Страница 82 из 92
Анна подавила вздох:
— Я сделаю, как вы сказали! Но будьте осторожны, дом оцеплен.
— Уж не волнуйтесь об этом! Солдаты уснут, как сытые медведи, — пообещала Маргарита Николавна.
Она закрыла глаза, задумавшись, пытаясь сообразить, все ли они учли. Потом сказала:
— Да, все так!.. Теперь — идите. Идите! И поспокойней…
Ее слова придали Анне сил. И за порог она ступила смело.
А Маргарита Николавна с Оксаной прошли назад две двери, свернули в ночь и очутились в загоне для скота, среди овец, заблеявших спросонья.
— Т-с-с-с, милые! Молчите! Вам надо спать. Мы вас не тронем, — с особой нежностью сказала им Маргарита Николавна и присела на корточки.
Оксана устроилась с ней рядом.
— Отсюда двор прекрасно виден, как на ладони, — заметила она. — Откуда только вы знаете все здесь?
— Все можно знать. Но надо знать душой, — ответила Маргарита Николавна и предупредила: — А теперь молчим…
У старого платана, во дворе, ссутулившись стоял Вар-Равван. Он еле держался на ногах. Был связан так, что руки онемели и стали синими. Чуть в стороне попадали на землю его ученики. Они молчали, дышали хрипло, а Франий был почти что без сознанья. Вар-Равван поначалу сидел средь них, но вышел Станий, и Вар-Раввана подвели к нему.
О, сколько раз легату представлялась эта сцена! Как долго он озлобленно мечтал вот так вот оказаться с Вар-Равваном лицом к лицу! Он думал, что устроит ему такую пытку, такою болью пронзит его… О, небо!
— Куда ты дел кольцо? — устало спросил легат.
Вар-Равван поднял глаза:
— Что вам до этого кольца?! Не знаю я, куда оно девалось! Да и вообще, вам нужен я или кольцо?
— Ты дерзок так от страха или от глупости? — ни злобы, ни желанья разорвать Вар-Раввана на части легат не чувствовал. Он даже подумал, что Вар-Равван нелеп и жалок. И связываться с ним чести нет. И не добавит.
А тот ответил так:
— Наверное, я глуп. Поскольку страха нет… Могу я с просьбой обратиться?
— Проси.
Вар-Равван кашлянул:
— Я понимаю, вы к смертям привычны, вам все равно — один иль несколько. Но все же я вас прошу… вы отпустите их, — и он кудрявой головою мотнул на полумертвых учеников. — Они вам ничего не сделали. Что будет толку убить их?
— Все зависит от тебя, — сказал легат.
Тут Анна к ним приблизилась. И тихо проговорил потрескавшимися губами:
— Здра…вствуй.
— Ты?.. Здесь? — Вар-Равван побледнел, и это скрыть не смогла густая пыль, лежавшая на исхудавше лице. — Откуда? Почему?
— Она со мной! — как ожил Станий. — Она одумалась и вот из нас двоих свой выбор остановила на мне. Ведь правда, Анна?
Анне захотелось сгинуть, провалиться, быть пораженной молнией. Но вместо этого она сказала:
— Да! Правда! — крик рвался, но закричать сил не было. И Анна пошатнулась от слов своих.
— Пойдем, — легат заботливо ее поддерживал под локоть. — Ты устала… Антоний! — подбежал центурион. — Утроить охрану и стеречь их неусыпно. Ты лично мне ответишь головой, коль хоть один их них сбежать сумеет! — и повернувшись к Анне, Станий повторил: — Пойдем… Я с ними завтра разберусь.
Однако Анна отстранилась:
— Позволь… любимый, мне два слова сказать ему наедине. Мне надо высказаться! Ведь столько лет я прожила… в обмане. Позволишь?
— Ну, хорошо, как хочешь. Я отойду.
И Станий отошел, как будто наблюдая за тем, как отдавал распоряженья центурион. Но исподлобья следил за Анной и Вар-Равваном.
— Ты говоришь, что столько лет жила в обмане? — спросил Вар-Равван, глядя пристально на Анну. — Прости, я виноват…
— Молчи, — под взглядом Стания сказала Анна. — Молчи и слушай… Где-то поблизости сейчас таятся две женщины. Попозже, когда все успокоятся, они помогут тебе бежать. Ты понимаешь? Поэтому не удивляйся, когда увидишь их.
— Две женщины? Не надо! Их схватят. Я не хочу, не надо! Скажи им, пусть уходят…
— Молчи! Все решено. Их никто не схватит, — Анна почему-то была убеждена, что все так именно и произойдет.
— Да и к чему бежать мне? — негодовал Вар-Рав-ван. — Я буду жить и знать, что ты со Станием, что ты принадлежишь ему? Мне этого не нужно! Пусть меня убьют.
Анна не знала, что ему сказать. А потому сказала:
— Ты позже все поймешь… Прости меня, — и повернувшись, пошла к легату.
Он обнял ее за талию и в дом повел. Со скрипом вдовьим дверь закрылась… Солдаты не засыпали. Хоть Маргарита Николавна старалась, как могла. Не получалось!
— Я ничего не понимаю, — призналась наконец она. — Здесь силы мои не действуют. Что делать? Пол ночи прошло!
Оксана поднялась:
— Мне кажется, я знаю, что надо делать.
И не успела Маргарита Николавна ее остановить, как девушка, скользнув меж прутьев загона, зашагала к Антонию.
— Эй, доблестный герой! Чего тебе не спится? Давай я приласкаю тебя. Ты как, не против?
Центурион сначала удивился. Но тут же, сделав Оксане знак молчать, стал звать ее рукой.
— Дуреха! Шальная! Что ты творишь?! — сжимала кулаки, кусала губы в загоне Маргарита Николавна.
Оксана же обвила бычью шею центуриона. Он засопел, заволновался грудью и так ее прижал к себе, что Оксана пискнула, как мышка.
— Пойдем куда-нибудь, — она шептала сладко ему на ухо. — Ты дашь мне за эту ночь монетку серебрянную?
— Золотую получишь! — пообещал Антоний и увлек Оксану в глинобитную пристройку.
Солдаты уснули без присмотра центуриона быстро.
Перерезать веревки Вар-Раввана и остальных не так-то просто оказалось. И Маргарита Николавна все ногти изломала, помогая ими ножу.
Но веревки пали…
ГЛАВА 30
НЕМАЯ КРАСОТА ТЮЛЬПАНОВ
Взгляд оторвав от капель тяжелых звезд, застывших над Гумиром, Мастер поднялся из-за стола. Он чувствовал себя опустошенным… Жалобно, скуляще звучали скрипки в необъятной зале. За сводчатым окном, открытым в Тверь, дрожали в небе звезды. Но не тяжелые, а больше как пылинки на рабочем столе у ювелира. Да, это были другие звезды, мир, другое время.
— Устали? — спросил мессир, шагнувший из стены.
— Я вас не звал, — ответил Мастер, окаменев лицом.
— Вам только кажется, что вы меня не звали. На самом деле для вас сейчас нет никого желаннее меня. Ведь вы, признайтесь, чертовски устали от своих героев, от их нелепостей!.. Но еще сильнее устали от самого себя. Ведь так?
Мастер пошел к камину. Молча. Встал перед ним и руки нервно сплел на груди.
Шагами, звук которых отдавался под потолком, мессир прошествовал к оттоманке и сел откинувшись. Отблеск пламени прилип к носкам его сапог.
— И кстати, о времени! — сказал мессир. — Вы зря о нем так. Время не может быть другим. И мир, и звезды. Условности все это. Вам грех их повторять… Конечно, звезды, бывает, гаснут. Как все, что светит. Но загораются другие. Соотношенье Тьмы и Света нарушать нельзя. Поэтому и над Гумиром, и здесь горят одни и те же звезды. И время одно для Вар-Раввана и Дикообразцева… Мне даже как-то неловко вам это объяснять!
— Так и не объясняйте, — Мастер смотрел в камин, но не замечал огня, а потому не щурился.
— За что вы злитесь на меня-то? Что сделал я? — в словах мессира слышалась досада. — По-моему, вы сами согласились и вписали Маргариту Николаевну в роман. При чем здесь я?.. Никто вас не заставил! Вы захотели стать полноценным автором. И стали… Вы захотели сами вершить судьбу своих героев. И вы ее вершите! Что вам еще?.. Уже раскаялись? Так говорите прямо. Поверьте, я не удивлюсь. Я видел много авторов, которых сожгло раскаянье. Не редкость это!
Мастер повел плечами:
— Мне надоели эти разговоры! Пустая болтовня о, якобы, высоком!.. Что проку в ней?
— В ней прок один, — мессир не торопился продолжать: — Вы можете признаться, что вы раскаялись, что вам не нравится все то, что получилось у вас, и вы хотите изменить роман. Поверьте, еще не поздно…
— Поздно!
— Нет!
— Ну, хорошо, допустим, я это все признаю, что потом?