Страница 49 из 54
На деле так оно и было. Пожар возник с наветренной стороны, и огонь вскоре перекинулся на все другие постройки. Но этого сначала как будто не замечали, потому что взоры всех были прикованы к Юрке, который разбросал людей, прибил собак и опрокинул на спину свирепого племенного быка, словно дал волю своему коню поваляться после езды. Особенно увлекало такое зрелище женщин. О, как хотелось бы некоторым из них охватить своими коричневыми от загара или белыми руками Юркину шею, чтобы испытать его: столь же ли легко справится он с ними, как справился с сильными мужиками, свирепыми псами и ревущим быком? Если никто из женщин не отважился обнять Юрку, то отнюдь не потому, что, преисполненные готовностью, они были слабы телом, а лишь в силу того, что для этого они не располагали ни временем, ни возможностью. Одолев своих противников, Юрка устремился вперед, словно вокруг него не было ни души. Он бросился к жилому дому, чтобы запалить и его, но, увидя пламя, уже охватившее здание, и попытки людей спасти домашний скарб, вмиг отогнал собравшихся и начал разносить, крушить, рвать, ломать и разбивать все, что попадалось под руку. Он как будто боялся, что иначе огню не справиться с Антсовым добром.
Пламя крепчало. В этом огненном вихре Юрка все больше впадал в неистовство, и все больше народа сбегалось на пожар. Явились пожарные и полицейские. Это произошло в тот самый момент, когда кто-то напал на хорошую мысль – привести сюда Юркиного сына Кусту: авось-де он сумеет укротить своего отца. Вместе с пожарными Куста ринулся в дом, но Юрка сразу же вышиб оттуда пожарных, намереваясь так же поступить и с сыном. Попав в беду, Куста не нашел ничего другого, как закричать:
– Отец, отец! Брось, им и так досталось: я утопил молодого Антса!
– Гм.
– Поверь, отец. Я утопил его своими руками, мы теперь квиты. И матери я сказал перед ее смертью, чтобы она на небе могла поведать об этом богу и Майе.
Пока отец и сын, находясь в огненном кольце, вели такой разговор и не замечали, что творилось вокруг них, несколько пожарных и полицейских подкрались поближе и, услышав слова Кусты, бросились на говоривших. Они схватили сына и выволокли его из горящего дома. Сделать то же с отцом у них не хватило сил. Одного из нападавших Юрка швырнул в окно, – раздался страшный звон, и пожарный вылетел вместе с рамой и стеклами. Его с большим трудом спасли от гибели в огне. Второго нападавшего, который выхватил из кармана револьвер, Юрка оглушил тут же, в горящем доме. Третий несколько раз выстрелил в Юрку и сам выскочил во двор; четвертый и пятый, стоя около дома, открыли по Юрке стрельбу через окно; один из стрелявших был полицейский, а другой – частное лицо, которого охватило исступление борьбы.
Бог знает, как бы все это обернулось, не охвати пламя весь дом. Многие к тому времени уже раздобылись оружием, черным и блестящим, чтобы бить по тому, кого не брала никакая другая сила. Нашлось немало людей, которые сожалели, что полиция не прибыла раньше, потому что в таком случае можно было бы воочию убедиться, кто же Юрка на самом деле: Нечистый или обыкновенный смертный, который возомнил себя посланцем ада? Если он Нечистый, то возьмет его только серебряная пуля, – и то лишь такая, на которой на конце вырезан крест.
Но нашлись и такие, кто полагал, что пуля из никеля сойдет не хуже серебряной; и, таким образом, возник превеликий спор, который готов был вылиться в побоище или перестрелку, – как вдруг кто-то заметил, что недостает одного полицейского агента. Никто о нем ничего не знал, и лишь после продолжительных расспросов выяснилось, что он вместе с другими бросился в дом – ловить Юрку и Кусту. Тогда был отдан приказ: во что бы то ни стало еще раз вломиться в дом, ибо агент, по-видимому, находился там. Однако в тот же миг пропавший полицейский вылетел через разбитое окно наружу.
– Он еще жив! – закричал один из присутствующих, имея в виду Юрку.
– Он живет в огне! – крикнул другой.
– Он вправду Нечистый! – завопил третий.
И этот вопль отозвался в сердцах людей. «Господи боже, в самом деле Нечистый!» – затрепетали души. Прежде всего страх обуял души пожилых, никогда не рожавших женщин, затем перекинулся на тех, чью грудь сосали младенцы; за старухами последовали охваченные дрожью души стариков, за ними пошли молодые женщины и мужчины и, наконец, дети, у которых сердца трепетали от того, что они видели, как дрожали с перепугу взрослые. На миг всех охватило какое-то оцепенение, а затем раздалась команда, и водяные струи устремились в то место, откуда только что вылетел через окно оглушенный полицейский. Работали не только насосы, в ход пошли ванны, ушаты, ведра, кружки, кувшины, миски и чашки. Каждый нес свою толику, чтобы господь бог мог узреть с небес, как любит человек своего ближнего, как милосерден человек, – безразлично, молодой или старый, женщина или мужчина: он стремится спасти даже Нечистого от гибели в пламени.
Увы, предотвратить гибель не удалось: огонь оказался сильнее воды, принесенной людьми. Все рушилось, один на другой громоздились горящие обломки. Но и на них лили и лили воду, словно это сулило людям блаженство. Дети, которые принимали участие в тушении огня или просто смотрели на пожар, никак не могли понять, почему нынче вода не сбивала огонь, – наоборот, она словно сама воспламенялась.
– А господь мог бы потушить такой пожар? – спросила какая-то девочка у своей матери.
– Держи язык за зубами, – зашептала женщина. – Услышит еще кто-нибудь, экая ты дуреха.
– Почему же дуреха, ведь я спрашиваю о том…
– Потому! Один глупец может нас просить столько, что девять мудрецов не ответят.
Мальчик постарше, услышав этот разговор, отвел девочку в сторону и сказал ей:
– Не глупи, не спрашивай у матери о таких вещах.
– Почему же?
– Потому что мать боится бога.
– Чего же его бояться? Ведь не бог устроил этот пожар.
– А кто же?
– Юрка! Юрка из Самого Пекла.
– А кто послал Юрку?
– Он сам пришел, ведь он Нечистый.
– И ты веришь, что Нечистый может прийти, если бог его не пускает?
– А разве не может?
– Как же так, ведь огонь не загорится, если бог не позволит.
– Почему же бог позволил?
– Почему… почему он все позволяет.
– Что все?
– Ну, чтобы Юрка пришиб свирепого пса и свалил племенного быка…
– Разве он вправду свалил?
– Здорово саданул! Своими глазами видел. Бык мог бы у Юрки все кишки выпустить, как у пастуха, – а видишь, не выпустил. Юрка свернул ему шею.
Тем самым разрешился вопрос: мог ли господь затушить сегодняшний пожар, или нет. Тут, следуя повестке дня, можно перейти к дальнейшему – посмотреть, как люди тушат то пламя, загасить которое как будто не под силу и господу.
Глава двадцать вторая
Одолев, наконец, огонь, люди нашли мертвого Юрку, лежавшего под обломками бревен и досок, среди разного мусора. Он отнюдь не обуглился, а лишь слегка обгорел, и был таким мокрым, словно умер, захлебнувшись в воде. Так как сам Юрка считал себя Нечистым и это мнение разделялось многими, то возник вопрос: чем вызвана его смерть – огнем, водой или пулями? Меньше всего верили в смерть от огня, – ибо что может сделать огонь Нечистому? Разве в аду не бывает пламени вроде того, что охватило дом столь примерного человека, как Антс? На этот вопрос никто не мог ответить, потому что никому не доводилось еще побывать в преисподней и возвратиться оттуда на землю. По той же самой причине никто не мог сказать, есть ли в аду вода и тонет ли Нечистый в воде.
Чтобы выяснить причину смерти, обгорелое Юркино тело вскрыли. Это вызвало общее разочарование, ибо врач, производивший вскрытие, утверждал, что Юрка погиб не от огня, не от воды и не от пуль, а от удара в голову. В теле нашли несколько пулевых ран, но ни одна из них не была смертельной. Из этого заключили, что поразить Юрку насмерть могла бы лишь серебряная пуля, но таковой ни у кого не нашлось. Удар в голову оказался настолько сильным, что от него Юрка потерял сознание и потому задохнулся в огне и дыму.