Страница 35 из 50
— Да пошел ты… волчара вонючий… — она харкнула кровью прямо в адидасовский цветочек на широкой бандитской груди.
— Ах ты… — “бык” занес было кулак, но в последний момент передумал, побежал замывать.
Бережет форму одежды, гад.
— Зачем ты так, Лена? — простонал Серебряков.
Они сидели в разных углах гостиной, накрепко примотанные липкой лентой к стульям. Слаб профессор, сразу во всем признался. Диссидент называется.
“Бык” вернулся из кухни, отряхивая куртку, крикнул по дороге в пролет лестницы:
— Саня, ну что ты там копаешься? Нашел?
— Нету! — откликнулся из подвала Саня. — Наврал он…
— Наврал?!
— Нет, нет, что вы… — испуганно забормотал Серебряков, цепенея на своем стуле. — Я вам чистую правду… там это, в подвале, на нижней полке стеллажа, в чемоданчике таком сереньком…
— Сереньком… — передразнил поднявшийся из подвала Саня. — Я вот тебе, падла, сейчас дам серенького…
Старший бык озабоченно посмотрел на часы.
— Кончай, Саня, — сказал он. — Ты что, не видишь: фраер он. Все, что знал, давно вывалил. Тут шкура мазу качает. Она и бабки перепрятала, к гадалке не ходи. Вот только времени у нас нету ее здесь колоть. Придется с собой забирать.
— А этого?
— А этого…
Старший вытащил из-за пояса пистолет и принялся торопливо навинчивать глушитель. Дверь распахнулась, и третий бандит ввез в гостиную бесчувственного Ами Бергера.
— Во!.. Принимайте еще одного. Тот самый инвалид, из бара.
Леночка скрипнула зубами.
— Не трожьте безногого, он вообще ни при чем. Даже по-русски не понимает. Зачем он вам?
— Заклей ей пасть и тащи в багажник, — рассеянно бросил старший, поднимая пистолет. — Торопиться надо.
А надо ли? Нет, “быкам”-то, конечно, надо: ведь вот-вот приедет полиция, а они должны еще успеть застрелить Ами и профессора, погрузить в багажник связанную Леночку, доехать до сменной машины, пересесть в нее и исчезнуть навсегда в тумане других повествований, не имеющих к данному никакого отношения. Но надо ли это мне?
Ведь, как ни поверни, но ситуация в гостиной довольно безысходная. Уж больно неравны силы: трое здоровенных вооруженных бандитов против храброй, но связанной и безоружной женщины, трусливого, связанного и безоружного старика и безногого безоружного парня на инвалидной коляске, пребывающего к тому же в полной отключке от сильного удара по голове.
Я могу, к примеру, вот прямо сейчас толкнуть Ами под ребра, привести его таким образом в чувство и надеяться, что он, во-первых, достаточно быстро оценит ситуацию, во-вторых, ухитрится еще быстрее дотянуться до прицелившегося в профессора “быка”, в третьих, сможет свалить его, в-четвертых, завладеет пистолетом, в-пятых, застрелит кстати оторопевшего Саню и даже успеет, в-шестых, попасть в ногу убегающему Андрюхе. Но не будут ли эти надежды чрезмерными? Честно говоря, даже “во-первых” представляется мне весьма сомнительным.
Может, пойти на вариант с полицией?.. Нет, и это малоправдоподобно. Начать с того, что еще не истекли десять минут, по прошествии которых Давид Хен должен набрать номер полицейского участка. Да и где гарантия, что он сделает это вовремя, а не отвлечется на свой стаканчик? И примет ли полиция всерьез этот звонок, основанный на крайне неясных подозрениях? Полиции, знаете ли, не по душе всякие условные и несовершенные глагольные формы. Полиция любит приезжать на арену уже свершившегося действия. Сначала убейте, а потом уже звоните — так рассуждает истинная полиция, и не мне менять эту веками сложившуюся норму.
Что же тогда? Заставить Леночку выдать местонахождение чемодана с деньгами? Допустим, так: ей становится настолько жаль Ами Бергера, что она предлагает бандитам деньги в обмен Амину жизнь. Мол, нас с профессором убивайте, а парня пощадите: все равно он без чувств и потому свидетелем быть не может. Так-то оно так, но станет ли тупоголовый “бык”-киллер благородно выполнять данное обещание? Это кажется мне еще менее вероятным, чем своевременный приезд полиции…
Можно было бы добавить к ситуации в гостиной романтическую линию из далекого прошлого. Ну, скажем, второстепенный “бык” Андрюха когда-то работал охранником в казино, увидел там Леночку и втюрился в нее по самые уши. Запретная страсть, пикник в Английском парке, баварское пиво, любовь в кустах, мучительная схватка “бычьего” хотения с “бычьим” долгом… Вот видите, вам уже интересно. Ведь интересно, а? Увы, этот вариант решительно невозможен: персонажей в моем повествовании и без того чересчур много, а тут еще, откуда ни возьмись, “бык” из машины, как в древней античной драме. Нет уж. Что дозволено Софоклу, не дозволено “быку”.
Теперь вы понимаете, что там, куда мы с вами заехали, безвременный конец Ами Бергера и четы Серебряковых кажется совершенно неизбежным. Вот я и спрашиваю: оно мне надо? Нет, оно мне не надо. По-моему, я уже говорил, что есть у меня дальнейшие виды и на Серебряковых, и на Ами. Особенно на Ами: у парня только-только все начало налаживаться, а тут вдруг такой афронт. В общем, придется вернуться. Недалеко, на Развилку номер 1.
Шучу. Хватит и Развилки номер 6. Помните, в баре? Где Давид Хен за стойкой, думает, что бы такое ответить незнакомому мужчине в спортивной куртке? Помните? — Вот туда.
— Что-то ты долго думаешь… — сощурился мужчина. — Неужели так далеко?
— Отчего же, недалеко… — Давид помедлил, соображая как быть. — Как выйдешь из бара, так сразу налево, до конца улицы. Последний дом.
Мужчина кивнул, допил виски и вышел, не прощаясь. Машина отъехала. Карподкин захлопал в ладоши, Лео поддержал его восторженным хихиканьем.
— Ты ж его в другую сторону послал, — сказал Ами. — Надеюсь, у тебя будет подходящее объяснение, когда они вернутся.
— А чего там объяснять… — отвечал Давид, нашаривая под стойкой телефонную книгу. — Скажу, что они не так поняли, а вы подтвердите. Черт, да где же он, этот справочник? Ты на память профессорский телефон помнишь?
— Нет, не помню. Но зачем ты их обманул?
Давид пожал плечами.
— Наивный ты человек, Ами. По-твоему, эти гориллы похожи на профессорских друзей? И если они такие друзья, то почему узнают дорогу в баре, а не звонят своему другу домой?
— Русские… — пояснил Карподкин. — Их всегда хрен поймешь.
Ами Бергер неловко заерзал в кресле.
— Действительно… как это я сам не подумал?
Снаружи взвыла сирена, как всегда, исключительно некстати. Анархисты вскочили.
— Давайте, в укрытие! Позвоним оттуда, — крикнул Давид. — Вот он, справочник…
— Судя по звуку, это в Матарот, — определил Ами, заезжая за бетонную перегородку. — Причем, мина.
Грохнул взрыв.
— Алло! — сказал Давид в трубку. — Госпожа Элена? Хотел вас предупредить: тут какие-то громилы дорогу к вам спрашивали. Так что, ждите гостей… Госпожа Элена?.. Алло?..
Он озадаченно посмотрел на телефон.
— Что? — спросил Ами.
— Разъединилась. Или бросила трубку.
— Побежала подмываться, — ухмыльнулся Карподкин. — Она о таких жеребцах давно мечтала.
Лео хихикнул, прикрывая рот ладонью. Ами поморщился. Анархисты были непереносимы даже в небольших дозах.
— Вот что, — сказал он. — Пойду-ка я, Давид, от греха подальше. Заодно и посмотрю, где упало. Может, я без дома уже.
— Навряд ли, — покачал головой Давид. — Это где-то на окраине.
Выехав на улицу, Ами Бергер сразу увидел зарево: в конце улицы что-то горело. Дом? Нет, не похоже… Кукуруза? Чересчур ярко для кукурузы… Быстро толкая колеса, он припустил в направлении пожара. Мимо, обгоняя его, пронесся грузовичок Боаза Сироткина. Когда Ами подъехал, Боаз уже стоял там и, прикрывая лицо ладонью от жара, смотрел на горящую машину.
— Чья это? — спросил Ами.
Сироткин пожал плечами.
— Не наша. У нас никто на “мазде” не ездит. Приезжие.
— А где они сами?
Боаз посмотрел на него, как на идиота.
— Да вон же! — показал он. — Все трое! Не повезло людям. Прямое попадание.