Страница 25 из 58
— Стойте! — крикнул Аврам.
Он быстро пошел к сквайру, намереваясь остановить дуэль.
Сквайр плавно нажал на курок, и пуля вылетела из дула. Денди схватился за грудь. Его захлестнуло жаркой волной, на зеленую траву упали ярко-красные капли. Выстрел сбил денди с ног.
Аврам подбежал к нему и приподнял его напудренную голову с окровавленной земли. Он посмотрел в безжизненные глаза, подведенные черной тушью, в тон мушке на левой щеке.
— Он мертв. Оставьте его! — закричал сквайр. Он переложил дымящийся пистолет в другую руку и постучал им по ноге, чтобы вытряхнуть из ствола сгоревший порох. — Он прекрасно знал цену оскорбления, которое мне нанес, и заплатил за него своей жизнью. Я, хоть и с севера, никому не спускаю оскорблений.
— Неужели человеческая жизнь стоит так мало? — спросил Аврам, опустившись на колени перед трупом.
— У нас так принято. Вам, иностранцам, этого не понять. У нас честь ценится гораздо больше, чем жизнь. Я — человек чести и с радостью отдам за нее жизнь. — Сквайр вручил секунданту пистолет и повернулся, собираясь уйти.
— И ты спокойно вернешься домой, бросив свою жертву на растерзание крысам и собакам? — закричал Аврам.
Сквайр остановился и повернулся к Авраму:
— Ты что, француз, тоже хочешь моего угощения? У меня найдется сухого пороха, а ты можешь взять пистолет моего противника. Уверен, он с удовольствием оставит его тебе в наследство. Этот парень был полным придурком, напыщенным франтом, который заботился больше о губной помаде, чем о собственной жизни. Такие, как он, позорят нас, мужчин.
Блейк застыл на месте, наблюдая за Аврамом, который все еще стоял на коленях перед трупом.
— Свинец отравляет душу, но тот, кто дает жизнь всем вам, может усмирить твою злость, — отрезал Аврам.
Он разорвал рубашку на груди у убитого и погрузил руку в его грудную клетку. Чем глубже проникала его рука, тем шире становилась рана. Блейк смотрел, как Аврам прощупывает внутренности денди своими тонкими пальцами. Наконец он начал вытаскивать руку из обескровленной полости, приподняв тело мертвого франта над землей. Послышалось громкое хлюпанье, и кровь яростно забурлила в глубокой ране.
Внезапно Аврам резко выдернул руку из раны. В его пальцах оказался круглый свинцовый шарик, который пробил грудь денди. Аврам бросил шарик сквайру.
— Лови свой яд, можешь превратить его в золото. По крайней мере, золотом ты никого не станешь убивать, — сказал он, вытирая руки о белоснежную рубашку денди.
Блейк стоял, не смея пошевелиться. Оба секунданта недоверчиво смотрели на Аврама.
— Жизнь! — громко закричал Аврам. Его крик сотряс землю, на которой они стояли, и отразился в их телах. — Этот человек заслужил жизнь, а не смерть!
Аврам схватил труп, поднял его и поставил на ноги. Свежий утренний воздух наполнился запахом горящей плоти — из раны в груди денди начал извергаться едкий дым.
Сквайр выхватил у своего секунданта шпагу:
— Это колдовство! Вы оба сейчас умрете!
Аврам поддерживал труп одной рукой, чтобы тот не упал.
— Стой где стоишь, сквайр, или увидишь меня в гневе!
Сквайр не двинулся с места. Он воткнул острие шпаги в землю и что-то тихо забормотал себе под нос, вертя шпагой из стороны в сторону.
Аврам посмотрел мертвецу в глаза.
— Тебе нужно жить, — тихо сказал он, отпуская его. Труп качнулся назад, потом вперед, зашатался. — Не слушай, что там бормочет сквайр, ты можешь жить дальше, жить полной жизнью.
Тут мертвец открыл глаза и посмотрел на Аврама. Он закашлялся, выплевывая кровь на своего убийцу. Потом покашлял еще, громче, чем прежде, и, прочистив горло, залепетал, пытаясь что-то сказать.
В тот же миг сквайр быстро выдернул шпагу из земли и сделал выпад в сторону денди. Аврам перехватил клинок.
— Он ожил, и теперь, что бы ты ни сказал и что бы ни сделал, он не умрет. Твоя задетая честь отомщена, но гордыня по-прежнему владеет твоим сердцем. — Аврам крепко сжал клинок шпаги и выдернул ее из рук сквайра. — А теперь уходи отсюда. Здесь правит жизнь, а от тебя разит смертью. Уходи!
Аврам бросил шпагу на землю.
— Мы с тобой еще встретимся в аду! — злобно закричал сквайр, отошел от Аврама и кивком приказал своему секунданту следовать за ним. Его охватила паника, лицо стало ужасно бледным, почти бескровным. — Такое не под силу сделать живому человеку. Ты демон? Или колдун?
— Я тот, кто есть, а больше тебе ничего не нужно знать обо мне, — ответил Аврам. — И это место мне знакомо. — Он положил руку денди на грудь, прижав ладонь к ране. — А для тебя, мой надушенный друг, жизнь уже никогда не будет прежней.
Аврам повернулся к Блейку, который молча смотрел, как день набирает силу, потом оглядел поле и заметил, что вокруг них собралась толпа.
— Здесь не на что смотреть! — закричал он. — Один промазал, а другой вообще стрелять не умеет.
Денди взял Аврама за плечо и прошептал, смахнув кровь с губ:
— Я знаю, кто ты, и никогда не забуду, что ты для меня сделал.
Глава 11
Кровавая Кадеш[7]
Даже после неспокойного сна образ Синего Дэнби все еще стоял перед глазами Аджетты. Сквозь грязное оконное стекло в спальню проникал тусклый утренний свет. Ее мать уже проснулась. Сидя в кровати, подложив под спину подушку, она завтракала. Когда-то белый, засаленный ночной колпак сполз на глаза. Время от времени она проводила рукой по постели, чтобы стряхнуть на пол крошки.
— Поздно же ты проснулась, Аджетта, — сказала она таким хриплым голосом, как будто была в два раза старше, чем на самом деле. — Тебе уже пора к Блейку, а еще ведь отцу надо помочь. — Мать отхлебнула из бутылки, которую нянчила, как младенца: укачивала на руках, разговаривала с ней.
— Подождут, — отрезала Аджетта, смахивая с лица длинную прядь волос. — У меня есть свои дела… и друзья тоже.
Она вскочила с кровати, стараясь не смотреть на гору простыней, под которой скрывалась ее мать. Одеваться Аджетте не пришлось: она спала в платье.
— Ты же будешь здесь, когда я вернусь? — ядовито поинтересовалась Аджетта, подходя к двери. — Не утомляй себя работой, мамочка. Ведь у отца масса времени: может и за тобой присмотреть, и с постоялым двором управиться.
— Он знает, что я больна! — закричала миссис Ламиан. — У него золотое сердце. И, наверное, он любит меня, а вот ты даже не знаешь, что такое любовь.
Аджетта почувствовала, как ее тело сковал какой-то холод, и у нее закружилась голова.
— Я тоже знаю, что ты больна. Только не так, как ты думаешь. А что такое любовь… никто в этой семье не знает.
Хлопнув дверью, она выбежала в коридор и глянула в сторону темной лестницы. Синего Дэнби вроде бы не было. На полу спал постоялец, его булькающий храп доносился из-под сюртука, которым он накрылся с головой. Аджетта подумала о запертом в одиночестве Тегатусе. Ей захотелось, чтобы он увидел ее и понял, как она надеется, что однажды он снова станет свободен.
Из кухни донесся какой-то шум и отвлек ее от этих мыслей. Она сбежала по деревянным ступеням, стуча каблуками как можно громче, чтобы не было так страшно. Влетев в кухню, она увидела Сарапука, который сидел у стола и был похож на огромного грача. Он взглянул на нее со сладкой улыбочкой.
— Девочка моя, — притворно заворковал он. — Как я рад тебя видеть…
— Даже не думай, Сарапук! — оборвала его Аджетта. Она сама удивилась, что так сказала: как будто эти слова подсказал ей кто-то другой. — Мне некогда. Меня ждет Блейк, а он хоть платит за мое общество. — Она схватила со стола кусок хлеба, специально смахнув на колени Сарапуку крошки и яичную скорлупу. — Простите, мистер Сарапук. Я такая неловкая.
Сарапук крепко взял ее за руку и притянул к себе. До нее доносился запах цыпленка и гнилых зубов у него изо рта.
— Поосторожнее, девочка, — пригрозил он, притягивая ее еще ближе. — Чего отец не видит — о том сердце не скорбит.
7
Кадеш — сирийская богиня; изображалась стоящей на льве, с цветами в одной руке и змеей — в другой.