Вирусапиенс

Гатаулин Сергей

Вирусапиенс

Стоя на промозглом, впитавшем холодное дыхание ночи ветру, измученный долгими боями воин рассматривал окровавленные руки.

Светлые длинные волосы рассыпались по широким мускулистым плечам; покрытые серым налетом от наполнявшего воздух дыма, пропахли танковой гарью.

Сегодня боец был скуласт и голубоглаз, впрочем, как и несколько предыдущих дней. Все это время железные чудища, атаковали оборонительные укрепления небольшого городка, расположившегося на территории атомной электростанции.

Тромб стоически выдержал все нападения неприятеля. Беда только в том, что он остался один — программа, генерирующая новых бойцов, давно отключилась и в его распоряжении была лишь маленькая локальная сеть АЭС.

Вирусапиенс штурмовал цифровую крепость, наступая из мировой паутины. Захватывая компьютер за компьютером, напирал со всё возрастающей силой.

Росли вычислительные мощности противника — росла его армия.

Защитники города, призванные не допустить врага в пределы недавно созданного виртуального поселения, в большинстве своём лежали сейчас среди развалин, взирая пустыми глазницами на результаты затихающей битвы.

Темнеющие бельма подворотен, встречая потоки шквального ветра, слепо вытаращились на нелепый и неподвижный диск луны. Три ночи серебряный блин не сдвигался с места, словно его прибили к небу гвоздями.

Многодневный огненный дождь, поливающий маленькое поселение металлическими остромордыми болванками, прекратился. Гул артиллерии смолк.

Воин потоптался на месте, тяжело вздыхая, огляделся.

Насыщенный дымом и пылью воздух вдруг словно исчез, уступив место прозрачному вакууму, закладывающему уши навалившейся тишиной: нездоровой, настораживающей.

За разрушенной стеной раздался едва различимый скрип. Неприятный звук нарушил временное затишье. Медленно и неотвратимо приближаясь, плач несмазанного железного механизма полностью захватил внимание изнеможённого бойца.

На улицу, объезжая бетонные обломки, выкатилось инвалидное кресло, опирающееся на поврежденные погнутые колеса. Изломанные ребра спиц, торчащие из перекошенного обода, противно повизгивали.

Из темных подворотен городка беззвучно выкатывались, выползали, выплёскивались несметные полчища фантастических жутких тварей.

Электронная армия без единого звука встречала своего главнокомандующего.

Кресло-каталка остановилось в нескольких метрах от Тромба. На бойца глянули по-детски внимательные, любопытные глаза.

Уродливое существо открыло беззубый громадный рот в попытке издать осознанный звук, но вместо этого тишину разорвал крик раненого птеродактиля. Именно такой крик, по мнению Тромба, должно было издавать доисторическое животное.

— Почему ты? — гвоздем по стеклу резанули едва различимые слова.

Глаза калеки внезапно потемнели, укоризненный взгляд коснулся бойца.

— Ты программа… вирус… и я… братья — будем!

«Вирусапиенс?!» — удивился Тромб, присматриваясь к уродливому парламентеру.

Всё в нём было неправильным. Всё — начиная с формы тела, напоминающего осьминога, превращающегося в человека и остановившегося на середине пути, — кончая способом произносить звуки. Он выталкивал слова, не прибегая к помощи языка и губ. Точнее, губами он двигал, но совершенно не в такт произносимых слов, напоминая при этом неисправную механическую куклу. Лишь глаза, по-человечески любопытные, хоть и совсем недобрые, превращали нелепого обладателя пытливого взгляда в существо, обладающее разумом.

— Братья, — проскрипел Вирусапиенс, подняв ещё не руку, но уже и не щупальце.

Произнося каждое слово, уродец как бы пробовал его на вкус.

Похоже, что он впервые воспользовался человеческим способом общения и теперь, как маленький ребенок, удивляется своему голосу.

С каждым разом скрипящий «привет из мезозойской эры» все меньше вплетался в речь. Слова звучали чище — он быстро обучался.

— Войны бесполезность, — донеслось до Тромба.

Вспоминая многомерные разговоры с Димкой, воин загрустил. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он вернулся в Сеть, а его уже радует даже простой, одномерный обмен словами. Разве можно сравнить этот черно-белый диалог с соцветием параллельного восприятия голоса, мысли, ощущений и эмоций собеседника. Микрофоны и видеокамеры — все, что осталось в его распоряжении.

«Где же ты, Дмитрий?» — мысленно вздохнул Тромб — и тут же улыбнулся.

Радовался он теперь любому проявлению чувств, любому эмоционально окрашенному воспоминанию — будь оно плохим или хорошим.

На начальном этапе новой жизни он вдруг испугался, что все человеческое осталось там — в прошлом. В коммунальной квартире, где по соседству проживал настоящий человек: друг, партнер и спаситель.

Ощутив свободу, поменяв человеческий мозг на компьютерную сеть, он остро почувствовал пришедшее с этим одиночество. Он ощущал себя жителем единственной планеты, плывущей по бескрайним просторам необитаемой Вселенной.

Первое время хотелось выть от тоски, но именно это желание успокаивало одинокого виртуального бойца. Ибо оно и было самым настоящим человеческим чувством, потери которого он так боялся. Отчего-то оно было для него теперь очень важным, придавало его существованию смысл. Неизвестно, сколько бы продолжалась хандра, если бы не война.

Война мгновенно заполнила все его мысли, вытолкнув думки о преимуществах и недостатках виртуального существования.

— Ты брат. Хочу говорить. Хочу знать, кто я? — произнесло странное существо, подняв отвратительные конечности над головой.

Тромб взглянул в глаза Вируса и вздрогнул. Ну конечно! Как же он сразу не догадался, не почувствовал этого безудержного стремления, сквозившего в растерянном взгляде?

«Опасный малыш пытается осознать свою сущность», — подумал он и уже по-другому, более дружелюбно, взглянул на убогого собеседника.

Вирусапиенс менялся на глазах, плавно перетекая из одного состояния в другое. Очертания тела становились всё более симметричными, черты лица более правильными.

На высокий лоб упали выгоревшие до соломенного цвета волосы, покрытые толстым слоем копоти. Большие глаза поголубели. Резко обозначились угловатые скулы, очерчивая волевой подбородок.

Ну чем не человек?

«Черт! Он копирует меня», — мелькнула мысль и тут же исчезла.

Тромб улыбнулся.

— Хочешь говорить — будем говорить. Только не здесь! У меня дома, — чеканя слова, произнёс он.

— Что это — «дома»? — еще полностью не избавившись от скрипа в голосе, поинтересовался Вирусапиенс.

— Дома? Это… — Тромб задумался, осознав, насколько трудным и долгим может получиться объяснение. Слишком много значений имеет это простое, но емкое по смыслу, слово.

Конечно, можно было попытаться рассказать Вирусапиенсу о появлении у него человеческих привычек, но тогда ему пришлось бы рассказывать и о многом другом. О своём пребывании в голове Потёмкина, о стремлении создать в виртуальном мире подобие человеческого жилья.

— Это то место, где… Ты не поймешь, — закончил он неожиданно, ощущая на себе пристальный взгляд.

Завершив трансформацию, новорожденный брат-близнец, глядя вприщур, поинтересовался:

— Зачем программе дом?

Не дожидаясь ответа, проехал вперед и замер в ожидании.

— Здесь нет война — я обещать! Сейчас идем говорить в твой дом, — произнёс он спешно.

Кресло-каталка яростно завизжало, но Вирусапиенс не обращал на противные звуки никакого внимания. Он с интересом следил за Тромбом, словно хотел запомнить каждое его движение, впитать каждое слово.

— Нет так нет! — бодро произнес боец. — Кому она нужна?

И тут же пояснил:

— Война, я имею в виду.

Вирусапиенс кивнул.

— Как же провести тебя в мои апартаменты? — прошептал Тромб, приближаясь к святая святых атомной электростанции — управляющему серверу.

Обнаружив чужака, завизжала антивирусная защита.