Страница 33 из 54
Глава 9.
Дела Государственной важности.
Я отложил туго набитую бумагами папку в сторону и, разогнув затекшую после многочасовой работы спину, с хрустом потянулся. Описание производственного процесса пенициллина, точнее чтение, замазывание и переработка целых абзацев окончательно меня вымотало.
'Сейчас поискать кандидатуру, которой можно поручить производство или всё же завтра?' – апатично думал я, ничего не видящими глазами уставившись в пламя камина. От моего утреннего задора, овладевшего мной, едва я случайно вспомнил о прадедушке антибиотиков, не осталось и следа.
'Наверное, лучше все же завтра. Сейчас уж больно в сон клонит,' – ответил я сам себе. Веки хоть спичками распирай, глаза сами собой закрываются. Вот только когда завтра? У меня ведь все распланировано на неделю вперед. Завтра, например, аудиенции едва ли не со всем кабинетом министров. Да и с Рейтерном разговор нам предстоит особый. Вообщем, сомнительно, что мне удастся выкроить часок другой. А послезавтра я хотел обязательно 'отсканировать' технологию электролиза алюминия с подробным описанием процесса. Сколько уже можно откладывать! Потом надо встретиться с теми, с кем не успею встретиться завтра. С семьей пообедать, в конце концов! Нельзя же в десятый раз подряд обед пропускать. Могут ещё моим душевным состоянием озаботиться. А мне их вмешательство ни к чему. И так уже утомили со своими попытками меня пошустрее женить… Встречу с французским послом тоже не отменишь. Небось опять речь о Российских долгах заведет… Вообщем, сейчас надо кандидата в русские Айболиты выбирать. Хотя за часок другой боле менее сносную персону отобрать с моей не варящей головой, это нужна удача. Большая удача.
Я глянул на часы. Вот черт! Аудиенции уже через шесть часов начнутся! Толку-то их проводить, не выспавшимся и с гудящей головой? Нет, определенно, к завтрашнему дню голова должна быть свежей. Ну, хотя бы настолько насколько это возможно за пять-шесть часов отдыха. 'Все же правильно, что я с Рейтерном откровенно поговорить решил – без помощников никак', – подумал я перед тем как провалиться в объятья Морфея.
Утро следующего дня началось с давно запланированного разговора с Александром Ивановичем Барятинским, недавно прибывшим из Дрездена. Родственником, а точнее родным дядей, моего друга и адъютанта Володи. Вообще как я посмотрел что-то много кругом Барятинских… но ладно.
– Рад видеть вас в России князь, – искренне обрадовался я его приезду. – Смею предполагать, что раз уж вы все же прервали свое затворничество и приехали на аудиенцию, мое предложение вами принято. Это так?
– Да. Ваше Величество, я целиком к вашим услугам, – доложился князь и по военному щелкнул каблуками.
– Что ж, отлично. На другой ответ я и не рассчитывал! Перед тем как мы продолжим наш разговор, и я введу вас в курс дела которое хочу вам поручить, считаю своим долгом признаться вам, что не нашел в России более достойной кандидатуры для осуществления своих замыслов, – точнее я не смог найти никого более подходящего, сколько не искал в дневнике. Заканчивать свои фразы про себя у меня уже начало входить в привычку. – Мне хотелось бы чтобы вы организовали генеральный штаб руководствуясь вот этим образцом, – я протянул ему папку описывающую устройства работавшего как часы немецкого генштаба. – Прошу вас ознакомиться с моими выкладками, – нагло присвоил я себе все достижения германских штабистов.
– Ваше Величество, разрешите мне быть с вами откровенным, – бегло просмотрев бумаги и отложив папку в сторону, обратился ко мне князь. – Если, мой вопрос покажется вам дерзким, то прошу заранее меня простить. Однако, откуда у вас такие познания в военном деле и столь смелые, я бы даже сказал самонадеянные, суждения? Я признаю ваше глубокое понимание в совершенно неожиданных для меня областях, но с другой стороны, многое для меня остается тайной. Мне непонятна, например, ваша уверенность в поражении Франции в войне с Пруссией. На чем она основана? Ведь, вам должно быть известно, что французская армия очень сильна и прусская не идет ни в какое сравнение с её мощью. Так чем подкреплены ваши… умозаключения? – не очень привыкший сдерживать себя в выражениях князь хотел выразиться покрепче, но сдержался, хотя 'фантазии' почти сорвалось с языка.
Действительно, со своими оценками в письме князю я был крайне неосмотрителен. Мне не приходилось сомневаться, что если Пруссия и Франция будут следовать проложенным моей прошлой реальностью руслом истории (а так оно и будет) то случится, то же что и в нашей истории. Однако, надо понимать, что все эти мои знания будущего вовсе не были доступны князю. И многие, если не все мои доводы о грядущем поражении Франции в будущей прусско-французской войне, казались ему по меньшей мере спорными.
– Это всего лишь мои домыслы и предположения, Александр Иванович, ничего более. А удивившие вас познания я почерпнул из книг и бесед с офицерами и солдатами во время своей последней поездки.
Тут я не завирался. Николай, во время своего обзорного путешествия по России разговаривал с огромным количеством простых людей. Поди проверь с кем именно и о чем!
– Что ж, ваш интерес к военному делу весьма похвален. Уж не собираетесь ли вы сейчас с кем-нибудь воевать? – вдруг задал мне в лоб вопрос князь.
– Нет, что вы! По крайней мере, точно не в ближайшие десять лет, – добавил я видя недоверчивую усмешку своего гостя. Я не врал. Гонять туркмен с киргизами по степям и пустыням Средней Азией войной не считалось.
– Это хорошо, что вы трезво оцениваете силы русской армии. А то признаюсь, я на мгновенье заволновался. Молодости свойственна горячность.
– Вы хотите сказать что русская армия слаба?
– Нет, Боже упаси! Русский офицер и солдат по прежнему храбр, решителен и находчив. Однако сейчас исходы сражений решают ружья и пушки. А наше вооружение, к сожалению, уступает оружию наших противников. Дайте русской армии пушки и винтовки хотя бы не уступающие вражеским и о противнике вы услышите только в день его капитуляции, – пылко закончил он.
– Хорошо, – я улыбнулся. – Я рад, что вы понимаете важность современного вооружения, фельдмаршал. Собственно это один из моментов который я хотел с вами сейчас обсудить…
Распрощавшись с окрыленным князем, я попросил пригласить ко мне Милютина.
– Гадаете, отчего я пригласил Барятинского? – прервав церемониальный обмен приветствиями, озвучил я немой вопрос военного министра. – С радостью удовлетворю ваше любопытство. Отныне Барятинский Александр Иванович будет исполнять роль начальника генерального штаба. Который, в свою очередь, больше не будет являться придатком к военному министерству, а станет равнозначным ему ведомством. Теперь туда будут передаваться все вопросы, связанные с непосредственной военной подготовкой и ведением боевых действий.
– Но почему? – только и смог сказать министр, которому известие свалилось как снег на голову.
– Скажем так. Я вижу необходимость в разделении непосредственно армии, ведущей боевые действия, и её тылового обеспечения. Не переживайте Дмитрий Алексеевич на вас работы тоже хватит. В ведении военного министерства по-прежнему остается целый ряд обязанностей и забот. Более того, к ним добавится новая – постепенный переход на всеобщую воинскую повинность. Я ознакомился с вашими планами по военной реформе и хотел бы обсудить их с вами.
Разговор с Милютиным затянулся. Хотя известие о назначении Барятинского на новый пост и вбило его из колеи, он, что называется, был в материале и умело, аргументировано спорил по любому вопросу, если моих доводов ему оказывалось недостаточно. Так до конца и не договорившись по целому ряду позиций мы решили встретиться ещё раз спустя неделю.
А потом был разговор с Валуевым, министром внутренних дел, которому я неплохо урезал полномочия. Как ни странно тот не сильно сопротивлялся. И даже когда я поставил его в известность о запланированном мной переносе политсыска и борьбы с восстаниями в III и IV Отделения в Канцелярию, лишь вяло запротестовал ради приличия. Но зато как он закусил удила, лишь только речь дошла до цензуры! Правда потом все же чуть успокоился, когда я сообщил ему, что в его ведение передается медленно и тяжело продвигающаяся земская реформа. Ничего, мы её ускорим.