Чудес не бывает

И бровь выгнул, вспомнив подходящий род, давнюю историю, связанную с ним, страшную, надо сказать. Говорят, их замок был сожжен дотла вместе с хозяевами, графом Куртунуа, за то, что те отказали выдать за него дочь. Говорят так же, она погибла в пламени, обесчещенная графом, а с ней погибли родители и младший брат. Правда, доказательств у этих слухов нет, а граф не понес возмездия за преступление, так что вполне возможно, что все это сплетни. Однако Де Ли невидно, неслышно.

Но они вообще жили отшельниками. Поэтому живы они или мертвы — столкнуться с ними Исвильде будет трудно. Один шанс из ста.

Значит, можно использовать историю Де Ли и создать очередное чудо, заявив, что младший отпрыск знатной фамилии жив, если слухи о их гибели правдивы, но скрывается от Куртунуа. Это будет понятно.

— Ты будешь сыном Де Ли, который прячется от врага своей семьи графа Куртунуа, под фамилией Губерт. Твои родители и сестра погибли, родни нет. Ты одинок и свободен, но вынужден прятаться.

Исвильда слушала Галиган, а сама поглядывала в окно, прикидывая как лучше спуститься. Риск, конечно есть, но она справиться если будет достаточно ловка, чтоб зацепиться за проемы в кладке стены.

— Не выдумывай! — испугался за нее мужчина, видя, что та уже лезет в окно. — Сейчас веревку сделаем, я подстрахую тебя!

— Благодарю, незачем. Лучше скиньте мне тюк с тряпьем, когда спущусь, — посоветовала девушка, уже перебравшись на улицу.

— Ненормальная! — прошептал Галиган, с замиранием сердца следя, как девушка, рискуя упасть, стремится вниз, цепляясь за камни. И оттер выступившую испарину, когда Исвильда оказалась на земле. — А еще мне говорили — я безумец!

Глава 6

Когда Исвильда оказалась в лесу, в ее душу опять прокралась печаль и беспокойство.

А что если с Орри ничего не получиться? У него всего один друг — значит, он недоверчив и не станет расширять свой круг близких знакомых. Но если с ним не подружиться, не получиться расположить его к себе, проникнуть в сердце и понять что движет Орри, кто его идеалы, какую женщину он может полюбить, если вообще способен любить.

Способен, конечно, способен — в этом Исвильда уверенна.

И все равно нервничает, переживая за будущее: как оно там сложится, не окажется ли план Галиган напрасным? То, что он еще и спасает ее от Боз Даган, девушку заботило сейчас меньше всего — угроза, нависшая над ней как грозовая туча, рассеялась, как только нищая никому ненужная женщина превратилась в пажа, в дорогой, добротной одежде, слугу влиятельного господина. Даган при всем его уме и прозорливости вряд ли узнает в мальчишке ведьму, и даже если что заподозрит, то не маскарад, устроенный собственным сыном.

Решилась бы Исвильда на подобное сама?

Пожалуй нет, хотя было дело, по-первости хотелось вырядиться парнем, но слишком густые и длинные волосы под шапку не спрячешь, а обрезать жалко было. Потом же надобность прятаться отпала сама собой — она превратилась в грязную оборванку, нищенку без роду-племени и возраста. Исвильда быстро смекнула, что грязь неплохая маскировка и отпугивает похотливых гуляк и разбойников не хуже кинжала…

Девушка забралась на дуб и, достав свое сокровище, первой развернула тряпицу с именным кинжалом. В свое время дамасский клинок завораживал ее, но сейчас рождал грусть и желание расплакаться — когда-то он принадлежал ее отцу…

Девушка сжала зубы и приказала себе не думать, не вспоминать о плохом и прикрепила клинок к поясу — теперь он будет служить ей, как служил мужской части ее семьи.

Рука развернула другую тряпицу и перебрала драгоценности: жемчужное ожерелье, брошь, сапфировый гарнитур. Остановилась на кулоне матери. Пальцы потерли чуть запылившуюся оправу, знакомые до каждого зернышка узора каменья — мать носила его не снимая, считая что он приносит удачу женщинам ее рода. Исвильде вспомнился ее заливистый смех когда они играли в саду, тихие шаги, когда она приходила в детскую благословить дочь на ночь, теплый поцелуй в лоб и мерцание этого кулона перед лицом, свисающего с шеи матери на толстой витой цепочке.

Лицо Исвильды закаменело — она одела кулон на свою шею и спрятала его под колет — прости, мама.

Завернула свои сокровища в тряпицу, спрятала под одежду и слезла с дерева — сейчас не до воспоминаний. Слишком больно, слишком свежо, хоть и прошло три года.

— Орри, там опять гонец твоего отца во весь двор горланит: подать сюда мессира Даган! — объявил Гарт, прислоняясь к косяку дверей.

Оррик, мазнул по нему пустым взглядом и продолжил обедать.

— Подождет, значит? Так я и думал, — хмыкнул мужчина и присоединился к хозяину, налил себе свежей простокваши, отломил горбушку от горячего каравая.

Но поесть спокойно не пришлось — следом за Гартом на кухню прилетел стражник Хамонд и взвыл с порога:

— Милорд, избавьте меня от этого сопляка!! Он кричит как безумец! У меня уши не выдерживают!!

Орри тяжело вздохнув, бухнул кусок недоеденного мяса обратно в подливу и тяжело встал.

— Поветрие на визиты! — проворчал, двигаясь к выходу.

— Может, ворота замка заколотим? — предложил Гарт, между прочим, и быстро допив простоквашу, побежал за другом, решив доесть хлеб по дороге.

— Чего надо? — хмуро уставился на верткого мальчишку Орри сверху вниз. Гонец притих, перестав взывать его светлость пред свои очи и расшаркался в приветствии:

— Гонец милорда Боз Даган, Оррик Сингрет, — поклонился важно.

— Плевать мне на твое имя, у меня такое же, — буркнул Орри. — Чего надо, говорю, чего орешь, слуг пугаешь? — проворчал, хмуро разглядывая гонца.

Тот растерянно огляделся — где слуги-то? И чтоб он кричал тогда, требуя хоть кого-то, чтобы доложили Даган о его прибытии? Неувязка, однако.

Парень засопел, мигом разозлившись на ублюдка, который его, законного сына родовитых дворян на посмешище выставляет, еще и пенять смеет.

— Вам должно поспешить на встречу в герцогом Даган.

Тон Орри не понравился

— Я поспешу, — заверил. — Так поспешу, что мало не покажется.

Угроза подействовала, и мальчик вспомнил, что рано господина из себя разыгрывает — сник, скис, принялся носки своих сапог изучать, бубня под нос:

— Мое дело маленькое, меня послали передать вам желание герцога. Я передал.

— Вот и иди, — разрешил Орри и, развернувшись, потопал обратно на кухню, желая продолжить прерванный обед.

— А как же?… — проблеял малец ему в след.

— На лошади! — заверил его Гарт и, хлопнув по плечу, благословил в путь, сунув в руку недоеденную горбушку. — Счастливо!

— Что на этот раз надо, как думаешь? — спросил Оррика, усаживаясь за стол.

— Не знаю и знать не хочу.

— Придется.

— Не порти аппетит, он итак не к черту! — отрезал Даган.

— Почему? Что-то не припомню, чтобы у тебя с ним проблемы были.

— Я не выспался! — солгал, лишь бы друг перестал задавать глупые вопросы и лезть, куда не просят.

— Я даже знаю причину бессонницы, — хитро улыбнулся Гарт. — И сдается мне, она же является причиной требования Даган, чтоб ты срочно прибыл к нему.

— Удивил, — поморщился Орри.

— Ага. Значит, нас одна мысль на двоих посетила.

— А другая в голову не придет. Эта была? Не соло нахлебавшись, ушла? Ясно, что Боз решил мне нравоучения о супружеском долге почитать, а не приз в виде сундука с золотыми выдать за терпение да послушание.

— Ну, за таким счастьем спешить не стоит.

— Я и не собираюсь. Поем, с мельником дела улажу.

— Сено опять же перекидать надо, — согласно кивнул Гарт, понимая, к чему клонит друг.

— Вот, вот, — лениво качнул в его сторону кружкой Орри. — А то все брось и беги. Сбегал в прошлый раз, благодарствую, — грохнул кружкой о стол, насупился.

Покоя ему не давало, как там старуха.

Штучка она та еще, но все ж не по-человечьи с ней он обошелся. Надо было хоть «здравствуй» и "до свидания" сказать.