Неумолимый

– Не стоит так уж напрягаться. – Насколько он себе представлял, все, что они смогут увидеть, – это брошенный "бьюик" пятьдесят восьмой модели.

Вашмен шел напрямик и в полный рост, поскольку не считал нужным петлять и пригибаться. Если кто-то и поджидает за деревьями, взяв их на мушку, прячься не прячься, все равно все шансы на его стороне. У Вашмена уже сложилось вполне определенное мнение, и он был настолько уверен в своей правоте, что не предусмотрел даже минимальной возможности того, что придется ввязаться в перестрелку. Он различил следы от двух шин – широкие с узким кордом; еще один след проходил посередине – словно бы от мотоцикла, и здесь же виднелись целых три следа от "бьюика": он въехал в рощицу, выехал из нее и заехал вновь – значит, машина стоит где-то за деревьями.

С детства глаза Вашмена привыкли читать следы, оставленные на земле: поневоле быстро усвоишь эту науку, когда вечно приходится разыскивать заблудившихся овец среди каменистых осыпей и сухих оврагов негостеприимной земли резервации "Уиндоу-Рок". Для Бака Стивенса и патрульного из Невады все это было китайской грамотой: отпечатки шин казались им беспорядочным нагромождением бороздок и выступов, смазанных и накладывающихся друг на друга, – но Стивенс все же счел нужным заявить:

– Это что, след от мотоцикла?

– Вряд ли, – отозвался Вашмен. Он ушел вперед уже ярдов на сорок, и коп из Невады, нервно сжимая в руке револьвер, водил им во все стороны, пытаясь держать под прицелом каждый дюйм в зоне видимости.

Рощица по форме напоминала полумесяц, около восьмидесяти футов в ширину, обращенный выпуклой частью к дороге. Наверняка растения пытались следовать руслу какой-то подземной речушки, из которой корни их всасывали влагу. Следы огибали левый конец рощицы и там уходили в поросль, теряясь из виду.

Вашмен шел по ним и, обогнув край рощицы, заметил, как солнце сверкнуло на металле. "Бьюик" припарковали здесь, чтобы его нельзя было заметить с шоссе.

Стивенс следовал за Вашменом с револьвером на изготовку, а патрульный из Невады, пустившийся в обход дальнего конца рощицы, возник позади "бьюика"; его лицо застыло в ожидании схватки.

Вашмен подошел к "бьюику" и заглянул внутрь. На заднем сиденье грудой была навалена дюжина мужских брюк. Здесь же лежали пять нейлоновых чулок и четыре небольших, выкрашенных серой краской баллончика, на которые была нанесена через трафарет военная маркировка.

Полицейский из Невады подошел, пряча пистолет в кобуру, и заглянул через плечо Вашмена:

– А это что за чертовщина?

– Они отобрали брюки у всех, кто находился в банке, чтобы люди не пытались их преследовать.

– Тогда понятно. Вот только непонятно: а сами грабители, что, растворились в воздухе?

– Именно так.

Бак Стивенс просунул руку в окно и вытащил один из баллончиков.

– "Мейс кемикл", так и есть! Они, видно, почистили какой-нибудь армейский склад.

– Или просто имели свободный доступ к арсеналу, – предположил Вашмен. – Все ограбление смахивает на военную операцию.

– Ни черта не понимаю, – возмутился невадский патрульный.

Вашмен зашагал к шоссе.

– Надо связаться с диспетчером по рации, – пояснил он.

– И что мы ему скажем? – осведомился коп из Невады, еле поспевая за ним.

Бак Стивенс задержался ненадолго, чтобы бросить последний взгляд на "бьюик". Скоро сюда нагрянет целая туча специалистов, чтобы обследовать чуть ли не с микроскопом машину и все вокруг, но для Вашмена того, что он увидел, было вполне достаточно. Теперь он понял окончательно, что означают смазанные отпечатки шин на шоссе.

– Может, вы все же растолкуете что-нибудь нам, дуракам? – невадский полицейский потерял терпение.

Вашмен подождал, пока Бак Стивенс рысцой догнал их, и сообщил:

– Они проделали дырку в ограждении и спрятали его вон за теми кустами. Потом Бараклоу приехал в "бьюике", забрал их всех, и они направились в город, где напали на банк – у них, похоже, все было рассчитано с точностью до секунды. Они знали, сколько времени им понадобится, и разбросали шипы на дороге, чтобы за то время, пока преследователи будут с этим разбираться, успеть домчаться сюда и перегрузить награбленное.

– Куда? На мотоциклы? – осведомился Стивенс.

Вашмен поморщился. Они пролезли через дыру в ограждении, и он указал на черные полосы от шин на шоссе.

– Ты видел когда-нибудь взлетную полосу аэродрома? Такие вот точно следы оставляет самолет, когда приземляется. Здесь впереди целых тридцать семь миль прямого и ровного шоссе. Чем не взлетная полоса? Они улетели на самолете.

– Башковитый индеец, – провозгласил Бак Стивенс.

Глава 2

– Надо идти в облет, – заявил Кит Уолкер.

– Исключается, – возразил сидящий позади майор.

– У нас нет кислородных масок, поэтому мы не можем пройти сверху – дьявольщина, это сорок тысяч футов высоты – не меньше!

Уолкер с тревогой вглядывался в громоздящуюся впереди стену штормовых облаков.

– Единственное, что нам остается, – это обогнуть их с севера, – настаивал он.

– У нас нет для этого времени.

– Чушь. Времени у вас навалом.

– Ты можешь пробиться через них, – заявил майор. – Тебе это пойдет на пользу – поможет обрести веру в себя.

После стольких часов, проведенных в воздухе, Киту Уолкеру не надо было ничего доказывать ни себе, ни другим. Поэтому он бросил отрывисто:

– Не пори чепухи, майор, – а сам подумал: "А что, пожалуй, я мог бы пробиться", – и тут же: "Конечно, все пилоты верят, что способны на такое. Не давай ему втянуть себя в такую авантюру", – потому и поспешил добавить:

– В этот раз придется послушаться меня.

Он летел на высоте чуть менее двухсот футов над вершинами холмов. Горная цепь тянулась справа параллельно курсу, и Уолкер держался ниже гор, опасаясь радара военно-воздушной базы в Неллисе, рядом с Лас-Вегасом. Теперь самолет лег на курс севернее Лас-Вегаса. Шторм впереди надвигался стеной черных облаков. Вихревые потоки от земли мотали двухмоторный "апач" во все стороны.

Под панелью управления был вмонтирован широковолновый приемник: он мог улавливать излучения радаров и позволял следить за вращениями "тарелки" в Неллисе. На радаре самолет еще не засекли, иначе изменилась бы частота сигнала – вращение стало бы быстрее, а луч уже сужался, чтобы точнее определить местонахождение, – но этого не происходило. Так что радар Уолкера не волновал. Что тревожило его по-настоящему, так это погода. Он никогда не трусил без повода, но к этому врагу относился с уважением и вовсе не был уверен, что старенький самолет не развалится на части, попав в грозовые облака.

Майор наблюдал за ним и, когда Уолкер обернулся, чуть скривил рот в улыбке. Взгляд темных глубоких глаз пресекал на корню вопросы и сомнения и отметал прочь любые возражения – искать в этих глазах проблеск чувства было бесполезно, все равно что смотреть в глаза покойника.

– У нас не хватит горючего, чтобы облететь бурю, – заявил майор.

Уолкера и самого терзали сомнения на сей счет. Взгляд его привычно скользнул по панели: высота, давление, температура. Топливные баки – наполовину пусты: где уж было заправляться. С пятью людьми и похищенными деньгами на борту машина жадно глотала топливо, и того, что оставалось в баках, ей хватит не надолго. До того места к северо-западу от Рино, где их ожидает резервный "бичкрафт", больше трехсот миль по прямой. А если облетать шторм – это еще миль сто двадцать и топливо может кончиться в самый неподходящий момент. Да, майор не упускал ни одной детали.

– Тогда нам вообще не дотянуть, – возразил Уолкер. – Ты же знаешь, сколько уйдет горючего, если пробиваться через шторм.

– Вихрь закручивается против часовой стрелки. Держись с северной стороны шторма, и ты получишь хвостовой ветер.