Чудес не бывает

— Она справилась с работой, остальное не имеет значения. Если ты уверен, что больше сиделка тебе не понадобиться, я сегодня же, как только она явится, рассчитаю ее.

— Да, отец. Избавь меня от этого кошмара, — бросил Галиган и пошел к себе.

Даган внимательно посмотрел ему в след — а ведьма-то мастерица. Придержит ее, пожалуй, в укромном месте. В подвале? Стоит ли рисковать? А если молодые с гостями сюда приехать пожелают, а среди гостей король окажется? На подъем он легкий человек, молодой, резвый.

Нет, не станет Боз рисковать. Пусть Оррик о жене позаботится, с глаз скроет своих да чужих, а чтоб и ему или кому другому из челяди чего не наболтала лишнего, приставит-ка он ей человечка неприметного. В помощь в работе по замку сыну пошлет, по-отцовски о его делах радея.

Ладно получится: ведьма под присмотром — чуть что — послать за ней можно, а если рот откроет — шею свернуть недолго. Орри с Галиган поедет, от нее подальше будет, не узнает ничего, а если и случись ей умереть, так ни печали не следствий затевать не станет. Вздохнет с облегчением.

Не поедет? Как же!

И приказывать не надо, только спроси — с женой останешься или с нами на свадьбу? И все — "с вами". Никакого давления — сам решит. Должен. А там, если все с Галиган действительно хорошо, то столкнуть с ведьмой Орри не проблема. Тот ее и уберет, куда денется. Не хочет же он всю жизнь с этой каргой жить?

Да и Боз то невыгодно. Сыновья лишними не бывают. С той родней, что он по женитьбе Галиган приобретает и ублюдка устроить можно довольно прилично. Баронесску какую, а то и графиню найти.

— Хельга! — окрикнул герцог стражника. — Пошли гонца за Орри. Пусть немедля явиться! Да, поторапливайся! И позови Миррона.

Вообще-то план Галиган показался Исвильде интересным, хоть и неожиданно услышать было такое от высокородного дворянина. Ведь против отца пошел, за какую-то девку-оборванку, что знал всего ничего.

Но с другой стороны хоть доверяй Галиган, хоть не доверяй, а выхода действительно иного нет. Не скрыться иначе. Пустит герцог собак по следу и дай Бог ноги унести. Было уже такое с ней, травили собаками как зверя какого. Отпустить же Даган ее не отпустит — не нужна ему свидетельница болезни сына, и что нищенку никто слушать не станет, он не думает, видно было уже, отпустил сиделку и та петь начала на каждой опушке. Не иначе. Стража-то на этаже примечательная. Одни и те же стоят у входа и никого не пускали, кроме нее да герцога, пока сын недужил. Посмотришь — обычные воины, а попробуй что спроси — не ответят. Немые.

Пищу больному они приносили, они же и от любопытных этаж сторожили, и за Фелигором они присматривают.

Опять же, живут отдельно, питаются отдельно от остальных слуг, угрюмы, взгляды, что у псов цепных, а ручищи — не то что Галиган в приступе скрутить, а и великана, пожалуй, смогли бы.

Исвильда прислушалась — ушли слуги. Лохань полная. Пора.

Девушка поспешила скинуть с себя тряпье и залезть в горячую воду. Отскребла себя, волосы вымыла и оделась в предоставленную Галиган одежду.

Взяла со стола блюдо, глянула в него и головой качнула — ну, вылитый мальчишка. Как точно Галиган решил — и вправду никто не признает ее в таком виде. Волосы только обрезать придется. Да не беда — отрастут.

Взяла кинжал и обрезала их, не жалея. В тряпье кинула, в узел все связала.

Осталось его куда-то деть. Сжечь бы, да чадить будет, внимание привлечет. Ничего, в лес ночью унесет и закопает. Все равно ей за своим богатством идти надо, потом не получится — возвращаться она сюда не станет в любом случае.

Пусть герцог думает, что дьявол ее забрал или еще какая живность из его воображения.

Галиган еще побродил по двору, посидел в зале у камина, давая больше времени Исвильде, и, наконец, двинулся к себе, надеясь, что та успела привести себя в порядок.

Зашел в комнату и обомлел:

— Ты ли это?

— А что? — испугалась Исвильда, начала себя оглядывать: что не так?.

— Совсем другой человек!

— Да? — обрадовалась, заулыбалась. — Похожа на пажа?

— Нет, — не сдержал в ответ улыбки Галиган. — На эльфа похожа. Мужчины, девочка, так открыто и ласково не улыбаются.

— Вот уж неправда, — не поверила, улыбку Орри вспомнив. — Твой брат улыбается светло и лучисто, как солнышко.

— Оррик солнышко? Ты удивила меня, — солгал Даган. Сейчас его Исвильда удивляла и он сам, потому что глядя на стройную фигурку девушки и недурственное лицо с очаровательным вздернутым носиком, Галиган чувствовал влечение к ней и зависть к Орри. — Как он не разглядел тебя? — оглядывая подругу, обошел ее мужчина.

— Он не смотрел.

— Глупец, — качнул головой. — Какое еще сокровище нужно?

Исвильда смутилась, заметив далеко не дружеский взгляд Галиган:

— Не смотрите так милорд.

— Как? Как можно на тебя смотреть, если не с восхищением? Да ты красавица, Исвильда! Я подозревал это, но сейчас поражен, убедившись! Какой Орри, дорогая моя? Может ну его, поищем мужа получше, не настолько слепого и озабоченного лишь своими делами?

— Я замужем…

— Исправимо.

— Галиган, прошу тебя! — испугалась девушка, что тот передумает и вместо того, чтобы помочь, запутает ситуацию еще больше, уже к своей выгоде, как делал его отец.

— Извини. План остается в силе. Надеюсь, Орри прозреет, — видя, что девушка встревожилась, поспешил успокоить ее герцог. — Отец, кстати, уже послал за ним и спрашивал о тебе. Уверен, уже сегодня ты бы попала в лапы Анхельма. Ни одна из моих сиделок не вышла живой за ворота замка — ты будешь первой.

— Значит, мои подозрения?…

— Имеют основу, — посерьезнел мужчина. — Отец всячески пытался сохранить мою болезнь в тайне.

— Но я еще здесь.

— Да, — очнулся мужчина и пошел к стопке бумаг на маленьком столике, написал пару строчек. — Теперь ты паж Филиппа Лавсли — Исай Губерт, которого выгнали за шпионаж в мою пользу… Впрочем, не так — тебя никто не выгонял, ты служишь у Филиппа. Пусть останется возможность маневра. Ты мой знакомый и пришел сообщить нечто важное. Отец терпеть не может Лавсли, потому что тот претендовал на руку Даниэллы, и Боз уверен, претендует до сих пор. Мы же с Филиппом довольно коротко сошлись еще года два назад, и я точно знаю, его сердце занято другой. Но не будем разочаровывать отца и не оставим его без врага-соперника.

— А если Лавсли узнает, что его имя использовали в интриге?

— Как, Исвильда? Неужели ты думаешь, что отец проявит свои истинные чувства, встретившись с ним? Станет откровенничать? О, наивное дитя! Боз будет мило улыбаться и городить чушь до небес, разыгрывая кроткую ничего не ведающую овцу. Ему в голову не придет выяснять отношения с Филиппом открыто! Да-а-а, тебе многому придется учиться. Двор — сплошное притворство. Верить никому нельзя, запомни это, и моему отцу — меньше всех, — и протянул ей свиток. — Это рекомендация Лавсли. Без документа тебя любой задержит, так что, береги его. Пока поедешь с нами, а потом у тебя будет возможность устроиться в его дом. Боз успокоит сомнения на счет тебя, и у тебя будет крыша над головой, в крайнем случае. А там, посмотрим. Все и сразу предугадать невозможно.

— Как же я пришел к вам, милорд? С этажа не выйти — стража.

— Есть окно. Сможешь? Спустишься, пройдешь через калитку слева, она не запирается, и переждешь в лесу. Там встретимся. Я объявлю, что желаю прогуляться и подъеду к ручью. Вернемся в замок вместе — подозрений это не вызовет.

— А что, я с вами на свадьбу поеду?

— Тем более. Одинокий путник — лакомый кусок для разбойников. Ты мальчишка совсем, естественно, боишься, поэтому возвращаться ко двору тебе лучше с нами, безопасней. Вопросов по этой части не возникнет. Другое дело, из какого ты рода, — Галиган задумчиво потер подбородок, разглядывая Исвильду и припоминая, кто более менее может подходить на роль ее родителей, причем так, чтобы подставной сын не столкнулся с ними.