Страница 16 из 45
– Я должен встретиться с одним из военачальников сопротивления, переметнувшихся к коммунистам, и уговорить его вернуться.
– Кто же он?
– Селим Хан.
– Селим Хан? Этот мерзавец? – не сдержалась Биби Гур. – Нет, американцы положительно сошли с ума! Это же ловушка! Он тесно связан с Советским Союзом и правительством Наджибуллы.
– Знаю, – возразил Малко. – Но он, похоже, замышляет новую измену.
Биби Гур сочувственно посмотрела на Малко.
– Да он водит вас за нос! И вполне понятно почему. Он примкнул к коммунистам просто потому, что деваться ему было некуда. Он покинул поле боя и все деньги, которые давали ему американцы, тратил на кутежи. Он умыкал женщин и насиловал их, а солдатское жалованье клал себе в карман. За его голову назначена награда. Теперь уже он не может уйти из Кабула и вернуться к своему племени. Его соперник, фундаменталист Гульбуддин, поклялся обшить его свиной шкурой и заживо зарыть в землю. Без правительства Наджибуллы его не было бы уже в живых. Это наркоман, растленный сластолюбец, убийца-психопат...
Глаза Биби Гур пылали. Сомнение все глубже проникало в дуну Малко. Он, безусловно, верил этой женщине, которую видел впервые. В ней чувствовалось нравственное здоровье, целеустремленность и большая трезвость суждений. Это был уже второй человек, заставлявший его усомниться в достоинствах Селима Хана. Неужто и на сей раз ЦРУ попало впросак?.. Ему вспомнилось, как упорно военный вождь домогался платы за измену.
А вдруг его водят за нос?
– Я буду осторожен, – пообещал он.
– Главное, никогда не упоминайте меня в разговоре, – умоляла она. – В обмен на власть или деньги он продаст кого угодно. Он из тех, кто всегда держит нос но ветру.
– Можете быть совершенно спокойны, – уверял ее Малко. – Но как быть, если возникнет необходимость увидеться с вами?
– Приходите к Хаджу Халаху. Но только в случае крайней необходимости. Вас могут выследить хадовские ищейки, а мне не хотелось бы подвергнуть столь грозной опасности готовящееся дело.
– Что за дело?
– Ряд нападений на военные объекты в городе. Люди должны знать, что и в Кабуле действуют борцы сопротивления. Мы будем оставлять заминированные автомашины в разных местах стратегического значения.
– Вы попытаетесь убить Наджибуллу?
На губах Биби Гур появилась холодная, жестокая улыбка.
– Это моя заветная, но, к сожалению, неосуществимая мечта. Президентский дворец – настоящая крепость. Да и не часто он проводит в нем ночь. Его окружает горстка преданных ему людей, – старые хадовцы, настолько запятнавшие себя кровью, что не могут изменить ему... Он лично принимал на службу офицеров из Восточной Германии, которые руководят ХАДом. От них он знает обо всем. Когда в пятницу он идет в мечеть, его охраняют пятьдесят убийц. Мы действуем и по другим направлениям: не только оставлять минированные автомобили, но и карать главных предателей, тех, кто обрекал на смерть соотечественников ради квартиры в Микрорайоне.
– Микрорайон? Что это такое?
– Новый жилой квартал, которого устыдился бы цивилизованный человек. Но афганцы привыкли ютиться в глинобитных домишках без водопровода и света. А в Микрорайоне есть центральное отопление, телефон, ванная с горячей водой. Там селятся все партийцы. С него-то мы и начнем.
Вновь в ее глазах горела ненависть. Вдруг зажглась красная лампочка, скрытая между коврами. Лицо Биби Гур окаменело, и Малко охватило острое чувство опасности.
– Что случилось?
– Это сигнал тревоги. Значит, около лавки вертятся подозрительные личности. Но, может быть, нет ничего страшного.
Они ждали среди гнетущей тишины. Секунды бежали, а красная лампочка не потухала. Малко напрягал слух, но извне не долетало ни малейшего звука.
– Отсюда можно выйти, минуя лавку?
– К сожалению, нет.
– Может быть, вы привели за собой "хвост"?
– Не исключено. Вы тоже могли, кстати. Журналисты всегда привлекали внимание ХАДа. Я приняла все меры предосторожности, а благодаря чадре моя задача упрощается. Женщин оберегают здесь весьма ревниво, и даже хадовцы не посмеют прилюдно заглянуть под чадру.
Она отвела затвор Макарова. Медным отсветом блеснула латунная гильза патрона, посылаемого в ствол. Затвор зловеще щелкнул, возвращаясь на место. Чувствуя, что у него перехватило горло, Малко не в силах был отвести глаза от красного пятна света над ними. Чтобы разрядить напряжение, он попросил Биби Гур:
– Расскажите мне еще о Селиме Хане, о его связях с правительством...
– ХАД не очень его жалует, – начала она. – Там считают, что от него можно ждать какого угодно подвоха, но он – неприкасаем, ибо представляет для них самую яркую фигуру среди перебежчиков, которой можно похвастаться перед иностранцами. Те личности, что отираются в ресторане "Кибер" или гостинице "Кабул" – не более чем жалкие главари шаек, насчитывающих едва ли сотню человек. А у Селима Хана – настоящее войско с танками и артиллерией. Кроме того, он – племенной вождь, его отец служил Королю, а здесь этому придается большое значение. Беда в том, что он страдает манией величия. Немногим более года назад он сделал даже попытку захватить власть.
– Как именно?
– 30 ноября 1987 года в здании Политехнического института собралась Лойя Джирга[18] для выборов президента. Селим Хан пытался прорваться со своими бойцами через военные заставы. Он хотел выставить свою кандидатуру, но ХАД воспротивился. Произошло кровопролитное сражение, и обе стороны потеряли много людей убитыми. Тяжело раненного Селима Хана перевезли в армейский госпиталь. Министр внутренних дел Гульбзи послал отряд десантников, чтобы там его и прикончить. Но шурави оказались проворнее. Из советского посольства за ним прислали машину и перевезли его в штаб 40-й армии.
В тот же вечер его забрал военный самолет и переправил в Москву. Там его вылечили, и через три месяца он возвратился в Кабул. Шурави сказали Наджибулле, что с головы Селима Хана не должно упасть ни единого волоса, что, вдохновляясь его примером, и другие участники сопротивления могут решиться перейти на сторону правительства. Президент подчинился, но ХАД сделал все же попытку убить Селима Хана. Его дом был обстрелян ракетами, много людей погибло и на сей раз.
Красный свет по-прежнему горел. В горле у Малко першило от пыли и он вовремя подавил приступ кашля. Биби Гур между тем продолжала:
– Здесь Селим Хан встречается, помимо посольских, с одним из единомышленников русских.
– Кто же это?
– Некий Элиас Маврос, греческий журналист.
– То есть?
– Он настоящий журналист, но коммунист по убеждениям и не скрывает их. Живет безвыездно в Кабуле. Я убеждена, что он работает на шурави.
Образ сказочного витязя в белых ризах, служащего ЦРУ, все более тускнел... Слишком много свидетельств, не лестных для Селима Хана. Малко все яснее сознавал, что не очень порядочно ведет себя по отношению к ЦРУ. Мягко выражаясь...
Красная лампочка погасла!
Испустив радостное восклицание, Биби Гур с просветленным лицом поднялась с места. Малко последовал ее примеру. Сзади послышался скрип, дверь, ведущая в лавку, стала открываться.
– Идемте! – сказала молодая афганка. Она подобрала чадру и начала надевать ее.
Ткань не успела еще соскользнуть с ее головы, как дверь резко отодвинули. Трое усатых, плохо выбритых мужчин в костюмах без галстука ворвались в убежище. Каждый из них держал в руке пистолет. Один схватил в охапку Биби Гур, запутавшуюся в складках чадры, а двое других набросились на Малко, нанося ему удары рукоятками пистолетов.
Биби Гур яростно сопротивлялась. Тогда схвативший ее господин сильно ударил ее рукояткой по голове, и она повалилась на пол.
Оглушенному Малко заломили руки за спину и выпихнули в лавку. Хадж Халах лежал на одном из своих бухарских ковров. Лицо его, видимо, разбитое рукояткой револьвера, было залито кровью. По всей лавке валялись раскиданные ковры, а на стене Малко увидел электрический выключатель, который был спрятан под повешенным на стене ковром.
18
Всенародное собрание.