Страница 38 из 50
— Ты знаешь другой способ попасть в Полосу?
Ами отрицательно покачал головой. Конечно, нет. Нормальные люди попадают в Полосу, да и в любое другое место исключительно по подземным туннелям. Конечно. Он наконец осознал, что говорит с сумасшедшим. Этому человеку сломали не только дом и налаженную, счастливую жизнь, но и рассудок.
Где-то с юго-западной стороны возник и тоненькой булавкой вонзился в Амины уши дальний собачий вой. Слышен ли он на самом деле или является плодом твоего воображения? И если верно последнее, а так оно, скорее всего, и есть, то чем ты, Ами Бергер, отличаешься от этого несчастного? Степенью расстройства? Или тем, что та собака была не твоя?
— Ну, так как? — прервал его размышления Сироткин.
— Что? — не понял Ами. — О чем ты?
— Ты согласен мне помочь?
— Помочь? Чем?
— Да уж не рытьем. Ты же у нас инвалид… — Сироткин заговорщицки подмигнул. — Советом, Ами. Я боюсь потерять направление. По одному компасу много не поймешь. А ты в этом деле, как-никак, специалист.
— Понятно.
Ами задумался. Он действительно не знал, как ему теперь поступить. Одно было совершенно ясно: лишь абсолютно безответственный человек стал бы потакать столь опасному сумасшествию. Но и прямо отказать Сироткину он не мог. Сегодня ты умоешь руки, а завтра Боаз или Далия погибнут в завале из-за неправильного крепежа… Что же делать тогда? Идти к властям? К тем самым властям, которые “хватали и волокли” Сироткиных три года назад? И зачем? — Чтобы их снова “схватили и выволокли”, на этот раз — в тюрьму? Ну, уж нет, увольте.
Надо действовать по-умному, постепенно. Сначала согласиться, а затем начать громоздить препятствия, искать отговорки, добиваться задержек: мы, конечно, продолжим, но не сейчас, а через неделю, через месяц, через год… нужно спускать эту сюрреалистическую жуть на тормозах, аккуратненько, не торопясь, пока она не умрет сама собой от полного выздоровления временно обезумевших… Должны же они когда-нибудь осознать свое безумие?
— Ну так как? — повторил Сироткин, напряженно уставившись в амино лицо. — Поможешь?
— Помогу.
— Ай да Ами! — восторженно воскликнул хозяин. — Я знал!
На радостях он схватил Ами за плечи и звучно расцеловал в обе щеки. Затем подбежал к лестнице.
— Далия! Далия!.. — он обернулся к Бергеру. — Подожди минутку, я ее сейчас приведу. Она, наверное, внизу…
Грохоча каблуками по ступеням, Сироткин сбежал в подвал. Ами уныло смотрел ему вслед. Вот уж действительно, не было печали… Сверху послышались шаги; он поднял глаза. В гостиную спускалась Далия — высокая, ширококостная, скуластая пожилая женщина в длинной юбке и небрежно повязанном головном платке.
— Далия! Вы здесь? А Боаз побежал за вами в туннель…
Далия села на ближнюю коробку и вытянула вперед ноги.
— Притащил тебя все-таки… И рассказал, да? Ну а ты что? Неужто согласился?.. Ох, ноги гудят… заездил он меня с этим туннелем. Там меня и похоронит, вот увидишь.
— Далия, зачем?
Она вздохнула, устало махнула рукой.
— Он тебе, наверное, про собаку рассказывал, да? Глупости. Думаешь, он совсем ку-ку? Не в собаке дело. Хотя сам он в этом ни за что не признается…
— А в чем же тогда дело?
— В жизни, Ами… — в сухих выцветших глазах Далии Сироткиной покачивалась грустная усмешка. — Жизнь он там свою оставил, вот что… ну, и собаку, конечно, тоже. Заодно.
Она оглянулась на лестницу и, сильно наклонившись вперед, зашептала.
— Я одного боюсь: что он когда-нибудь действительно докопается туда, к дому. Выйдет, посмотрит, даже найдет свою собаку… И что дальше? Что дальше, Ами? Ведь ничего уже не вернешь… ничего… ничего…
— Он не докопается, Далия. До Хнун-Батума и то очень далеко, а уж до вашего дома и вовсе невозможно. Поверь мне, я знаю.
— Ничего ты не знаешь! — затрясла головой она. — Ничего. Он сможет! Он все сможет. Ты не знаешь, какой он упрямый…
Глаза женщины загорелись лихорадочным блеском, она усмехнулась, прикрывая рот рукой.
— Я тебе вот что скажу, только ты не проболтайся: я уже давно не копаю! Я его обманываю. Говорю, что высыпала мешки в поле, а на самом деле возвращаю их в подкоп. А он и не замечает! Хи-хи-хи…
Далия тоненько прыснула в кулак. Она вдруг показалась Бергеру еще более невменяемой, чем ее сумасшедший муж.
— Но он работает за десятерых, Ами! Этот упрямый мул, если ему что втемяшется… Он докопается, вот увидишь! Прямиком до нашего дома.
— Ваш дом в пятнадцати километрах отсюда. Кроме того, они разрушили все дома, Далия. И оранжереи тоже. Там ничего нет. Там теперь одни развалины. И ты знаешь это не хуже меня…
— До самого дома! — перебила женщина, будто не услышав аминых слов. — Он все может. Все. Упрямый мул, каких мало.
Она встала и привычным движением перевязала платок. “Чокнутая не меньше, чем Боаз, — подумал Ами. — А может, даже больше. Сумасшедший дом. Отделение для буйнопомешанных”.
— Вот что, Далия, — сказал он вслух. — Я хочу бросить взгляд на ваш туннель. Крепеж, распорки, ориентация, всякое такое…
— Нет проблем, — Далия положила руку на рукоятку инвалидного кресла. — Я тебе помогу спуститься.
— Вот еще! Не трогай, я сам…
Со всеми этими туннельными передрягами Ами почти забыл о своих внезапно вернувшихся ногах. Вернее, нет, не забыл — как можно такое забыть? Он просто отложил осмысление этого космического события на потом. Годы инвалидного черепашьего бытия приучили его к осторожности: никогда не следует торопиться с выводами, радоваться улучшению или тому, что кажется таковым. Потерпи, Ами, подожди… Сначала обдумай эту новость наедине с самим собой, разгляди со всех сторон, попробуй на вкус, перемой и обсоси каждую косточку, а потом уже беги рассказывать всему свету. Беги рассказывать… “беги”… слово-то какое…
Ноги прекрасно слушались его и сейчас; во всяком случае, стало несравненно легче спускать себя в коляске по лестнице. Если бы не Далия, можно было бы просто сбежать в подвал вприпрыжку, как это делают нормальные здоровые молодые люди. Но Ами инстинктивно не хотел торопить события. Почему?
У этого желания, несомненно, имелась какая-то веская причина… вот только какая? Она висела за его спиной, как огромный темный театральный задник за спиной актера-дебютанта, пришпиленного к авансцене ярким лучом прожектора. Для того, чтобы рассмотреть, понять и осознать ее, требовалось время, личное, персональное время, свободное от самопальных туннелей и их безумных копателей. Время? А может, ты просто боишься, а, Ами? Боишься рассмотреть, оттого-то и оттягиваешь всеми силами решительный момент?
Против аминых ожиданий, туннель оказался вполне сносным, с грамотным крепежом и электрическим освещением. Инвалидная коляска проходила там, почти не задевая боковых распорок. Ами смотрел, задавал вопросы, удивлялся ответам, сдержанно нахваливал. Затем Боаз Сироткин, гордый полученными оценками, проводил специалиста до калитки.
— Значит, договорились, — сказал Ами, пожимая хозяину руку. — Пока я не достану приборов, ты никуда не двигаешься. Передохни немного и дай отдохнуть Далии, хорошо?
— Далия… — ухмыльнулся Боаз. — Станет она тебе отдыхать! Копает, как заведенная, чуть ли не больше моего. Я ей все говорю: полежи, переведи дух… куда там! Упрямая, как ослица. Уж если что ей втемяшится…
“Сумасшедшая парочка…” подумал Ами и тронул колеса — ему не терпелось уже остаться одному. Но тут Сироткин, словно вспомнив что-то, наклонился к самому его уху.
— Да, совсем забыл тебе рассказать, — прошептал он. — Я тут не один такой.
– “Такой” — какой? — не понял Ами.
— Шш-ш… — Боаз оглянулся, как будто кто-то мог их подслушать на пустой улице пустого Матарота. — Такой, который копает. Есть еще один.
Ами устало вздохнул: все, как по книжке. Начальный курс психиатрии. Безумные Сироткины естественным образом склонны были искать и находить аналогичное безумие и в других людях. Это как бы служило для них подтверждением их собственной нормальности.