Страница 28 из 150
28 мая Александр Исаевич продал свой домик (52) и 20 июня покинул Кок-Терек (53).
Глава 3
Новая жизнь
Четверо суток дороги.
24 июня, наконец, Москва. Здесь на вокзале А.И.Солженицына встречали Л.З.Копелев и Д.М.Панин. Из дневника Л.З.Копелева: «Он похудел. Бледный, нездоровый загар. Но те же пронзительные синие глаза. Еще растерян, не знает – что, куда? Тот же торопливый говор» (1).
На следующий день Л.З.Копелев записал в дневнике: «С. приехал к нам на дачу. Сумка рукописей…Читает стихи – тоска заключенного о далекой любимой. Искренние, трогательные, но все же книжные…, очень интересные пьесы: «Пир победителей» – мы в Восточной Пруссии… «Республика труда». Лагерный быт… «Декабристы» – дискуссии в тюремной камере…Я всего до конца и не услышал, заснул где-то после половины» (2).
Через несколько дней в Москве на квартире Д.М.Панина А.И.Солженицын встретился с Н.А.Решетовской (3).
По свидетельству Натальи Алексеевны, в эти же дни Александр Исаевич сумел разыскать в Москве свою бывшую помощницу по марфинской шарашке «Анечку», Анну Васильевну Исаеву. Она уже была замужем, но продолжала хранить рукописи А.И.Солженицына (4). «Воротясь из ссылки, – пишет А.И.Солженицын, – с благодарностью получил их от нее в 1956» (5).
К этому времени в Москве жили Л.А.Ежерец и К.С.Симонян, ставшие мужем и женой. Однако они не пожелали возобновлять отношения со своим бывшим другом (6). Объяснение этого сводится к тому, что в 1952 г. К.С.Симонян был приглашен в управление МГБ по Москве и ознакомлен с пространными показаниями А.И.Солженицына против него (7). Александр Исаевич подтверждает факт его допроса по делу К.С.Симоняна в 1952 г., но заявляет, что от показаний против своего друга отказался (8). Как все обстояло на самом деле, мы не знаем.
Видимо, тогда же Александр Исаевич посетил литературоведа профессора Альфред Штёкли, который написал в лагере роман о Древнем Риме. Н.И.Зубову удалось сохранить его рукопись, и он передал ее с А.И.Солженицыным. Однако А.Штёкли от нее отказался (9).
Александр Исаевич не пожелал возвращаться в родные места и в поисках работы отправился во Владимир, где 30 июня получил место в Мезиновской сельской школе Курловского (сейчас -Гусь-Хрустального) района (10), после чего решил выяснить судьбу своего ходатайства о реабилитации.
«Летом в Москве, – пишет он, – я позвонил в прокуратуру: как там моя жалоба? Попросили перезвонить – и дружелюбный простецкий голос следователя пригласил меня зайти на Лубянку потолковать» (11). Голос следователя был дружелюбным потому, что после XX съезда КПСС началась реабилитация необоснованно репрессированных. «14 июня 1956 года, – говорится к книге К.А.Столярова, – помощник Главного военного прокурора полковник юстиции Прохоров обратился в КГБ с просьбой выполнить некоторые следственные действия, необходимые для принятия решения по жалобам Солженицына» (12). Это дело было поручено капитану КГБ Орлову, от прокуратуры его курировал подполковник юстиции Горелый (13)
По всей видимости, именно с капитаном Орловым и встретился А.И.Солженицын на Лубянке 6 июля 1956 г. (14) В первом издании «Архипелага» Александр Исаевич так описывает свой разговор со следователем: «Он даже смеется над моими остротами 44-го года о Сталине. «Это вы точно заметили». Он хвалит мои фронтовые рассказы, вшитые в дело, как обвинительный материал. «В них же ничего антисоветского нет. Хотите – возьмите их, попробуйте напечатать». Но голосом больным, почти предсмертным я отказываюсь» (15).
Во втором издании «Архипелага» этот разговор изображен несколько иначе:
«Он даже смеется над моими остротами 44-го года о Сталине. «Это вы точно заметили». Все ему ясно, все он одобряет, только вот одно его забеспокоило; в «резолюции №1» вы пишете: «выполнение всех этих задач невозможно без организации». То есть, что же, вы хотели создать организацию?
– Да не-ет! – уже заранее обдумал я этот вопрос. – «организация не в смысле совокупности людей, а в смысле системы мероприятий, проводимых в государственном же порядке.
– Ах ну да, ах ну да, в этом смысле! – радостно соглашается следователь.
Пронесло.
Он хвалит мои фронтовые рассказы…». И далее по тексту (16)
И здесь мы видим, что «Резолюция №1» появилась только во втором издании «Архипелага».
Читая приведенный диалог, нельзя не отметить, что, по словам самого же А.И.Солженицына, в упоминаемом документе не только давалась характеристика советской политической системы как феодальной, но и обосновывалась необходимость ее ликвидации, причем вопрос об организации рассматривался именно «в смысле совокупности людей»: «Выполнение этих задач невозможно без организации. Следует выяснить, с кем из активных строителей социализма, как и когда найти общий язык» (17).
Поэтому если бы в этом разговоре «Резолюция №1» действительно обсуждалась, то радостно согласиться с А.И.Солженицыным («Ах ну да, ах ну да, в этом смысле!») следователь КГБ никак не мог. Это дает основание думать, что добавленный во второе издание «Архипелага» разговор – имел место только в воображении автора.
Казалось бы, ходатайство Александра Исаевича о реабилитации, означало признание им своей лояльности по отношению к существующему политическому строю, однако если верить ему, из ссылки он вернулся с намерением продолжать начатую им борьбу. Прежде всего он хотел отправить свои произведения за границу. По тем временам это уже само по себе было криминалом, а если принять во внимание содержание «Прусских ночей» и «Пира победителей», со страниц которого в самом неприглядном виде представали офицеры советской контрразведки, то их публикация за рубежом могла тянуть на новый срок. По утверждению А.И.Солженицына, первоначально он думал использовать иностранных туристов или же иностранных дипломатов, затем особые надежды стал возлагать на Л.З.Копелева (18).
«…со Львом Копелевым, – пишет он, – развитие было такое: из нашей зэческой компании он раньше и ближе всего стоял к столичным литературным кругам, к иностранцам… Приехавший в Москву в 1956 г. я в туристах иностранных и в возможности прорваться к посольству разуверился быстро. Но на Льва была надежда огромная, я ему читал, читал написанное в лагерях, в ссылке и с надеждой смотрел: что согласится отправить? Но – не хвалил он моих вещей» (19)
Из Москвы Александр Исаевич отправился на Урал к Наталье Бобрышевой. «Теперь пришла пора решить судьбу. – читаем мы в воспоминаниях Н.А. Решетовской, – Наташа Б. понравилась настолько, что Саня сделал ей предложение. Но робкая девушка испугалась подобной стремительности» (20).
На Урале Александр Исаевич пробыл с 16 по 27 июля (21). Вернувшись из этой поездки, он решил навестить родные места и 31 июля после длительной разлуки снова появился в Ростове-на-Дону (22). Здесь уже находился Н.Д.Виткевич, который, как и Л.З.Копелев, тоже вышел из заключения досрочно, еще в 1954 г. (23). 9 августа Александр Исаевич навестил Георгиевск, повидал И.И.Щербак, посетил могилу матери (24).
Только после этого он отправился к месту работы. Мезиновская сельская школа находилась неподалеку от железнодорожной станции с поэтическим названием Торфопродукт. В самом Мезинове жилья Александр Исаевич не нашел, но ему удалось устроиться в соседней деревне Мильцево у Матрены Васильевны Захаровой (25). Почти сразу же он написал Наталье Алексеевне и сообщил свой новый адрес (26).
В феврале 1957 г. Матрена Васильевна погибла (27), и Александр Исаевич перешел в новый дом, хозяйку которого звали Евдокия Федоровна (28). Как говорится в одной из статей об этом периоде в его жизни, «вне школы он был необщителен и замкнут» (29).
Из «Хронографа» явствует, что, обосновавшись на новом месте, А.И.Солженицын вернулся к роману и работал над ним с 16 сентября 1956 по 27 июня 1957 г., сделав лишь один перерыв (14-31 октября) для доработки пьесы «Республика труда» (30). Этот перерыв, по всей видимости, был связан с тем, что на ноябрьские праздники Александр Исаевич собирался в Москву (31), где надеялся повидать Л.З.Копелева, который обещал отправить его пьесу в Польшу (32).