Регент

Николай Романов

Регент

Тем, кто продолжает нас любить…

вопреки всему…

Когда незнающий избранник

Свой путь во мгле пустой найдет,

Дотоле незабвенный странник

В страну забвения уйдет.

Коль своему доверился уму -

В колонну, друг! Вперед! По одному!

Пролог

«Ну, это мы еще посмотрим, насколько он таков! – подумал Владислав Второй, откидываясь на спинку кресла. – И таков ли вообще… Главное, не тянуть с розыском! И чтобы максимальное внимание уделили!»

Его величество император росский сидел в своем рабочем кабинете, зажав в кулак бородку клинышком, и в который уже раз перечитывал письмо, присланное ему по защищенному каналу неведомым адресантом.

Впрочем, доступ к этому каналу связи имело столь ограниченное количество граждан Росской империи, что инкогнито сохранять адресанту придется недолго.

Именно по этой причине был вызван к государю-императору граф Василий Илларионович Толстой, глава министерства имперской безопасности.

Впрочем, граф о причине вызова пока не знал и, наверное, вовсю ломал сейчас свою седую голову, пытаясь понять, чем обусловлена внеочередная аудиенция. Ведь проблемы, за решение которых отвечало министерство, они с императором только вчера обсуждали…

Анонимное письмо было очень коротким.

«Ваше императорское величество! – гласило оно. – Будучи лояльным гражданином Росской империи, не могу не сообщить вам о слухах, которые в последнее время циркулируют в определенных кругах. Согласно этим слухам, у Вашего Величества имеется незаконнорожденный наследник».

Прочитав украшавшие видеопласт строчки в очередной раз, Владислав снова откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Глаза его невидяще пробежались по многочисленным шпалерам, украшающим стены кабинета.

Проблема наследника была для императора (да и для всей Империи) притчей во языцех.

Сын, которого подарил в конце концов матушке-императрице Господь, оказался болен редкой и жуткой болезнью, которую не смогли излечить ни местные врачи, ни залетные медицинские светила, отвечающие за здоровье Тима Бедросо, мерканского Вершителя, личного друга росского императора.

Возможно, стоило бы обратиться к новобагдадским или фрагербритским медикам, которые в своем деле также собаку съели, но это было опасным прежде всего для самого Владислава. Пускать врагов во дворец – смерти подобно; отправлять цесаревича лечиться за кордон – глупость не меньшая. Прогерию-то, возможно, и вылечат (что, кстати, далеко не факт!), но кто вернется на Новый Санкт-Петербург под личиной выздоровевшего Константина – одному дьяволу ведомо. Не придется ли пасть императору от руки сына, который на самом деле сыном уже и не будет?… Тут сто раз макушку поскребешь!

Так и зачах Константин, состарился в течение нескольких лет, угас, будто свечка, да и почил в бозе.

То ли наказание Господне за грехи родительские, то ли…

И ничего не поделаешь! Тут ломай голову не ломай… Хоть вдребезги разбейся, а пути правильного нет. Коли медицина бессильна, смертные беспомощны.

И остались от сына-наследника только надгробная плита в родовой императорской усыпальнице да хроникальные фильмы, коих средства массовой информации создали великое множество.

Но хронику в императоры не возведешь!..

На пороге возник граф Александр Мстиславович Апраксин, личный секретарь Владислава Второго, крупный мужчина лет сорока пяти, с чисто выбритыми черепом и острым подбородком.

В каждодневных делах император был без него как без рук.

– Ваше императорское величество! К вам его сиятельство Василий Илларионович Толстой.

Государь дематериализовал видеоформу сетевого агента, носившего личину первого древнеросского императора Петра Алексеевича Романова, и стремительно поднялся из-за стола:

– Просите, голубчик Александр Мстиславович! Просите без промедления!

Секретарь кивнул и скрылся за дверью.

Через несколько мгновений на его месте стоял граф Толстой, маленький, сухощавый, серый, будто мышка.

Возраст его определить по внешнему виду было невозможно.

Государь и министр имперской безопасности поприветствовали друг друга рукопожатием.

– Проходи, Василий Илларионович, проходи!

Граф поблагодарил коротким кивком, прошел к столу, сел в кресло.

Он служил короне уже четверть века, был посвящен во все тайны государства, и с ним следовало говорить напрямую, без экивоков.

Владислав Второй вернулся за стол:

– Как здоровье графини Зинаиды Петровны?

– Слава богу, здорова, ваше императорское величество! – Толстой потер бритый, как и у Апраксина, подбородок. – Я слушаю вас, государь!

Да, он совершенно ясно понимал, что вызвал его император по не совсем обычному делу.

– Вот что, Василий Илларионович… Ко мне пришло анонимное письмо следующего содержания. – И Владислав Второй прочитал своему министру полученное сообщение. – Что можешь сказать?

Граф Толстой и глазом не моргнул:

– Вы имеете в виду информационную ценность послания, государь?

– Именно.

Министр чуть пожал плечами:

– По содержанию ничего определенного сейчас сказать нельзя. Раз письмо не подписано, надо прежде всего разыскать отправителя. И только тогда может появиться какой-то материал для выводов.

Император внимательно рассматривал его лицо. Физиономия министра по-прежнему сохраняла железобетонное выражение.

Император прекрасно знал, что у него не может быть незаконнорожденных сыновей. Все его фаворитки являлись девицами достаточно умными и сговорчивыми, и до беременностей дело не доходило, а если вдруг и доходило, то решить проблему удавалось просто и не слишком дорого.

Впрочем, случаев с залетом насчитывалось всего пять или шесть, и все они завершились ко всеобщему удовлетворению. Все, кроме одного.

Графинечка Елена Шувалова, чрезвычайно милое на внешность создание, оказалась совершенно несговорчивой, и с нею пришлось решать проблему непросто и изрядно дороже. Так неужели же все былые труды и расходы оказались бесполезными?…

Другого кандидата в незаконнорожденные наследники император просто не мог себе представить. Он и об этом-то до сегодняшнего дня не вспоминал.

Указания были достаточно строгими: Елену Шувалову подвести под несчастный случай вместе с неродившимся ребенком.

Так неужели ж не довели тогда дело до конца, подлецы! Ну погодите, я вам устрою Варфоломеевскую ночь!

Впрочем, нет, не устроит! Ничего теперь не устроишь!

Деликатное поручение это, помнится, пришлось выполнять графу Хворостову, предшественнику нынешнего министра имперской безопасности. Личность была в совершеннейшей степени преданная короне и ни в каких темных делишках не замеченная, но доверяться любой преданной личности в некоторых делах может только полный идиот. Сейчас бы император и не доверился, всё бы проконтролировал самостоятельно, но ведь тогда он был почти на двадцать лет моложе и романтичней…

Владислав вызвал на видеопласт личное дело графа Толстого и принялся изучать, время от времени поглядывая на министра.

Тот ждал молча, и физиономия его по-прежнему была словно из камня вырублена.

Пробежав по строчкам дела, император на секунду задумался.

Понять, принимал ли нынешний министр участие в том давнем деле, не представлялось возможным. Сошкой он тогда был не слишком крупной, но как-то быстро сумел продвинуться по административной лестнице.

Отец, надо понимать, помогал, – старик Илларион Силыч Толстой, многолетний председатель палаты высокородных Государственной думы.