та уже была на самой стремнине, до нее было почти сорок саженей, не меньше. В полумраке попасть с такого расстояния в движущуюся цель очень трудно, и Буян был уверен, что им удастся уйти. Он едва не закричал от радости, когда лодка на полной скорости скрылась за поворотом.

Гэты бежали по берегу и, пока могли, стреляли вслед лодке, но уже без уверенности, что попадут.

Властимир перестал грести, когда стало ясно, что враг оставил погоню. Разогнавшаяся лодка постепенно снижала ход, а друзья разглядывали места, по которым они плыли.

Река текла по огромной пещере. Берега ее поросли чем-то, напоминающим траву, а стены и высокие потолки в изобилии покрывала светящаяся плесень. От ее розоватого отблеска казалось, что здесь всегда царит вечер. Не хватало лишь камышей, комаров и мычания далекого стада, идущего в деревню.

Свесившись через борт и подперев щеку ладонью, Буян пристально смотрел в воду.

— До чего же велика! — нарушил молчание Властимир. — Раньше, когда я сказки и былины слушал, то не верил им. Считал, что нельзя живому человеку в подземную страну попасть — нет там ничего. А теперь вот плыву по реке, что наверху не течет, свет вижу, травы какие-то чудные растут…

Буян что-то промычал, не отрывая глаз от воды.

— Что нам теперь делать? — продолжал Властимир. — Далеко мы без еды не уйдем — хоть какую-никакую сыть нам надобно. Живет ли кто тут али нет? Ты вроде все ведаешь, Буян, — есть тут кто-нибудь, кроме нас, как думаешь?

Гусляр не повернул головы. Глаза его остановились, заметив что-то в воде. Он весь подобрался, как охотник в засаде, рука его медленно поползла к ножу за голенищем. На миг он прикрыл глаза, глубоко дыша, и открыл их снова.

— Ты чего удумал, Буян? — спросил князь. — Коли опять песню складываешь, так не ко времени — надо думать, как живыми остаться. А может, ты искупаться решил?

— Не мешай, — прошипел Буян, занося нож.

Он вдруг перегнулся через борт лодки так быстро, что князь еле успел поймать его за пояс. Гусляр резко и сильно ударил по воде и, поднатужившись, вынул насаженную на нож рыбину.

При одном взгляде на нее Властимир почувствовал, что готов умереть с голоду, но не съест ни кусочка. Рыбина длиной почти два локтя была совершенно прозрачной и напоминала не то змею, не то сома. Сквозь тонкую кожу просвечивали все кишки. Можно было увидеть, как бьется сердце. На огромной уродливой голове ее был только большой широкий рот и ни намека на глаза. Рыбина билась, колотя хвостом, и разевала рот. Прозрачная кровь стекала по руке Буяна за борт и на дно лодки.

Прижав бьющуюся добычу коленом, гусляр быстро оглушил ее, выпотрошил и отделил голову. Потом разрезал стекловидное тело вдоль, вынул хребет и поманил князя:

— Присоединяйся, Властимир!

— Ты точно разума лишился, — покачал головой тот. — Разве это можно есть? Она либо ядовита, либо заколдована!

— Что поделаешь, княже, выбирать не приходится, — развел руками Буян.

Добычу обильно посолили найденной в лодке солью. Сырая рыба была непривычной на вкус. Однако они быстро расправились со своей долей.

Собрав окровавленные рыбьи кишки, Буян бросил их в реку, благодаря ее за дичь. Они поплыли по течению недалеко от лодки, и, не прошло и минуты, как еще несколько таких же рыбин устроили за них драку. Они так увлеклись этим, что забыли об осторожности, и Буян насадил на нож еще одну.

— Ловок ты! — похвалил Властимир.

— Да ладно! — отмахнулся Буян, свежуя добычу. — Тебе бы с мое поскитаться по лесам, еще лучше смог бы. Я год почти по лесам скитался, как Новгород меня изгнал, жил как зверь дикий. Вот и научился рыбу в ручьях рукой ловить… А эту поймать еще легче — она ж меня не видит!

Пока свежевали рыбу и ели, за берегами не смотрели. А когда наконец подняли головы, подивились, как изменилось все вокруг.

Почай-река несла их стремительно, как весенний буйный ручей. Тому, кто оказался бы на берегу, пришлось бы бежать со всех ног, чтобы держаться наравне с лодкой. И скорость все увеличивалась. Вода скакала по камням, как молоденький жеребенок.

Река одолела поворот, и они вылетели на стремнину. Вода неслась куда-то с необыкновенной быстротой — такое друзья уже видели в Сорочинских горах. Тогда Властимир подумал еще — как это можно по таким рекам плавать, а теперь оказалось, что он сейчас может это испытать сам.

Лодка налетела на невидимый подводный камень, и ее швырнуло, обдав друзей брызгами. Они оказались гораздо теплее, чем раньше, или же путешественники успели притерпеться — узнать они не успели.

Им пришлось снова взяться за весла, чтобы удержать лодку прямо — ее так и норовили перевернуть волны. Почай-река словно обезумела — подхватив лодку, она тащила ее вперед, а там уже нарастал грохот близкого водопада.

Властимир попытался направить лодку к берегу, но быстрое течение влекло лодку дальше.

— Это все из-за твоей рыбы! — крикнул Властимир Буяну. — Не надо было ее ловить!

— И остаться голодными? — огрызнулся тот. — Надо было просто раньше к берегу приставать!

— Теперь уже поздно спорить. Сейчас нам конец…

Грохот еще невидимого водопада уже почти не позволял им расслышать друг друга. Но течение вдруг замедлилось, однако было еще достаточно мощным, чтобы в очередной раз, швырнув их на камни, окатить брызгами.

От неожиданности Буян заорал, отряхиваясь, — вода была горячая.

— Это же просто кипяток! — воскликнул он…

— Ты что-то говорил про то, что Почай-река течет из ледяного озера в огненное, да? — спросил Властимир.

Они оказались в пещере с подземным озером. Два водопада — с ледяной и горячей водой — низвергались в него с противоположных сторон. Там, где их воды сталкивались, стояло вечное облако пара, скрывая берега и размеры озера. В центр этого пара и вынесло лодку.

Волны беспрерывно толкали ее то в одну, то в другую сторону. Друзей окатывали то ледяные, то горячие струи.

— Так долго мы не выдержим! — крикнул Властимир. — Надо выбираться отсюда. Лучше в ту сторону, — махнул он рукой, — там наверняка нет водопада. Слышишь — шум тише!

— Да, ты прав, — молвил Буян и встал на дне лодки, ловя равновесие.

— Бросай эти шуточки! — князь попытался усадить гусляра назад. — Вывалишься!

— Не мешай, — огрызнулся Буян и, сложив руки у рта, закричал в туман: — Слушай меня, Почай, всем рекам отец, брат самой Смородины! Отпусти ты нас, не задерживай, смертью нас не казни, не испытывай. Коли мы умрем, не прибавишь ты своей славы и чести себе не сделаешь. А отпустишь нас, да укажешь путь — будет слава тебе во веки веков… А еще лучше, — добавил он чуть громче, — укажи нам, Почай, как найти людей, что на твоих берегах от века живут. У нас для них весть срочная — беда им грозит неминучая, и о том только мы ведаем!

Когда Буян заговорил, Властимир успокоился — он уже поверил в чудесные способности друга. Гусляр, замолкнув, сел, и они не удивились, когда лодку повернуло еще раз, и она поплыла прямо, не сворачивая.

Облако пара осталось позади, и друзья увидели новую реку, вытекавшую из озера. Она с ревом и грохотом низвергалась в узкий проход — казалось, достаточно было раскинуть руки, чтобы упереться в оба берега. Но путешественники просто схватились за борта лодки, чтобы не выпасть, и опять отдались на милость волн.

Их несло удивительно мягко — словно водяная змея приняла их на спину. Сидящий впереди Властимир заметил, что лодку несет прямо посредине и там течет не водяная струя, а чуть ли не плавленный металл. Вода от него шипела и поднималась струями пара. Буян, сидевший у князя за спиной, вдруг воскликнул:

— Властимир! Кажись, лодка наша горит!

Властимир оглянулся и увидел, что кожа обшивки начала тлеть. Лодка вскоре нагрелась так, что за железный каркас схватиться было уже невозможно. Он дымился.

А берега тем временем разошлись в стороны. Ширина Почай-реки увеличилась, и скорость упала. Дымящаяся лодка уже неторопливо ползла вдоль берегов. Ее постепенно прибивало к одному из них, но до берега еще было довольно далеко.