Дорога смерти

Индорец подумал, что убийца будет сражаться до последнего, и, скорее всего, нисташи освободят Мадха от необходимости уничтожить Хейна своими руками. Если рассудить, не самое плохое решение вопроса.

Хейн вонзил нож с точностью профессионала в тело ближайшего противника и одновременно выхватил меч. Нож ударил в центр желудка — смертельный удар, если бы не кожаная лента, закрывавшая в этом месте тело нисташи. Тот лишь улыбнулся, когда нож отскочил от черной кожи и упал на землю, не причинив ему никакого вреда.

Глаза Хейна расширились от удивления, но только на секунду. Затем он вновь принял боевую стойку, готовый к нападению.

Тем временем Мадх перебирал в памяти все, что ему было известно о нисташи. Он некогда что-то читал об этих кожаных лентах: Нисташ Map превратил их в доспехи перед последним сражением. Снять их можно было, только совершив определенные ритуалы и только в новолуние. Предполагалось, что эти ленты невозможно пробить — и, видимо, так и было, — но и обладание ими имело, конечно, свою цену…

Первый из нисташи прыгнул вперед. Он раскрутил посох над головой Хейна, и на губах его заиграла презрительная улыбка. Со скоростью, равной скорости нисташи, Хейн уклонился от удара и, оказавшись у врага за спиной, взмахнул мечом по дуге, заканчивавшейся прямо на шее противника. Но лезвие ударилось об одну из многочисленных черных полос и отскочило, даже не поцарапав древнее чудовище. Лишь меч задрожал в руках Хейна.

Нисташи расхохотался и стремительно развернулся, нацелив еще один удар в голову Хейна. Но убийца отбил его в нескольких дюймах от своей головы и обменялся с нападающим серией быстрых, как молния, ударов и выпадов. Затем Хейн вдруг упал на спину, выставив над собой меч перпендикулярно, острием вверх. На этот раз Хейн безошибочно нашел крошечный клочок обнаженной кожи внизу живота нисташи. Лезвие скользнуло внутрь, не встретив преграды, и на землю хлынул поток черной крови.

Мадх оценил мудрый ход, но в процессе борьбы Хейн вынужденно подставился. Прежде чем он успел вскочить на ноги, другие нисташи уже стояли над ним, поймав конечности убийцы в развилки своего странного оружия и крепко прижав их к земле.

В тот же миг еще один нисташи добрался до Мадха и протянул костлявую руку к безоружному индорцу. Но едва его пальцы коснулись рукава Мадха, тело нелюдя вспыхнуло оранжевым пламенем. Сперва он упал на колени, затем рухнул на землю, молча извиваясь от боли. Еще через мгновение все закончилось. Огонь медленно погас, возле ног лежал Мадха только почерневший труп, обмотанный кожаными лентами, которые остались абсолютно неповрежденными.

Индорец слегка улыбнулся, продолжая творить заклинание и потирать ладони. Он считал, что достиг цели. Интересно, случалось ли ранее, чтобы в один день погибали два нисташи? Наверное, такого не происходило с самого Опустошения, а в тот день, по слухам, их погибло три сотни.

Предводитель — тот, кто первым заговорил с Мадхом, — вонзил лезвие длиной в фут в землю, рукоятка над ним задрожала. Без малейшего намека на осторожность он пошел прямо к Мадху, и вскоре его бесцветные глаза оказались всего в нескольких дюймах от глаз индорца. На таком расстоянии Мадх мог хорошо разглядеть кожу нисташи, желтую и потрескавшуюся, как старый пергамент. На тех немногих клочках, что виднелись между черными кожаными полосами, закрывавшими череп и щеки нисташи, не было никаких признаков щетины. На руках, похоже, тоже не было ни волосинки. Века стерли все, что не было защищено черными лентами.

— Ты маг? — спросил он негромко, небрежно, как будто уже знал ответ на этот вопрос.

Улыбка Мадха стала только шире. Он продолжал творить заклинание и потирать ладони.

Нисташи вздохнул. Затем быстро взмахнул рукой и разъединил ладони Мадха.

Взглянув на опустевшие ладони, индорец улыбнулся, словно бы извиняясь.

— Заклинание уничтожает порошок с первого раза. — В мрачном голосе нисташи прозвучало некоторое разочарование. — Мы узнали эти штучки тысячу лет назад. А ты думаешь одурачить нас ими сейчас?

Мадх пожал плечами и указал на труп под ногами.

— Его одурачить удалось.

— Он был кретином, — усмехнулся нисташи. — Раз он не услышал твое заклинание, он заслужил вечный сон.

Мадх кивнул.

— Если у тебя найдется время послушать, я могу сообщить кое-что, из чего нисташи смогут извлечь немалую выгоду. Эмон Гёт все еще жив?

Глаза нисташи сузились.

— Эмон Гёт никогда не позволит вечному сну овладеть им. А вот захочет ли он слушать тебя, прежде чем заберет твою душу… ну, это другой вопрос. Однако прошло много времени с тех пор, как новости из внешнего мира доносил до нас маг.

Звук шаркающих ног вновь привлек внимание Мадха к Хейну. Убийцу подняли, его руки были привязаны к бесстрастным нисташи. Хейн попытался пустить в ход ноги, но удары ничуть не потревожили его стражей.

Предводитель вновь повернулся к Мадху.

— Это твой инструмент? — спросил он. Мадх молча наклонил голову.

— Буйный, — заметил предводитель нисташи с холодным презрением.

— Такими бывают обычно самые сильные инструменты — это урок, который вы должны были усвоить во время Опустошения.

На мгновение тусклые зрачки предводителя злобно уставились на Мадха, затем его внимание сосредоточилось на одном из воинов, который приблизился к Хейну.

— Земон Хот намерен слегка позабавиться с твоим инструментом, — сказал он. — Я полагаю, ты не ревнив.

Мадх не ответил, глядя на то, как высокий изможденный нисташи по имени Земон Хот подошел вплотную к Хейну. Нос нелюдя находился теперь в каком-то дюйме от носа Хейна. Ноздри нисташи расширились, втягивая воздух, словно он вдыхал аромат жаркого.

— Такой живой, — прошипел нисташи. — Да, в ночь новолуния ты будешь моим.

Неожиданно фиолетово-черный, как синяк, язык нисташи высунулся изо рта и проехался по щеке Хейна.

Мадх поймал улыбку, молниеносно скользнувшую по губам Хейна, и вдруг убийца резко повернул голову влево и яростно укусил высунутый язык. На секунду они слились в бешеном поцелуе, затем нисташи отпрянул. Из его искривленных губ хлынула черная кровь. Хейн, лицо которого было вымазано этой кровью, на секунду машинально улыбнулся, а потом что-то выплюнул кусок омерзительной плоти длиной в дюйм, продолжавшей сочиться жидкостью, даже упав на землю. Хейн опять вступил в борьбу с теми, кто лишил его свободы, надеясь, что, отвлекшись, они ослабят хватку, но успеха не добился. Другие нисташи, похоже, совершенно не удивились и не разозлились. Они с таким видом разглядывали Земона Хота, что Мадху показалось, будто они развлекаются.

Предводитель повернулся к Мадху, его тонкие губы слегка искривились.

— Станет ли Эмон Гёт говорить с тобой — это ему решать, но твой инструмент — наш, я обещаю. Он не покинет дом Нисташа Мара живым.

Мадх пожал плечами и последовал за нисташи. Тот крепко взял его за руку и повел на север. Индорец надеялся добраться до дома без таких осложнений. Однако он решил, что все могло обернуться еще хуже.