Марки королевы Виктории

– Здесь живут поблизости молодые люди, с кем она могла бы говорить более свободно?

– В нашей округе почти нет молодежи.

– А с вами, мистер Фицпатрик, она разговаривала?

– Со мной? – На лице Тоби появилось испуганное выражение.

– Когда вы в последний раз ее видели?

– Ох… что-то не припомню. Но не сказал бы, чтобы очень давно.

– Мне представляется, что это было у Рэндольфов, не так ли, дорогой? На коктейле по случаю дня Пасхи. Старлинги тоже пришли.

– Да, да… вероятно, ты права.

Кэти бросила взгляд на часы. Ей неожиданно пришло в голову, что Хелен Фицпатрик извлекла из этого разговора куда больше информации, чем она. По крайней мере, теперь ей будет о чем посплетничать на следующей встрече членов местного теннисного клуба.

– Помимо передвижений Евы, – сказала она, – сейчас нас более всего интересует, не появлялись ли в вашей округе в последние несколько месяцев незнакомые люди.

– Я уже думала об этом, – сказала Хелен. – Действительно, время от времени здесь встречаются люди, которые прогуливаются в окрестных лесах и поднимаются к пирамиде на вершине холма, особенно в это время года. Правда, они обычно ходят не по аллее Поучерз-Из, а по тропинке, вьющейся по лесу справа от нее. Среди них есть любители природы, которые ходят по этому маршруту регулярно. К примеру, пожилая парочка из Гилфорда или скауты из Алдершота…

– Был еще мужчина с усами, наблюдавший за жизнью птиц. Мы довольно часто встречали его здесь в прошлом году, – сказал Тоби Фицпатрик.

– Что-то не припомню, дорогой.

– Да помнишь ты его! Он разговаривал с тобой о твоих розах на подпорках. Говорил еще, что здесь высокая кислотность почвы или что-то в этом роде.

– Меня как раз такие люди и интересуют, – сказала Кэти. – И я была бы вам весьма признательна, если бы вы как следует подумали об этом и написали о тех, кого помните – дали описание внешности, указали время встречи, темы, на которые вы беседовали, ну и все такое прочее. Я заеду к вам завтра, и мы все это обсудим.

Кэти поднялась, решив, что ей пора уходить. Передняя дверь в коттедже открывалась прямо в гостиную. На стене была прибита вешалка для одежды, а рядом с дверью стояла подставка для тростей и маленький столик с воскресными газетами. Кэти замерла около этого столика, заметив среди газет частично скрытый от взглядов рекламными буклетами журнал «Филателист».

– Вы собираете марки, мистер Фицпатрик? – спросила Кэти, взяв журнал со столика и принимаясь его пролистывать.

На его лице снова появилось странное испуганно-смущенное выражение, которое Кэти уже не раз замечала в течение разговора. И жена опять поторопилась прийти ему на помощь.

– Да, он собирает марки. Это его увлечение, подобно тому как мое увлечение – садоводство. Не так ли, Тоби?

– Я тоже интересуюсь марками, – сказала Кэти.

– Правда? – со скептическим видом осведомился Тоби.

– Да. Почему бы и нет?

– Ну, вы…

– Вы для этого слишком здравомыслящая особа! – поторопилась вступить в разговор его жена. – Между тем коллекционирование марок – одно из самых тоскливых и бессмысленных занятий, придуманных когда-либо мужчинами.

Кэти посмотрела на Хелен и заметила в ее чертах настороженность. Хелен перехватила ее взгляд и тут же расплылась в улыбке.

– В таком случае вы наверняка знаете, что Сэмми Старлинг – известный коллекционер, – сказала Кэти, повернувшись к Фицпатрику.

– Э…

– Разумеется, мы оба в курсе, – сказала Хелен, снова подключаясь к разговору. – Послушайте, сержант… Кажется, вы хотели, чтобы я была с вами предельно откровенна относительно Сэмми Старлинга, не так ли?

– Да. И что же?

– Хорошо. Тоби, скажи ей!

– Сказать ей?

– Ну да. О том, что он тогда сделал. О красненькой за пенни!

– Ох… – Он робко улыбнулся и смущенно посмотрел на Кэти. – Вы уверены, что вам хочется это знать?

– Я просто сгораю от нетерпения.

Он покраснел.

– Сгораете от нетерпения… Но почему? Разве это так уж существенно?

– Это началось на обеде у Рэндольфов, – сказала его жена. – Ты разговаривал с Деннисом, рассказывал ему о своих черных марках за пенни или о чем-то в этом роде, а Старлинг стоял рядом и слушал. Он пришел один, поскольку Ева тогда на сцене еще не появилась. На следующий день он позвонил тебе и сказал, что хочет посмотреть твои марки. Мы оба очень удивились.

– Это точно, – сказал Фицпатрик. – Крайне удивились.

– Мы тогда еще подумали, – сказала Хелен, – что ему очень одиноко и он решил чем-нибудь занять себя.

– Это верно. Ну, я пригласил его на ленч, показал ему свои альбомы и так далее… Я подумал, что он тоже хочет обзавестись аналогичным хобби, и рассказал, с чего, по моему мнению, следует начинать. За все время разговора он ни словом, ни жестом не дал мне понять, что сам давно уже коллекционирует марки.

Мне казалось, что он вообще не имеет представления о том, что такое марки, и это, признаться, меня удивило. Я это к тому говорю, что каждый мальчишка в определенном возрасте проявлял к маркам хотя бы преходящий интерес. Сами знаете: чтобы вырезать марки с присланных мамочке писем, денег платить не надо. Собирать эти марки и обмениваться ими с товарищами – тоже необременительное для кошелька занятие. Я думал, каждый это знает. Полагаю, коллекционирование марок апеллирует к нашей инстинктивной тяге все описывать и классифицировать.

– И приобретать! – добавила его жена. – Приобретение – вот что его интересовало. Он любил приобретать ценные вещи – помнишь ту историю об акциях компании Маркуса, которую нам рассказывали? Он не успокоился, пока не получил их все.

– Что ж, и такое возможно, но я лично в этом не уверен. Он тихо сидел в углу и слушал мои объяснения относительно того, как все происходит – у филателистов, хочу я сказать.

– А как у них все происходит, мистер Фицпатрик?

– Вы действительно хотите это знать? – с сомнением в голосе спросил он.

– Скажем так: в общих чертах.

– Ну, пройдя в школе стадию инициации, вы начинаете понимать, что марок на свете великое множество и собрать их все вряд ли возможно. По этой причине вы приходите к мысли о необходимости специализации. Возможно, офис вашего отца имеет подразделение в Германии и отец сохраняет для вас конверты от деловых писем. И вы начинаете специализироваться на марках этой страны. Или вы можете собирать марки по определенной тематике. Скажем, марки с изображением бабочек, или портретами астронавтов, или что-то в этом роде. Я лично никогда не видел в этом особого смысла, но в наши дни эта идея очень популярна. Моя коллекция основана еще моим отцом, а он сосредоточил все свое внимание на королеве Виктории… ну я и продолжил это. Я… – Он сделал паузу. – Мне надо кое-что вам показать, чтобы вы поняли историю о красненьких за пенни. – Он поднялся на ноги, ненадолго куда-то вышел и вернулся с толстым альбомом в руках.

Положив альбом на подоконник, раскрыл его на первой странице. К бумажному листу с едва заметным сетчатым узором были прикреплены шесть идентичных, простых на вид, черных марок.

– Черные номиналом в пенни? – спросила Кэти.

– Коли вы так говорите, значит, действительно кое-что знаете о марках. Вот эта принадлежала моему отцу, а эту он подарил мне на день рождения, когда мне исполнилось одиннадцать. Я до сих пор помню тот торжественный для меня момент, когда стал полноправным обладателем своей собственной черной марки номиналом в пенни…

– Это своего рода культовый предмет, не так ли? – спросила Кэти. – Эти черненькие за пенни?

– Совершенно верно. Потому что они были первые. Их в общей сложности напечатали семьдесят миллионов в течение 1840-го и в начале 1841 годов, когда цвет изменили на красный, но большинство из них затерялись или были уничтожены. Прошло довольно много времени, прежде чем люди додумались до того, что марки можно коллекционировать.

– Но разве одной не достаточно? – спросила Кэти. – Зачем вам больше, если все они одинаковые?