Новый Нечистый из Самого Пекла

– Подойдешь – убью! – закричал он в страшном гневе.

Но прежде чем Петер успел приблизиться к Юрке, тот выломал из частокола здоровенную жердь, – и топор стал для него не опасен. Петеру пришлось отступить: долго ли было Юрке огреть его жердью по голове? Он вбежал в горницу и зачертыхался:

– Черт возьми, ружья нету! Теперь он все испепелит.

– Кто? – спросила жена, кормя грудью ребенка. Она еще ни о чем не знала, так как топор Петер подхватил у поленницы.

– Нечистый! Кому же еще? – ответил Петер.

– Где? – изумилась жена.

– У себя и у нас.

– Не болтай, – сказала жена и вышла во двор вместе с ребенком, заснувшим у нее на руках. Однако, увидев на месте Самого Пекла огненное море, она не смогла удержаться от крика; посреди их двора, с пучком соломы подмышкой, стоял Юрка и огнивом высекал из кремня искры. Хозяйка со спящим ребенком подошла к нему.

– Боже милостивый, Юрка, у тебя усадьба в огне! А где же ребенок?

– Какой ребенок? – спросил Юрка и поглядел на хозяйку, на ее неприкрытую грудь, к которой прильнул спящий ребенок.

– Твой ребенок, Рийя?

– Гм?!

– Господи, да где же она, Юрка? – спросила хозяйка, охваченная ужасом.

– С овцами.

– А овцы где?

– В поле.

– Слава богу!

Тем временем в Юркиных руках уже занимался трут. Словно задумавшись, Юрка посмотрел на него, затем поднял глаза на женщину и ребенка, снова глянул на тлеющий трут, бросил его на землю и принялся топтать, пока тот не перестал дымить. Затем Юрка повернулся и быстро пошел прочь, с пучком соломы подмышкой. Хозяйка наблюдала за ним, думая, что Юрка пойдет домой, – ан нет, он поспешил к деревне.

– С ума спятил, – сказал подбежавший к жене Петер.

– Что вы с ним сделали?

– Ничего особенного: Антс отказал ему в аренде и сказал, чтобы убирался из Пекла.

– Тогда не диво, что он рехнулся.

– Да какой из него нынче арендатор? Не расплатиться ему.

– А ты платить горазд?

– Не сам же я пошел. Антс позвал, чтобы…

– Где же он сам?

– На камнях лежит с разбитой головой.

– Понятно! Небось раньше не послушает, пока башку не раскроят. Удивительно, что твоя еще цела.

– Да, чудно, – согласился Петер. – Ну и силища у этого Нечистого!

– В том-то и беда, что сила у него медвежья, а сердцем да умом – он дитя.

– Думаешь?

– Иначе зачем ему душу спасать, – ан хочет, да еще как.

Петер еще бы потолковал с женой насчет Юрки, но из Самого Пекла донеслись крики – там звали на помощь. Петер поспешил на крик, а жена ушла в избу уложить ребенка.

В Пекле уже не сладить было с огнем, – он поглотил все. Загорелась даже куча хворосту, запылал стоявший поодаль, но с наветренной от жилья стороны сарай, который построили вместо прежнего, сожженного. С большим трудом мужик, который не покинул Антса, отнес того подальше от огня, – иначе сгореть бы хозяину. Возник вопрос: что делать с Антсом? Петер хотел было пойти запрячь лошадь, но, по мнению другого мужика, тряска в телеге и толчки означали бы для раненого верную смерть. Итак, Антса взяли на руки и отнесли к Петеру. Тут Петерова жена пособила приладить к двум кольям полосатое одеяло, на которое опустили раненого, положив ему под голову подушку. Так, на носилках, что несли мужики, и начался для Антса путь к дому, где ему могли быстрей оказать врачебную помощь.

На все это потребовалось немало времени, а в ту пору строения Пекла, ближние заборы и ворота спокойно горели себе дальше. Петерова жена успела бы сходить туда, да в горнице заплакал ребенок, кончился его дневной сон. Возня с ребенком опять-таки заняла свое время, и когда, наконец, хозяйка отправилась в путь-дорогу, огонь стал ослабевать, крыши вместе со стропилами и потолком провалились, высокий остов риги опрокинулся, стены рухнули. Хозяйка с ребенком на руках пошла к пожарищу не напрямик, а свернула вдоль межи в ту сторону, где Рийя должна была пасти овец. Женщина хотела найти ее и забрать к себе – ведь кто его знает, когда вернется Юрка. Овец хозяйка разыскала, но девочки нигде не было, никто в ответ не аукнул.

Женщину охватило дурное предчувствие. Не лгал ли Юрка, говоря, что Рийя ушла с овцами? Потеряв всякую надежду, хозяйка с тяжелым сердцем вернулась к пожарищу. Здесь она постояла, потом присела на лежавший в стороне от пожарища камень, чтобы дать грудь ребенку. И тут неожиданно перед нею появилась Рийя с кошкой на руках. Девочка пришла с наветренной стороны, где стлался дым и летели искры.

– Пресвятая троица! – воскликнула хозяйка, словно увидела призрак. – Откуда тебя принесло? Прямо из-под огня! Как ты еще не сгорела?

– Там огня не было, – объяснила Рийя, – только высоко над головой шел густой дым.

– А искры?

– Они неслись вместе с дымом, как звезды на небе, когда темно; только они летели, а звезды не летают. Солнышко было желтое-желтое, словно закатывалось посреди неба.

– Когда же тебя дымом накрыло?

– О, я уже давно там. Разок мне послышалось, будто кто-то окликает, да пламя так трещало и шумело, что я ничего не разобрала. А когда дым начал расходиться, стало жарко, я и ушла оттуда, потому что кошке не сиделось.

– Кошка, выходит, умней тебя.

– Я хотела на дым посмотреть, потому и пошла. Я еще ни разу не видела столько дыма и огня. Как только с пастбища стало видно, я сразу же и пришла сюда. Гляжу – нет никого, я и пошла под самый дым, а он – как черная крыша сверху.

Пока соседская хозяйка беседовала у пожарища с Рийей и кормила ребенка, Петер с другим мужиком быстро шли к деревне, неся на носилках бесчувственного Антса. Не дойдя еще порядком до Антсова дома, они увидели, как оттуда повалил густой дым.

– Никак, Юркиных рук дело? – сказал Петер своему спутнику.

– С него станется, – ответил тот и ускорил шаг.

К их приходу весь Антсов дом был уже в огне. Беспомощно поглядывали они вокруг, куда бы положить раненого хозяина, и не нашли лучшего места, чем тот маленький домик у поля, в котором Антс хотел поселить Юрку, ежели бы тот по доброй воле убрался из Самого Пекла. Туда и снесли самого хозяина, потому что дом стоял под ветром и опасности для него не было.

У Антсовых построек некоторое время был кромешный ад. Юрка расправился здесь, как дома: он высек огнивом искру из кремня, запалил трут, от него зажег пук соломы, принесенный подмышкой с соседской усадьбы, и сунул его в первую попавшуюся крышу, прежде чем люди успели что-либо сообразить и помешать поджогу. Наблюдай за происходившим сам Антс, он, может статься, подумал бы как и в Самом Пекле: «Пусть поджигает», – ведь все было выгодно застраховано, к тому же он давно уже нуждался в более современных удобных зданиях. Так как страхование от огня являлось общественным делом, а Хитрый Антс до мозга костей был существом общественным, то для него было вполне естественно выстроить новые здания с помощью страховой премии, тем более что причина пожара коренилась в поступках сумасшедшего. Это было равносильно тому, как если бы поджигателем оказался сам господь бог со своей молнией. Сумасшедший или молния – то и другое слуги господни. И нет у общества задачи более великой, чем борьба против божественного промысла или против бедствий, свершающихся по воле божией, даже в том случае, если эти бедствия и приносят иным счастье.

Но так как Антс в ожидании врача без сознания лежал в домике у поля, то поразмыслить как следует над общественными вопросами было некому, и сразу же после поджога первого здания жители вступили в борьбу с Юркой. Но и тут повторилось то же, что и в Самом Пекле: никто не мог одолеть Юрку, даже самые сильные валились с ног, оглушенные его кулаком. Тогда на Юрку натравили двух громадных дворовых псов, но одного из них Юрка убил колом, а другой еле удрал на трех ногах. Между тем огонь уже подобрался к хлеву, и оттуда пришлось вывести свирепого племенного быка. Но вместо того чтобы угнать животное куда-нибудь подальше, его напустили на Юрку, надеясь, что ревущий бык расправится с тем, кого не могли осилить ни мужики, ни собаки. Однако схватка с быком оказалась еще проще и легче, чем с людьми и псами. Не успел бык пустить в ход свои рога, как Юрка ухватился за них, и в следующий миг тяжелая туша быка была повержена наземь. Теперь надежды положить предел Юркиному неистовству рухнули. В то же время у горевших строений появились люди, которые в глубине души сочувствовали Юрке. Среди пришедших было немало тех, кого безнаказанно кусали свирепые Антсовы псы, – нынче, славу богу, они получили по заслугам. Люди боялись ревущего и храпящего племенного быка, роющего землю, и нынче он на глазах женщин и детей лежит на спине, словно барашек, которого везут на убой, или ягненок, с которого стригут шерсть. Поэтому, в то время как одни кричали: «Несите ружья, застрелите Юрку!», другие отвечали: «Зачем же его убивать, раз уже все в огне?»