Страница 84 из 92
«Это так. Являясь физически в уединении, в удаленных местах, ты не беспокоишься, поскольку ты один даже среди множества, но ум сжимается от отсутствия вещей мнения».
Это сжатие есть страх, верно? Страх вызван не фактом того, что вы внешне или внутренне одни, но из-за ожидания чувства одиночества. Мы боимся не факта, а ожидаемого следствия факта. Ум предвидит и боится того, что могло бы быть.
«Тогда страх всегда относится к ожидаемому будущему, и никогда к факту?»
А что не так? Когда есть страх того, что было, то этот страх не из-за факта непосредственно, а из-за его обнаружения, разоблачения, что снова относится к будущему. Ум боится не неизвестного, а потери известного. Нет никакого страха прошлого, а страх вызван мыслью о том, какие последствия того прошлого могли бы быть. Вы боитесь внутри быть самим с собой, чувства пустоты, которое могло бы возникнуть, если бы уму больше не за что было цепляться, поэтому существует привязанность к идеологии, к вере, которая мешает пониманию того, что есть.
«Это также совершенно ясно».
И не должен ли ум быть в одиночестве, быть пустым? Не должен ли он быть не тронутым прошлым, коллективным влиянием и влиянием собственного желания?
«Это нужно еще обнаружить».
Время, привычка и идеалы
Прошли сильные дожди, несколько дюймов в день, более чем за неделю, и вода в реке поднялась очень высоко. Она уже выходила из берегов, и некоторые из деревень затопило. Поля оказались под водой, и рогатый скот нужно было увести к более высоким пастбищам. Еще несколько дюймов — и она затопит мост, и тогда действительно возникнут неприятности.
Но как раз, когда вода в реке уже достигала опасной точки, дожди прекратились, и уровень воды начал понижаться. Немногие обезьяны, спасавшиеся на деревьях, были изолированы, и им пришлось оставаться там в течение дня или около того.
Однажды рано утром, когда воды спали, мы отправились в путь вдоль открытой местности, которая была плоской почти до подножия гор. Дорога шла мимо деревни, и мимо ферм, оборудованных современными машинами. Весна была в полном разгаре, и вдоль дороги цвели фруктовые деревья. Автомобиль плавно шел. Слышался гул двигателя и звук резиновых шин по дороге. И все же всюду стояла необычайная тишина: среди деревьев, на реке, и по усаженной растениями земле.
Ум молчит только при изобилии энергии, когда есть то внимание, в котором прекращается все противоречие, натяжение желания в различных направлениях. Борьба желания за то, чтобы быть тихим, не приводит к тишине. Тишину не купить через какую-нибудь форму принуждения, это не награда за подавление или за избавление. Но ум, который не молчит, никогда не свободен, а небеса открыты лишь только для тихого ума. Благодать, которую ищет ум, не найти благодаря его поиску, и при этом она не скрыта в вере. Только тихий ум может получить то благословение, которое недано церкви или вере. Для того, чтобы ум был тихим, все его противоречащие углы должны соединиться вместе и быть сплавленными воедино в пламени понимания. Тихий ум — это не размышляющий ум. Чтобы размышлять, должен быть наблюдатель и наблюдаемое, переживающий с грузом прошлого. Всякое желание — это противоречие, поскольку каждый центр желания оппозиционно настроен в отношении другого центра. Спокойствие всего ума — это медитация.
Он был моложавым мужчиной с большой головой, ясными глазами и умелыми на вид руками. Говорил с непринужденностью и самоуверенностью и взял с собой свою жену, почтенную леди, которая, очевидно, не собиралась что-нибудь говорить. Она, вероятно, пришла по его убеждению и предпочла слушать.
«Меня всегда интересовали религиозные вопросы, — сказал он, — и рано утром, прежде, чем встают дети и начинается домашняя суматоха, я провожу значительный период времени в практике медитации. Я считаю медитацию очень полезной для получения контроля над умом и в культивировании некоторых необходимых добродетелей. Я услышал несколько дней назад вашу беседу о медитации, но поскольку я плохо знаком с вашим учением, я не совсем способен понять его. Но не об этом я пришел поговорить. Я пришел, чтобы говорить о времени, о времени как о средстве для осознания наивысшего. Насколько я вижу, время необходимо для культивирования тех качеств и чувствительности ума, которые являются необходимыми, если нужно достичь просвещения. Это так, не правда ли?»
Если вы начинаете с утверждения определенных вещей, тогда возможно ли отыскать истину вопроса? Не мешают ли умозаключения ясности мысли?
«Я всегда принимал как должное, что время необходимо для достижения освобождения. Это именно то, что поддерживает большинство религиозных книг, и я никогда не подвергал это сомнению. Делаешь вывод, что иногда люди осознают то возвеличенное состояние мгновенно, но лишь немногие, очень немногие. Но я вполне понимаю вас, когда говорите о том, что ясное мышление возможно только тогда, когда ум свободен».
И освободиться от них чрезвычайно трудно, верно?
Теперь, что мы подразумеваем под временем? Существует время по часам, время как прошлое, настоящее и будущее. Существует время как память, как расстояние, путешествуя отсюда туда, и время как достижение, процесс становления кем-то. Все это то, что мы подразумеваем под временем. И возможно ли, чтобы ум был свободен от времени, вышел за пределы его ограничений? Давайте начнем с хронологического времени. Можно ли когда-либо быть свободным от времени в фактическом, хронологическом смысле?
«Нет, если хотите успеть на поезд! Чтобы быть нормально действующим в этом мире и поддерживать некоторый порядок, необходимо хронологическое время».
Тогда есть время как память, привычка, традиция и время как усилие, чтобы достичь, выполнить, стать. Очевидно, что требуется время, для изучения профессии или приобретения навыков. Но также необходимо ли время для осознания наивысшего?
«Мне кажется, что необходимо».
Что это, которое достигает, осознает?
«Я предполагаю, что это то, что вы называете, я,».
Что является связкой воспоминаний и ассоциаций как сознательных, так и неосознанных? Сущность, которая наслаждается и страдает, практикует достоинства, приобретает знание, накапливает опыт, сущность, которая познала удовлетворение и расстройство и думает, что есть душа, Атман, высшее «я». Эта сущность, «я», эго, является продуктом времени. Сама ее суть — это время. Она думает во времени, функционирует во времени и создает себя во времени. «Я», которое является памятью, думает, что через время оно достигнет наивысшего. Но его «наивысшее» является тем, что оно само сформулировало, и поэтому также находится в пределах области времени, не так ли?
«Как вы это объясняете, то кажется, что прилагающий усилия и цель, за которую он борется, одинаковы в пределах сферы времени».
Через время вы можете достигать только того, что создало время. Мысль — это отклик памяти, и мысль может понимать только то, что она придумала.
«Вы говорите, сэр, что ум должен быть свободен от памяти и от желания достичь, осознать?»
Мы поговорим об этом позже. Если позволите, давайте подойдем к проблеме по-другому. Возьмите насилие, например, и идеал отказа от насилия. Сказано, что идеал отказа от насилия — это средство сдерживания насилия. Но так ли это? Скажем, я жесток, а мой идеал — не быть жестоким. Имеется интервал, промежуток между тем, кем я фактически являюсь, и тем, каким я должен быть, идеалом. Чтобы покрыть это мешающее расстояние, требуется время. Идеал должен быть достигнут постепенно, и в течение этого интервала постепенного достижения я имею возможность баловаться удовольствием насилия. Идеал — это противоположность того, чем я являюсь, а все противоположности содержат в себе семена их собственных противоположностей. Идеал — это проекция мысли, которая является памятью, и осуществление идеала — это эгоцентричная деятельность, также как насилие. Об этом говорилось в течение столетий, и мы продолжаем повторять, что время необходимо для того, чтобы быть свободным от насилия. Но это простая привычка, и за ней нет никакой мудрости. Мы все еще жестоки. Так что время — не фактор освобождения, идеал отказа от насилия не освобождает от него ум. Неужели насилие не может просто прекратиться — не завтра или десять лет спустя?