Страница 16 из 53
Он уже собрался было выйти из своего укрытия и действовать по обстоятельствам, как все объяснилось самым неожиданным и в то же время самым естественным образом. Сзади раздался ответный возглас неведомого Самира, шедший, казалось, прямо из-за берловой спины, а точнее — из зарослей орешника метрах в пяти. Берл осторожно оглянулся и порадовался собственной удаче. За кустом, боком к нему, над маленьким овражком сидел «орлом» третий часовой и напряженно тужился. С дороги донесся новый взрыв хохота.
«Повезло ребятам, — подумал Берл. — Приятно умирать в таком хорошем настроении…»
Он плавно и бесшумно рванулся к орешнику и оказался за спиной у мучимого запором солдатика.
— Тише, тише, бижу, не колготись ты так, — шептал Берл, удерживая трепещущее последними судорогами тело. — Нечего было «орлом» сидеть. Ты же лебедь, а не орел… вот так… самозванство наказуется.
В двадцати метрах от него, на дороге, шум и суета в орешнике были истолкованы в далеком от реальности юмористическом ключе.
«Эй, Самир!..» — на этот раз в остроумии упражнялся пулеметчик. Его шутка, очевидно, оказалась еще смешнее — оба солдата захлебнулись смехом. Часового на дороге прямо-таки перегнуло пополам; пулеметчик, задыхаясь, корчился в своем гнезде. Берл быстро нахлобучил на голову форменное кепи мертвеца и, навинчивая глушитель, вышел на грунтовку. Смешливые «лебеди» даже не успели удивиться.
Теперь Берл действовал молниеносно — отныне и до самого конца успех зависел в основном от быстроты. Он снял с гнезда ручной пулемет, а также собрал с убитых солдат все гранаты, какие только смог обнаружить. Мертвые тела Берл усадил внутрь машины, на скорую руку закрепив их ремнями. Джип завелся с полоборота. Берл сразу взял максимальную скорость.
— Держись крепче, бижу, — посоветовал он мертвецу, мотавшему головой на соседнем сиденье. — Тебе сегодня еще предстоит несколько смертей. Иной раз, знаешь, непруха как навалится, так и давит без остановки. Кажется уже все — умер… ан нет, помирай по новой! Ну, ты, я вижу, не возражаешь?
Солдат согласно кивнул оскаленным в предсмертном смехе лицом. Над переносицей у него краснела аккуратная дырочка.
Лес кончился, показались первые деревенские дома. Берл начал сигналить, еще не въехав в деревню. Скорости он не сбавлял. Люди, гуси и собаки в панике шарахались от бешеного, отчаянно гудящего джипа, летящего по главной улице впереди густого пылевого шлейфа. Вот и река. Машина вынеслась на мост, прыгнула, оторвавшись всеми четырьмя колесами, приземлилась на другой стороне, прошлась юзом и рванулась к воротам лагеря. Берл вытащил чеку у первой гранаты и вдавил в пол педаль газа. Он издали видел, как мечется у ворот паникующий охранник.
— Откроет?.. — азартно спросил он у своего мертвого соседа. — Не откроет?.. Своему же джипу — да не откроет? А давай на спор: два к одному, что откроет! Идет? Аа-а-а… Я выиграл, бижу!.. Выиграл!
Ворота распахнулись перед самым капотом. Берл ловко забросил гранату в окно караульной будки и вынесся на середину плаца. Со всех сторон, размахивая руками, бежали люди. Берл походя ударил кого-то крылом и свернул в проход между бараками. Машину занесло, она царапнула деревянную стену и выправилась. Сзади грохнул взрыв от его первой гранаты.
— Так долго? — успел удивиться Берл и выдернул чеку у второй. Время сжималось и разжималось произвольным образом. Вон оно, пулеметное гнездо — в самом конце прохода. Из мчащейся машины Берл видел, как суетятся за мешками черные фигуры. Часовой у входа в барак вскинул автомат. Берл пригнулся, бросил гранату на пол джипа и выпрыгнул, таща за собою ручной пулемет.
Он приземлился, думая скорее о сохранности оружия, чем о собственных костях. Часовой прямо напротив него стрелял вслед джипу длинной сплошной очередью. Берл пришел в себя достаточно быстро, чтобы воспользоваться глоком прежде, чем солдат успел перевести в его сторону брызжущий огнем ствол М-16. Первые его выстрелы слились с грохотом взрыва — это взорвалась граната, за долю мгновения до того, как мчавшийся на полном ходу внедорожник врезался в пулеметное гнездо. Все еще сидя на земле, Берл отбросил пистолет и потянулся к пулемету. На его счастье, «лебеди» с ближней вышки были вплотную заняты машиной и не обращали на Берла никакого внимания, яростно поливая из крупного калибра ее пылающий остов. Мертвецам внутри явно пришлось несладко.
Не теряя времени, Берл поднял свой пулемет и открыл огонь по вышке. Одной очереди оказалось достаточно. Он вскочил на ноги и побежал вдоль длинной стены барака, таща на себе пулемет. До заветного окна оставалось еще метров десять. В горящем джипе сдетонировала граната, и вдруг наступила тишина. Берл обернулся — в дальнем конце прохода бежали люди, вскидывая автоматы. Он прыгнул на землю вниз лицом, уходя от пуль, перекатился и открыл стрельбу по бегущим. Люди рассыпались, попадали, спасаясь от разящего пулеметного огня. Придавив пальцем дергающийся спусковой крючок, Берл покосился на окно. Вот оно, приятель… добежали…
Свободной рукою он подготовил к бою тавор и, оставив на месте пулемет, сделал короткий бросок под окно. Ну вот. Последний этап. Для начала Берл дал очередь из автомата по залегшим преследователям — чтобы не дергались до поры, а затем выстрелил в окно из подствольного гранатомета и бросил одну за другой несколько гранат. Из окна полыхнуло. Дав для острастки еще одну очередь вдоль прохода, Берл приподнялся и головой вперед впрыгнул в развороченную взрывами комнату.
Внутри стоял едкий смог, было трудно дышать. В углу комнаты кто-то, тихо скуля и поскальзываясь в луже собственной крови, пытался встать на четвереньки. Берл подошел, взял человека за волосы, повернул лицом к свету. Ага, Фуад — тебя-то мне и надо, милок… Киллер слепо моргнул, закатил глаза и умер. Берл продолжил осмотр — он хотел убедиться, что дело сделано. Бездыханное тело Весима лежало под одной из кроватей. Мирсада в комнате не оказалось. Поискать, что ли? Вообще-то, на этом можно было бы и закончить — один Мирсад в поле не воин… Ты выполнил задание, бижу, открывай шампанское! Берл вдруг ощутил страшную усталость. Куда теперь? За окном слышались приглушенные команды; судя по звуку моторов, подкатили сразу несколько джипов. «Обложили, дурачки, — равнодушно подумал Берл и усмехнулся. — Поздно. Мертвы ваши птички…»
Он подошел к дверному проему с болтающейся на одной петле дверью и выглянул в коридор. В коридоре не было никого, за исключением Яшки. Яшка стоял, прислонившись плечом к стенке и сосредоточенно шаркал ногой по дощатому полу. Берл уже открыл рот, чтобы произнести торжествующее «ну, что я тебе говорил?» и, может, даже презрительно сплюнуть сквозь зубы, но тут Яшка быстро поднял голову и сказал: «Сзади!»
Берл дернулся, и оттого удар, который по идее должен был пробить ему череп, прошел по касательной. Падая, он увидел ударившего его Мирсада. В руках у Мирсада покачивался здоровенный деревянный молоток. Сквозь подступающую тошноту и розовый туман в глазах Бэрл увидел, как враг замахивается снова, чтобы добить его окончательно… «Тавор!» — крикнул Яшка откуда-то сбоку, и Берл, вспомнив об оружии, инстинктивно нажал на спусковой крючок, весьма смутно представляя себе, куда именно он стреляет, и только надеясь не попасть в брата. Веки его вдруг стали совершенно неподъемными, и он прикрыл их от нечего делать, ожидая последнего удара; но удара все не было и не было, а Берл уже устал ждать и даже приподнял одно веко, чтобы посмотреть — чего же он там медлит? И в этот момент потная, фонтанирующая кровью туша Мирсада наконец повалилась на него, придавив своей мертвой тяжестью.
Берл снова усмехнулся.
— Вот видишь, бижу, — прошептал он прямо в мирсадово ухо, по счастливому совпадению оказавшееся прямо напротив его губ. — Теперь вы все тут. Комплект. А говорили — невозможно… невозможно… невоз…
Тут, на полуслове, ему вдруг стало лень продолжать, и он потерял сознание.
По ночам Энджи выходит во двор, к колодцу и за дровами. По ночам можно немного протопить плиту и согреть воду. Сегодня ей нужно много воды. Она улыбается своему темному отражению в ведре, подрагивающему силуэту ведьминой головы с длинными распущенными волосами. Сегодня она станет женщиной. Он будет ее мужем, Габо, иначе и быть не может. Ведь это она сделала все — сама, своими руками, своим телом — кому же теперь он должен принадлежать, если не ей? Энджи удивленно смотрит на свои руки — такие слабые, узкие в белом свете неполной луны, ощупывает свое тело под полотном рубашки. Как они смогли, как сумели — и руки, и тело? Откуда взялось у нее столько сил — победить смерть, вытащить его оттуда, откуда никто не возвращается, родить его заново? Она ведь еще совсем девочка, мамина дочка…