Регент

Глава двенадцатая

На следующее утро, явившись в министерство, Толстой сказал Охлябинину (тот всегда появлялся на работе раньше начальника):

– Утренний доклад отложим на четверть часа.

Обычно рабочий день министра начинался с доклада о конкретных задачах предстоящих рабочих часов: встречах, звонках, требующих срочного ответа письмах. Но сегодня день был необычный, и начинать его требовалось иначе.

Через четверть часа, потраченные министром на то, чтобы еще раз поразмыслить над задуманным, заместитель появился в кабинете.

– Можно, Василий Илларионович?

Толстой очнулся от размышлений:

– Да! Заходи, Иван Мстиславович. Присаживайся.

Заместитель привычно устроился в кресле для посетителей.

– Давай, что там у тебя?

Охлябинин принялся перечислять требующие немедленного вмешательства министра вопросы.

Когда он закончил, Толстой сказал:

– Я понял… Подожди!

Собравшийся покинуть кабинет шефа заместитель вернулся в кресло.

– Позавчера, как ты знаешь, меня вызывал к себе государь, – продолжил Толстой. – Ему пришло анонимное письмо. В письме говорится, что у императора появился незаконнорожденный наследник. Вернее, там сказано: «имеется незаконнорожденный наследник».

Заместитель смотрел на шефа, не мигая. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Но это ни о чем не говорило – он всегда так выслушивал указания министра.

– Могу я ознакомиться с письмом?

– Разумеется, – сказал Василий Илларионович. – Я переправлю его на твой комп… Как я уже сказал, письмо анонимное. И наша с тобой главная задача – выяснить, кто его прислал. Архисрочная, прямо скажем, задача.

– Так точно! Выяснить. – Физиономия графа Охлябинина сделалась выжидающей. – И?…

– И пока больше ничего. – Толстой хлопнул ладонью по крышке стола, словно ставя точку. – Только выяснить, кто адресант! Больше ничего!.. Задача понятна?

– Так точно, господин министр. – Заместитель пошевелил в воздухе пальцами. – Правильно ли я понимаю, что к выполнению этой задачи должен быть привлечен самый минимум работников министерства?

До него, как всегда, дошло очень быстро. Хотя главное, конечно, не дошло.

Да и ладно! Было бы хуже, кабы получилось иначе.

– Совершенно правильно понимаешь! Правильнее всего, конечно, если бы об этом письме вообще знали только мы с тобой. Но… Если станешь привлекать кого-нибудь из подчиненных, с содержанием письма этот человек не должен знакомиться ни в коем случае. Думаю, ты представляешь себе всю серьезность доведенной до государя информации. Тут могут быть далеко идущие последствия. И нам следует разобраться, правда содержится в письме или нет.

Заместитель кивнул, встал и покинул кабинет. А министр еще раз просмотрел подготовленный графом Охлябининым список срочных дел и опять углубился в размышления.

Однако надолго раздуматься заместитель ему не позволил. Снова появился в кабинете шефа:

– Василий Илларионович! Сразу после вас к государю-императору был вызван граф Кушелев-Безбородко.

Это известие меняло многое. Даже очень многое! Даже очень-очень-очень многое…

– Почему ты мне не сообщил в тот же день, Иван Мстиславович?

Граф Охлябинин виновато развел руками:

– Информация о его вызове на высочайшую встречу пришла только-только.

– Хорошо, ступай!

И Толстой снова погрузился в размышления.

Глава тринадцатая

Весь день Василий Илларионович занимался повседневными делами, не возвращаясь к порученному государем делу. Он ждал. И дождался.

Реакция наступила уже к вечеру.

В шесть часов он не получил контрольного сообщения от агента из штаба РОСОГБАК. И снова задумался.

Тому могли быть два объяснения.

Либо агент не получил его задание, – хотя как это могло произойти, совершенно непонятно, – либо агента «вывели за скобки». Второе возможно только в одном случае – агент раскрылся. Или был сдан.

Ладно, подождем до следующего срока контрольного сообщения. А он наступит только утром.

В семь в кабинет вошел граф Охлябинин. Заместитель выглядел привычно спокойным, но Толстой сразу почувствовал, что за спокойствием этим скрывается доказательство правильности сделанных им выводов.

– Василий Илларионович! Можем мы поговорить?

– Заходи, Иван Мстиславович! Нашел адресанта?

– Да. Именно об этом я и намерен сообщить.

Охлябинин, изменив обычному порядку, угнездился на стуле.

– Слушаю тебя. – Граф Толстой вдруг почувствовал, что предстоящий разговор будет носить судьбоносный характер.

Через полчаса он в этом убедился.

Против императора Владислава Второго и в самом деле существовал заговор, причем заговор обширный, пронизывающий все слои имперской военной и административной элиты. Недовольство политикой императора оказалось слишком велико, чтобы можно было снять его какими-то уступками.

Нет, министру имперской безопасности сразу стало ясно – под существующий режим заложена такая бомба, которая неизбежно взорвется. На государственную машину накатывается волна, которую не остановишь. Она должна прокатиться по стране и либо погаснуть, либо смести на своем пути всех, кто станет поперек. Причем наиболее вероятным выглядел именно второй вектор развития событий – это было совершенно ясно министру, с его обширным политическим опытом и хорошо развитым чутьем.

Закончив доклад, Охлябинин сказал:

– Вот таково положение вещей, Василий Илларионович!

– Понятно, Иван Мстиславович! – Толстой судорожно потер лицо руками. – Ты давно присоединился к заговорщикам?

Заместитель и глазом не моргнул:

– Очень давно. Еще при вашем предшественнике. Правда, тогда еще заговора как такового не существовало. Имелась просто группа людей, озабоченных судьбой страны. Она предпринимала кое-какие действия, которые могли сыграть свою роль в будущем. В то время выступать против Владислава было бессмысленно – заговорщики попросту не получили бы общественной поддержки. Сейчас – иное дело… Так что тебе, Василий Илларионович, – граф Охлябинин вдруг перешел на ты, – предстоит определиться, на чьей ты стороне. Причем в самые кратчайшие сроки…

Толстой снова потер лицо руками:

– Ты ведь далеко не все имена мне назвал?

– Конечно, я назвал тебе только те имена, которые подтверждают всю серьезность подготовки, чтобы ты понял: мы – не жалкая кучка заговорщиков, мы – обширная организация, влияющая на очень многое.

– Ну а имя адресанта, приславшего анонимку императору, ты мне назовешь?

– Увы, пока оно мне и самому неизвестно.

То ли соврал, то ли правду сказал…

Василий Илларионович встал и прошелся по кабинету. Охлябинин провожал его спокойным взглядом.

Он наверняка волновался, но если бы его занимала лишь собственная судьба, он бы никогда не пошел на этот разговор. Его сейчас заботила судьба дела, которому он посвятил немалую часть своей жизни, и это не могло не вызывать уважения.

Теперь графу Толстому было совершенно понятно, почему Охлябинин не стремился на освободившееся место министра, когда умер граф Хворостов.

Конечно, безопаснее находиться на втором плане и, не привлекая особого внимания, обделывать свои делишки. А он-то, Василий Илларионович, думал, что у заместителя попросту нет собственных амбиций… Нет, амбиции у графа Охлябинина имелись. И еще какие амбиции! Либо грудь в крестах, либо голова в кустах…

Министр вернулся за стол:

– Ладно, Иван Мстиславович… Ступай! Я сегодня буду ночевать здесь. И дам тебе ответ не позже завтрашнего утра.