Прогулка в бездну

— Оли, вспомни ту свадьбу, на которой вы подружились с этим…

— Лера! Но не могу же я… — Он вполне искренне, в смущении, опускает глаза. И даже кончики ушей чуть краснеют, словно подтверждая то, что он пытается мне продемонстрировать.

Вот только не надо мне сказки рассказывать. Уж сколько раз за время нашей семейной жизни эти подробности всплывали в разных видах и в разных ситуациях. То как иллюстрация героического прошлого, то как подтверждение того, что мой муж вел себя значительно скромнее, чем некоторые другие темные эльфы. Так что…. Пусть он Сашке, если у него получится, втирает, что до встречи со мной был едва ли не паинькой.

— Можешь. А если не можешь, отправишься сейчас помогать Хаиде готовить ужин. — Самое главное, самой не сорваться на смех, дабы раньше времени не испортить представление.

— Не знал я, что моя жена — шантажистка. — Ах! Какая обида в стальной серости глаз. Не общалась бы так долго — поверила бы.

— Похоже, она не только шантажистка. От нее вообще чего угодно ожидать можно. Если…

— Рамону выносится последнее предупреждение. — И я чуть скашиваю взгляд в сторону мага.

Тишина вокруг меня становится весьма осязаемой. Будь их воля, услышала бы я о себе много чего интересного, но последствия такого осознаются всеми, и поэтому они предпочитают молчать, а не говорить.

Да и дымка требуемого воспоминания уже начинает наполняться объемом. Отклик от памяти Гадриэля приходит практически сразу, что, впрочем, вполне ожидаемо — общие подвиги весьма сближают тех, кто их совершал.

Самое главное, не дать им увлечься, углубляясь в то, что не является крайне необходимым для создания новой картинки. Ведь я нисколько не сомневаюсь в том, что наш черноволосый найдет множество поводов отыграться за это невинный развлечение, когда до него дойдет, что такой способ избавить его от чужого контроля не был необходимостью. А узнает он это очень скоро. С его-то способностями знать всегда и все.

— Это можно опустить. — Мой муж несколько увлекся, на моих глазах, внутри воспоминаний, бросая глубокомысленные взгляды в сторону той весьма прелестной эльфийки, что изображает в происходящем ритуале невесту. — Мне нужен тот момент, когда Гадриэль уходит с подружками.

— Так бы и сказала, а то все вспоминай, да вспоминай.

Ладно, об этом моменте мы тоже поговорим. Несколько позже. Как только я закончу разбираться с одним.

Ну вот, как раз то, что надо. И я обрываю картинку, что идет от Олейора и перескакиваю на нить, что тянется из памяти Гадриэля.

А глаза Лорда, которыми я сейчас и вижу происходившее в тот день, останавливаются на закрывшейся за Олейором дверью. И он оборачивается к четырем весьма юным, по их меркам, эльфийкам, что стоя за его спиной, хихикая, переговаривались между собой, обсуждая достоинства очень красивого, опять же по эльфийским меркам, начальника охраны темного принца.

— Ну что, барышни, — и его (моя, настолько реальны ощущения) бровь игриво приподнимается, — мы с вами остались одни. — И плотоядная улыбка хищника, что пытается, прежде чем сожрать, обворожить свою добычу.

— У Вас, Лорд, есть предложения? — Одна из четверки, что чуть постарше своих подружек, бросает на Гадриэля мечтательный взгляд и наигранно скромно опускает пушистые ресницы.

— У меня есть много предложений. — А в глазах — обворожительный блеск. И каждое движение: шаг, наклон головы, чтобы выбившаяся прядь скользнула на лицо, вызывая непреодолимое желание ее коснуться, то, как пальцы ласкают рукоять кинжалов, словно показывая, насколько нежными они могут быть — все наполнено чарующей грацией. — И каждое последующее, значительно интереснее предыдущего.

И прежде чем они успевают опомниться, сильные руки нашего красавчика буквально вталкивают их в соседнюю с комнатой невесты дверь, которая для нас не является преградой. И мы, с интересом, но у каждого своим, следуем за ними.

Одежда со всей честной компании исчезает с поразительной быстротой. И здесь, вновь, главное, не пропустить момент. Смотреть на то, что будет твориться в их исполнении, мне не очень хочется. Да и задача у меня стоит несколько иная, чем убеждение в поразительных способностях этого кадра выходить победителем даже из столь сложных ситуаций.

И я перехожу к следующему этапу моей грандиозной мести.

Образ Элильяра из моей памяти обретает довольно четкие очертания. Дверь, в очередной раз, без единого шороха открывается и фигура Правителя темных застывает на пороге. Светлое серебро волос двумя широкими волнами падает на черную ткань парадного наряда, ладони нервно поглаживают обтянутые кожей ножны, губы кривятся, обнажая клыки.

— Взять его. — Голос моего свекра тих, но его слышит каждый, кто находится в комнате.

Будем считать, что я выбрала очень удачное время для появления проблем у объекта моей извращенной мести. Он выбирается из-под груды тел с обнаженным торсом, но… еще в штанах.

Их глаза встречаются. И эта встреча очень далека от дружеской.

— Я тебе доверил самое дорогое, что у меня есть: своего наследника. А ты не только позволил ему остаться в комнате со светлой эльфийкой, но и сам предавался играм в то время, когда ему требовалась твоя помощь.

Взгляд серых глаз, которые сейчас очень похожи на те, что виделись мне в годы моего ученичества, становится жестким и острым. Словно лезвие клинка. А тело… Одновременно расслабленно и собранно. Словно у распластавшейся по земле кошки. Что хоть и опала, сливаясь с пейзажем, но готова к молниеносному прыжку.

— Что с принцем? — Выражение лица у Гадриэля….

Эх…. Если мне, не приведи стихии, придется увидеть это выражение, я буду понимать: наши дела очень плохи.

— Твоего принца обвинили в том, что он покушался на честь светлоэльфийской принцессы. И теперь, нарушая все мои планы, он обязан взять ее в жены.

Мгновение осознания. Горечь. Тоска. Решимость принять все, что подкинет коварная судьба. И смирение… Безоговорочное смирение.

— Я готов понести любое наказание. — Он опускается на колено и склоняет свою гордую голову. Его волосы скользят на лицо и падают на украшенный многоцветьем ковер.

— И ты его понесешь. — И уже не голос — шипение вырывается из горла взбешенного Правителя темных. — Ты произнесешь брачные клятвы в один день с моим сыном. И твоей женой…. - он осматривает четырех девушек, что с ужасом в глазах смотрят на еще более прекрасного в своем гневе Элильяра, едва прикрыв свои тела стянутой с широкой постели шелковой простынею, — эти слишком хороши, чтобы составить тебе перед алтарем пару.

Двое воинов из тех, что вошли внутрь вместе с Элиляром, рывком поднимают побледневшего Лорда с пола. В его взгляде, когда его лицо оказывается близко от моего, не ужас — обреченность.

И я понимаю, что наша шутка зашла слишком далеко. Его ехидство и его потребность быть всегда на шаг впереди событий, бьют не так сильно, как эта пустота в его глазах. И то, что я считала местью….

Ею не является.

Я обрываю плетение, буквально выкидывая всех из созданной мною иллюзии, и развеиваю ее. Силой своей воли вытягивая его в другое воспоминание, что должно стереть следы сделанного мною с его душой. В раннее утро того дня, когда я стала принцессой Д'Тар.

Стук в дверь был едва слышен и я не сразу поняла: он не является частью того сна, из которого он меня вырвал.

Несмотря на то, что я дала разрешение войти, дверь не открывается, пока я, накинув нежного розового цвета халат, не отворяю створку сама.

И даже тогда он не решается сразу войти в мои покои.

— Лера…. — Это не растерянность, но — сомнения, что тоже довольно странно для этого эльфа.

— Мы так и будем стоять на пороге? — Чуть приподнять бровь. Удивляясь, но не более того необходимого, что может подтолкнуть его к нужному мне решению.

— Извини. — Подобие улыбки отражается на его лице, что несет на себе следы бессонной ночи. Что, может, и не очень странно (идея мальчишника, подкинутая Сашкой, нашла яркий отклик у мужской части нашей большой компании), но в сочетании с другими признаками наталкивает на весьма интересные мысли. — Я не должен был приходить сюда. Это вопреки нашим обычаям. — И странная искренность в словах, в проявлении тех чувств, что он не считает нужным прятать.