Эрнесто Че Гевара

Между тем трудящиеся Гватемалы призывали прави­тельство к решительным действиям против наемников, требовали оружия, организации ополчения, мобилизации всех народных сил на защиту республики. Правительство отказалось вооружить народ, хотя, уступая давлению масс, и отдало приказ войскам изгнать наемников с тер­ритории республики. Гватемальская армия перешла в на­ступление и нанесла поражение бандам наемников, остат­ки которых в панике бежали обратно в Гондурас.

Разгром наемников вызвал смятение в Вашингтоне. Затеянная ЦРУ, Пентагоном и государственным департа­ментом агрессия против демократической Гватемалы угро­жала провалом, а такого рода провалы американский «эстеблишмент» не прощает своим слугам. Об этом напо­минал комментарий на гватемальские события, опублико­ванный в те дни в «Нью-Йорк геральд трибюн» — этой трибуне американских монополий: «Армия гватемальско­го правительства, насчитывающая 6 тысяч человек, обуче­на по американскому образцу. Если она нанесет пораже­ние антикоммунисту Армасу, она будет благодарна за это американскому военному министру. Руководители Пентагона теперь видят, какая в этом ирония — содер­жать военную миссию при правительстве, которое нахо­дится под коммунистическим влиянием. Американские советники будут отозваны, если повстанцы потерпят поражение».

Вашингтонские покровители Армаса поняли намек. Видя, что надежда на наемников себя не оправдала, они лихорадочно Стали готовить свержение Арбенса путем военного переворота, используя для этого своих агентов, выступавших до этого в роли приверженцев президента. Главным действующим лицом в этой операции стал Перифуа. Это он сочинил ультиматум, который высшие армейские чины направили Арбенсу. Они потребовали от Арбенса отставки, угрожая в противном случае его сверг­нуть. В целях маскировки заговорщики обещали уважать «свободу и жизнь всех граждан» и продолжать борьбу против наемников. Арбенс не выдержал нажима и, не за­просив даже мнения поддерживавших его партий, 27 июня 1954 года отказался от поста президента. Он передал власть командующему вооруженными силами Гватемалы полковнику Диасу и укрылся в мексиканском посольстве, откуда вскоре выехал за границу. Диас первым делом за­претил Гватемальскую партию труда и арестовал ее руководителей, а затем уступил бразды правления ставлен­нику Перифуа полковнику Монсону, а тот — Кастильо Армасу, который во главе своих наемников вновь вторгся в Гватемалу. Несколько дней спустя, приветствуемый ре­акционерами всех мастей, местным архиепископом и Пе­рифуа, новоиспеченный диктатор въехал триумфатором: в столицу, где уже начались массовые расстрелы сторонников свергнутого президента.

Что же делал в эти суровые для Гватемалы дни Эрнесто Гевара? Он, как и все противники американского империализма, горит желанием взяться за оружие и сра­жаться в защиту режима президента Арбенса. Он при­зывает создать ополчение, вооружить трудящихся, при­нять решительные меры против реакционеров, готовивших переворот. Но его призывы, как и подобные же при­зывы других трезво мыслящих людей, не находили откли­ка. Арбенс надеялся, что ему удастся справиться с наем­никами силами армии, он верил в преданность ему офи­церского корпуса.

«Эрнесто, — вспоминает Ильда, — просит, чтобы его отправили в район боев, но никто на него не обращает внимания. Тогда он пристраивается к группам противо­воздушной обороны города, помогает им во время бомбе­жек, перевозит оружие…»

Эрнесто не гнушается никакой работы. «Вместе с членами организации Патриотическая молодежь труда, — свидетельствует Марио Дальмау, — он несет караульную службу среди пожаров и разрывов бомб, подвергая себя смертельной опасности».

Этот молодой аргентинец, призывающий гватемальцев сражаться против американского империализма, не может не попасть в поле зрения шпионов ЦРУ, следящих за развитием событий в гватемальской столице. Амери­канская охранка заносит его в список «опасных коммуни­стов», подлежащих ликвидации сразу же после сверже­ния Арбенса. Аргентинский посол, узнав об этом, поспешил в пансион «Сервантес» предупредить своего со­отечественника о грозящей ему опасности и предложить ему воспользоваться правом убежища в посольстве. Когда Кастильо Армас вошел в Гватемалу, Эрнесто поселился в аргентинском посольстве, где нашли убежище аргентин­цы, кубинцы и некоторые гватемальцы, сочувствовавшие Арбенсу. Вся эта публика разделилась на две группы: «демократов» и коммунистов. Эрнесто без колебания примкнул к последним, хотя и не являлся членом компартии.

Аргентинский посол предложил Эрнесто вернуться на казенный счет в Аргентину. Но у Гевары не было ника­кой охоты возвращаться в Аргентину Перона. Лучше он поедет в Мексику, куда уже направились его кубинские и другие латиноамериканские друзья, которые готовы про­должать борьбу, не теряя надежды одержать победу в другом месте. А пока есть такие буйные головушки, веря­щие, что невозможное станет возможным, не все еще по­теряно.

Гватемальские события оставили глубокий след в со­знании Че, он политически возмужал в те считанные дни, когда решалась судьба правительства Арбенса. Он еще раз убедился, что главный враг, коварный и жестокий,— это американские империалисты, что они используют ан­тикоммунизм и антисоветизм для прикрытия своих пре­ступлений, что ЦРУ и Пентагон располагают надежной агентурой в армейских кругах, что подлинная народная революция обязана эту военную машину сломать, заме­нить народной армией, что, наконец, необходимо воору­жить народ, ибо только сражающийся народ может до­биться успеха в борьбе с империализмом.

Эта эволюция Че не прошла незамеченной для аме­риканской агентуры. Впоследствии, когда американская охранка стала составлять досье на сподвижников Фиде­ля Кастро, сражавшихся в горах Сьерра-Маэстры, для нее было совершенно очевидно, что в лице Эрнесто Че Гевары она имеет революционера с «гватемальским» стажем.

В апреле 1958 года аргентинский журналист Хорхе Рикардо Масетти посетил бойцов Фиделя Кастро в горах Сьерра-Маэстры. Среди других он интервьюировал Че. Ма­сетти спросил своего соотечественника, насколько оправ­даны слухи «о коммунизме» Фиделя Кастро. Че ответил:

— Фидель не коммунист… Это мне в первую очередь приписывают коммунизм. Еще не было такого американ­ского журналиста, который, поднявшись в горы, не стал бы расспрашивать меня о моей деятельности в рядах Гва­темальской коммунистической партии, — они считали до­казанным, что я состоял в коммунистической партии этой страны только потому, что я был и остаюсь решительным поклонником демократического правительства полковни­ка Хакобо Арбенса.

— Ты занимал какой-нибудь пост в правительстве? — продолжал свой «допрос с пристрастием» Масетти.

— Нет, никакого. Но когда началось североамерикан­ское вторжение, я попытался собрать группу таких же молодых людей, как я сам, чтобы дать отпор «фруктовым» авантюристам. В Гватемале надо было сражаться, но поч­ти никто не сражался. Надо было сопротивляться, но почти никто не хотел этого делать.

После победы кубинской революции Че неоднократ­но в выступлениях, письмах вспоминает свой «гватемаль­ский период». В одном из таких выступлений в 1960 году Че говорил:

— После долгих странствий, находясь в Гватемале, Гватемале Арбенса, я попытался сделать ряд заметок, что­бы выработать нормы поведения революционного врача. Я попытался разобраться, что же необходимо для того, чтобы стать революционным врачом. Но тут началась агрессия, агрессия, которую развязали «Юнайтед фрут», госдепартамент, Джон Фостер Даллес — в общем-то это одно и то же, и их марионетка, которую звали Кастильо Армас — звали!.[13] Агрессия имела успех, ибо гватемаль­ский народ еще не достиг тогда той степени зрелости, ко­торой достиг сегодня кубинский народ, и в один прекрас­ный день я покинул, вернее — бежал из Гватемалы… Вот тогда я понял главное: для того чтобы стать революцион­ным врачом, прежде всего нужна революция. Ничего не стоят изолированные, индивидуальные усилия, чистота идеалов, стремление пожертвовать жизнью во имя само­го благородного из идеалов, борьба в одиночку в каком-нибудь захолустье Америки против враждебных прави­тельств и социальных условий, препятствующих продви­жению вперед. Для того чтобы сделать революцию, необходимо иметь то, что есть на Кубе: мобилизацию все­го народа, который, пользуясь оружием и опытом единства, достигнутого в борьбе, познал бы значение оружия и зна­чение народного единства.

13

Кастильо Армас был убит в 1955 году одним из своих тело­хранителей.