Миссия выполнима

Ему надо было понять, что это значит. Они явно сообщали ему, что отправляются на север. Вопрос был в том, чего они хотят: чтобы он действительно отправился за ними на север или, подумав, что его обманывают, наоборот, направил свои поиски на юг.

Ситуация напоминала многослойный пирог. Первый слой: если найден ключ, его следует использовать. Второй слой: если ключ подброшен, он является приманкой, придуманной для того, чтобы сбить с толку и заставить зря потратить время; когда улика настолько очевидна, ей нельзя доверять. Третий слой: они знают, что он не поверит слишком явной улике и поступит наоборот, думая, что похитители его обманывают, а это будет как раз то, чего они хотят. Четвертый слой: похитители, подбросив ему эту дилемму, ожидают, что он прокрутит в голове весь ход этих мыслей и в конце концов решит приступить к подробному исследованию найденной улики, поскольку при всех прочих равных условиях ключ все-таки есть ключ и, даже если он был подброшен с заранее обдуманным намерением, все-таки в нем можно обнаружить нечто, что выведет поиск на верный путь.

Слои можно было переставлять в любом порядке, и вскоре ему стало ясно, что он сам загоняет себя в логическую ловушку, сидя в которой он никогда не узнает правды.

Отдельно стоял вопрос о профессионализме похитителей. Можно было твердо говорить, по крайней мере, о профессионализме их руководителя. Профессионал – это человек, который не оставляет за собой улик, а если оставляет, делает это сознательно. Вся операция был проведена не революционером-любителем, а специалистом, который продумал каждый шаг и рассчитал каждое свое движение. Похищение в Пердидо было распланировано с секундомером в руках. Ферма в горах выбрана с точным расчетом местности – недалеко от побережья и достаточно близко от гостиницы, поскольку они понимали, что им следует посадить вертолет раньше, чем их начнут искать. Похитители знали, сколько времени потребует каждый этап их операции, и действовали без суеты и спешки. Они забрали Фэрли, спрятали вертолет, открыто проехали на автомобиле от фермы до гаража возле Паламоса – все это за тот промежуток времени, когда власти только начинали организовывать поиски, еще не оправившись от удара, нанесенного этим невероятно простым преступлением. Но оказавшись в безопасном месте в гараже у Паламоса, они не поддались панике и не бросились бежать дальше, хладнокровно переждав, пока спустится ночь. К этому времени у них уже не было сомнений, что их разыскивают полиции и секретные службы нескольких десятков стран, но и теперь они действовали спокойно и разумно: на катафалке перевезли Фэрли к берегу, погрузились в лодку Лопеса и уплыли в море.

Дальше они действовали так же безупречно, поэтому не было никаких причин думать, что они бросили лодку Лопеса случайно. Скорее похитители сами проделали дыру в проржавевшем масляном баке, чтобы мотор заглох и все выглядело, как нечаянная авария.

Единственной уликой, которую они оставили ненамеренно, могли быть отпечатки пальцев, найденные рядом с выключателем в гараже на окраине Паламоса, если только они действительно принадлежали одному из похитителей, а не владельцу гаража или кому-нибудь из его клиентов.

Эта улика наводила на мысль, что похитители – любители, руководимые профессионалом. У профессионала правила безопасности входят в плоть и кровь, он нигде и никогда не оставляет отпечатков пальцев, ему даже не надо думать об этом. Он чисто рефлективно удаляет все следы своего присутствия.

Выключатель был последней вещью, к которой они прикоснулись в гараже, и кто-то забыл их стереть.

Если это окажутся отпечатки пальцев Фэрли, значит, похитители оставили их нарочно, чтобы лишний раз показать, что Фэрли жив и находится у них. Но Лайм в этом сомневался – они не стали бы подпускать Фэрли к выключателю. Если же найденные отпечатки принадлежат кому-нибудь из похитителей, ясно, что их забыли там по недосмотру. Можно намеренно оставить сбивающий с толку след, и это будет частью игры, но прозевать улику, по которой можно идентифицировать одного из членов группы, – это уже явная ошибка.

Зимой Барселона была хмурым, серым городом с загазованным воздухом и запахом гниющей в бухте воды.

Испанцы устроили им офис в боковой пристройке к большому зданию правительственной администрации; вокруг были только унылые тесные улочки, дома с закопченными стенами и булыжник мостовой. Накануне вельбот доставил на берег сброшенный на воду авиаконтейнер с шифровальным приемопередатчиком на ультравысоких частотах, который принадлежал военно-морскому флоту; теперь его перевезли в офис.

Команда прибыла на место раньше него, и в офисе уже было многолюдно, но что удивило Лайма по-настоящему, так это присутствие Уильяма Т. Саттертуэйта – очень утомленного, помятого, с взъерошенными волосами.

Для Лайма выделили маленький отдельный кабинет, но, заглянув в него, он тут же вышел обратно.

– У вас есть внизу машина?

– Да. А что? – Саттертуэйт поднял на лоб очки.

– Давайте спустимся в автомобиль и там поговорим.

В машине Саттертуэйт спросил:

– Вы серьезно думаете, что они могут прослушивать нас в офисе?

– Да, думаю. Вы бы тоже не позволили иностранным спецслужбам проводить сверхсекретные операции у себя дома, не постаравшись при этом узнать, что они замышляют.

Саттертуэйт не стал возражать:

– Хорошо. Теперь об этом гробе, в котором они перевозили Фэрли. Вы думаете, он мертв?

– Навряд ли. Они не упустят свой главный козырь, пока не придет время использовать его в игре. Или пока он не перестанет быть козырем. Но есть другой вопрос: откуда мы знаем, что это был Фэрли? Вместо него там могли лежать сто пятьдесят фунтов кирпичей.

– Хотите сказать, что не верите этой истории с лодкой Лопеса?

– А что, если они устроили это нарочно, чтобы внушить нам мысль, что Фэрли вывезли в этом направлении? – Лайм пошарил по приборной доске в поисках пепельницы. – Пока все, что у нас есть, это две улики, которые они выложили нам на блюдечке.

– Арабская одежда и лодка, плывшая на север. Первое указывает на Северную Африку, а второе – на Западную Европу. Вам не кажется, что и то и другое – фальшивка? Может быть, на самом деле они направились на Балканы?

– Пока это одни догадки. Мы бегаем за собственным хвостом.

– Не будьте таким отъявленным пессимистом, Дэвид. Над этим делом работают сотни тысяч людей. Какие-нибудь концы должны связаться.

– С какой стати? Мы имеем дело не с кучкой экзальтированных придурков.

Глаза Саттертуэйта за толстыми линзами не сводили взгляда с Лайма.

– А с кем мы имеем дело?

– С профи и командой хорошо натренированных любителей. Это не правительственные агенты и не парни из какого-нибудь освободительного движения. Мы не найдем никакой организации, ответственной за эти преступления, хотя, быть может, найдем кого-то, кто платит по счетам.

– Почему вы так думаете?

– Потому что вы не убедили меня в обратном.

– Объясните.

Лайм ткнул сигаретой в пепельницу, промахнулся и отряхнул пепел со своих брюк.

– Если бы за этим стояли власти какой-нибудь страны, ваши «сотни тысяч» агентов уже разузнали бы об этом. Но такие операции не выгодны властям. Все, к чему они могут привести в политическом плане, это ужесточение существующих режимов. Коммунисты будут помогать нам, а не похитителям; и того же самого они ждут от нас, если что-нибудь подобное случится с их людьми. Потому что если государства начнут заниматься такими вещами, они развяжут целую вакханалию похищений и убийств. А тогда любая международная политика станет невозможной. Об этом писал еще Клаузевиц, вспомните хотя бы о том, что случилось после Сараево. – Лайм погасил окурок в пепельнице и захлопнул крышку. – Какие у них мотивы? Вы слышали их требования. Освободить семерых террористов. Это техника Маригеллы, вещь давно известная. Они арестовывают вас, вы похищаете их, потом производится обмен.

– В таком случае мы знаем, кто ведет это шоу, не так ли? – Саттертуэйт с высокомерным видом смотрел на Лайма.