Страница 14 из 26
— Пошел! — крик.
Подбегаю к яме, упираюсь, прыгаю. Черт, лететь далеко: кажется, пола вообще не будет. По ноге больно бьет, приседаю, подпрыгиваю на здоровой ноге, бегу от площадки по переходу к боковой стене цеха. Морщусь от боли, но терплю: лица в этом кадре все равно не видно.
— Снято! — кричит Бочонок. Разворачиваюсь, хромаю обратно.
— Что с ногой? — В голосе Кири тревога.
— Ничего, ударил немного. Пять минут, и пройдет.
— Давай массаж… — начинает Милка.
— Не надо, — отрезаю. — Снимаем дальше.
Теперь нужно снять, как я бегу по парапетам и подвесным переходам к крану. На кране держится Алена, буквально на одной руке (на самом деле она подстрахована, на ней альпинистское снаряжение, она надежно пристегнута к крану). Я помогаю ей выбраться. Она говорит мне, что ждала меня. Я показываю ей Шар. Мы спускаемся вниз, дотрагиваемся до Шара, фильм заканчивается.
— Бегать сможешь? — спрашивает Киря.
Пытаюсь пробежаться по переходу. Нога болит.
— Нужно еще отдохнуть. Можно пока снять диалоги и сцену с Шаром.
— Идея, — говорит Киря.
Я иду первым. За мной гуськом все остальные. Киря — последним.
— Стой! — командует Бочонок. — Здесь взялись за руки, идем по этому мосту, потом — по лестнице. Не торопясь.
Он целится камерой.
Подходит Алена. Я беру ее за руку. Рука у нее теплая и мягкая.
— Куда смотреть? — спрашивает она.
— Ну, по ходу движения, как всегда ходите. Еще несколько секунд.
— Пошли!
Идем. Это странно — гулять вот так с ней за руку. Непривычно. Приятно. Доходим до лестницы. Спускаемся. Крик:
— Снято!
Алена тут же высвобождает руку, точно дотронулась до слизняка. Бочонок спешит к нам, меняет дислокацию: Теперь по этому мосту — дальше, до поворота.
Снова повторяется то же самое: крик «Пошли!», Киря и Милка где-то за спиной оператора, мы с Аленой за руки.
— Стоп!
Она убирает руку.
— Пропустите! — Бочонок проталкивается мимо нас. Доволен как слон. Дубли явно удачные. Спускается на два пролета ниже. — Спускайтесь сюда, еще одна проходка пониже!
Спускаемся: сначала Алена, потом я.
— Вот тут, — показывает Бочонок. — Пройдете по переходу, потом по той лестнице спускаетесь вниз, первым — Рэд.
Идем к указанной лестнице. Бочонок ведет нас камерой. Я спускаюсь вниз, Алена за мной. Я поднимаю голову. Хм… Почему на ней эти дурацкие камуфляжные штаны? Потому что мы не на отдыхе. Спрыгиваю, беру ее за талию, помогаю спуститься, идем прочь от лестницы.
— Снято!
Я замечаю, что из кармана Алениной камуфляжки почти выпал mp3-плеер, черный наушник свисает до земли.
— У тебя плеер сейчас вывалится.
— Спасибо.
Она поднимает наушник, запихивает плеер в карман, закрывает молнию.
— Что слушаешь?
— «Hay».
Бочонок уже рядом с нами, за ним Милка и Киря.
— Снимать буду со спины. Идете прямо к Шару, подходите. Одновременно поднимаете руки, другие руки сцеплены. Прикасаетесь к Шару. О'кей? — говорит Бочонок.
— О'кей, — отвечает Алена.
Шар примерно в двадцати метрах.
— Ближе подойти?
— Отсюда идите.
Идем. Бочонок сзади, он идет медленно, отпускает нас вперед. Шар все ближе и ближе. Я смотрю на Алену, она — на Шар. Потом переводит глаза на меня. Снова на Шар. Мне кажется, что вокруг — тишина. Мне кажется, что нет ничего, кроме меня и Алены и Шара перед нами. «Счастья для всех». Странно, что финальную сцену мы снимаем сейчас. Алена напевает какую-то мелодию — тихо-тихо, едва слышно. Прислушиваюсь. Что-то знакомое.
До Шара метра три, осталось несколько шагов.
«…тихие игры под боком у спящих людей… каждое утро, пока в доме спят даже мыши…» Она перевирает слова. Это «Hay».
Мы останавливаемся. Боковым зрением я замечаю Бочонка, который приближается к нам с камерой. Мы стоим и смотрим друг на друга. Одновременно протягиваем руки и касаемся Шара.
— Стоять так! Смотреть друг на друга! — говорит Бочонок.
Он наезжает камерой, в кадре теперь — наши руки на ржавой поверхности, я уверен.
— Снято, — удовлетворенно говорит Бочонок.
— Молодцы, — хвалит Киря.
— Как нога? — спрашивает Милка.
Подпрыгиваю на травмированной ноге. Нормально. Не отзывается.
— О'кей. Пошли прыгать.
Бочонок опускает камеру. Меняет кассету. Иду к лестнице. Киря за мной.
— Сначала снимем, как ты идешь к ней по балке, Алена на заднем плане будет. Потом уже крупные планы.
— Хорошо.
Алена что-то обсуждает с Бочонком. Милка идет последней.
Поднимаемся.
— Поможешь Аленку крепить.
— О'кей.
Балка двутаврового сечения, по ней ездила когда-то каретка стационарного крана. Теперь кран застыл посредине, железный трос покрыт какой-то дрянью, но крюк не оборвался. Болтается. Даже можно рассмотреть на нем надпись: «5 т». Пять тонн. Что может оборвать крюк, который выдерживает такую массу?
Балка довольно широкая, сантиметров восемьдесят. Если не бояться высоты, можно спокойно пройти. Что я и делаю. Иду по балке.
— Ты куда? — в ужасе произносит Милка.
Подо мной шесть этажей, не меньше. Иду вплоть до каретки крана. Тут есть место для оператора, площадка с поручнями. Перелезаю через поручни, разворачиваюсь.
— А что? — спрашиваю насмешливо.
Бочонок внимательно смотрит на балку:
— Алена, ты будешь болтаться где-то в метре от крана, ближе к нам. Страховку одну привяжем к крану, вторую — к балке. Рэд, ты идешь отсюда к ней, подхватываешь ее, затягиваешь наверх. Твоя страховка привязана к крану.
— Мне не надо страховки, — говорю я.
— Красуешься? — насмешливо спрашивает Алена.
— Да, — говорю я, перелезаю через поручни и иду обратно.
Киря укрепляет на поясе Алены карабин. Подхожу, проверяю. Хорошие карабины, немецкие. Профессиональное оборудование. Веревка тоже.
— А что-то ты говорил, у тебя проблемы с веревкой? — спрашиваю я.
— Нормально, сам видишь. Другую нашел.
Возвращаюсь по балке к каретке, тяну за собой разматываемую Кирей веревку. Тройным узлом перевязываю вокруг поручня платформы.
— Так будет видно, — говорит Бочонок. На полу платформы какая-то полусгнившая ветошь. Перекидываю ее через поручень, накрываю узел.
— А так?
— Так нормально.
Алена уже привязана. Медленно идет ко мне, явно боится. Цепляется за меня. Смелая, блин. Надменная. Красуюсь, видите ли. Черт бы тебя побрал. Злюсь, но держу ее крепко.
Киря пристегнул к Алене второй карабин. Веревку нужно привязать там, где сказал Бочонок. Для этого нужно разминуться с Аленой. Перекладываю ее руку со своего плеча на поручень.
— Держись.
Аккуратно обхожу ее, принимаю у Кири веревку. Становлюсь на колени, обвязываю веревкой боковину балки — там есть отверстие, куда можно пропустить конец веревки. Вот здесь Алена якобы срывается, а я ее вытягиваю. На самом деле она висит на двух страховках, а я просто стою на балке.
— Готово.
— Тебе точно страховка не нужна?
— Нет.
— Тогда поехали.
Оборачиваюсь к Алене:
— Иди сюда.
Она идет, очень медленно.
— Вот тут можно схватиться двумя руками, — говорю ей.
Она садится на балку, пробует рукой место для захвата. Часть балки там проржавела, образовалась дыра. Мы обломали хрупкие края и проверили ее на прочность, еще когда сценарий писали. Позавчера я ездил сюда и проверил еще раз.
— Аккуратно свешиваешься вниз и повисаешь на руках. Не бойся, тебя две веревки держат. — Бочонку: — Их не видно?
— Нет.
Он ходит по краю моста, с камерой, ищет выгодный ракурс. От его пояса тянется веревка с карабином, пристегнутым где-то позади.
— Алена, сколько ты провисишь, проверяла? — спрашивает Киря.
— Минут пять, думаю, провишу.
— Хорошо, за две справимся.
Бочонок смотрит на меня:
— В общем, когда она опускается, ты бежишь по балке до нее. Потом возвращаешься и еще раз бежишь. Теперь уже наклоняешься, ложишься на живот и хватаешь ее за руку. Типа как в последний момент. Алена повисает у тебя на руке. Вытянешь?