Страница 14 из 112
Однако не прошло и часа, как она уехала, и во двор въехала кавалькада придворных во главе с королем и герцогом в костюмах для охоты.
Сестры Тревор, сидевшие в игровой зале на втором этаже тут же приникли к окнам.
— Охотиться приехали… сейчас наверняка Алину дождутся и в лес поскачут… — Луиза, чтобы лучше видеть забралась на стул, который придвинула к окну, и заворожено наблюдала за приехавшими.
— Луиза, точно… смотри, белого жеребца для Алины повели… Жаль отсюда не видно, как она садиться будет, — Мария потянула за руку младшую сестру.
— Интересно, какое на ней в этот раз платье будет, голубое или сиреневое? Мне больше голубое нравится, оно так переливается красиво. Особенно когда она скачет… Я вырасту и тоже научусь так скакать, как она…
— И совсем она некрасиво скачет, — пожала плечами Кэти.
Ее раздражала восторженное отношение сестер к супруге отца. Ей не нравилось в ней ничего.
— Вон та, светловолосая леди, что рядом с королем, намного лучше в седле держится, — добавила она.
— Не лучше! Ничуточки не лучше! Алина лучше всех скачет. Ты ничего не понимаешь, — Луиза капризно наморщила носик. — Ты просто Алину не любишь… я знаю.
— Конечно, конечно… Алина самая лучшая, ты ее теперь больше всех любишь, даже больше отца да и меня тоже… — Кэти с усмешкой посмотрела на младшую сестру.
— Нет не больше! Я вас всех люблю. А она между прочим ничего плохого тебе не сделала… За что ты ее терпеть не можешь?
— Она отняла у нас отца, из-за нее он теперь не любит нас! — Кэти сама не знала, отчего вдруг у нее вырвалась эта фраза, что уже долгое время сидела занозой в сердце.
— Неправда! — Луиза гневно обернулась к ней, — Отец любит нас! Любит! Он просто очень занят, но он любит нас! Это тебя он не хочет видеть, потому что ты грубишь.
— Ты глупая еще и ничего не понимаешь… — в Кэти как будто что-то прорвалось, и она начала выговаривать сестре то, что мучило ее саму все это долгое время. — Мы не нужны ему… он запер нас здесь, чтоб мы не мешались. Он ждет, когда у его несравненной Алины ребенок появится, и вот тогда он выгонит нас совсем! Или в монастырь какой отдаст, чтоб мы там все поумирали… Вы думаете, лишь я им не нужна? Да вы им тоже не нужны… Вот случись что с вами, думаешь хоть кто-то из них огорчится? Да и отец, и Алина ваша распрекрасная лишь обрадуются… Я-то знаю.
— Ты все врешь! Врешь! Ты все выдумываешь! Ты ничего такого не знаешь! — выкрикнула Луиза и схватила Кэти за плечи.
— Сама ты ничего не знаешь! — ответила та и резко оттолкнула от себя сестру.
Луиза покачнулась на стуле и, не удержавшись, упала прямо на окно. Стекло со звоном разбилось и Луиза, хрипло вскрикнув, выпала во двор.
Испуганно закричав, старшие сестры высунулись из разбитого окна. Они увидели, как к лежавшей на небольшом травянистом газоне Луизе, соскочив с белоснежного жеребца, метнулась герцогиня и, опустившись перед ней на колени, приподняла, ощупывая со всех сторон и осматривая.
"За врачом, надо послать за врачом" — раздались крики, а потом громкий приказ герцога, послать кого-то из слуг срочно за доктором Вертором.
Луиза заплакала, и герцогиня тут же, обхватив ее руками, совсем склонилась над ней, тихо шепча:
— Скажи, радость моя, где болит? Спина болит? Двигаться больно? Шевелиться можешь?
— Руки болят и плечо очень… — сквозь слезы проговорила та.
— Это ничего… это ты порезалась сильно… это все заживет, моя радость… Главное, чтоб ты не сломала ничего… Слава Богу, что ты на газон, а не на вымощенный камнями двор упала.
Голубое, переливающееся платье герцогини окрасилось кровью, которая струилась с порезанных рук и плеч Луизы, но Алина Тодд не обращала на это никакого внимания. Вокруг столпились люди, к герцогине подошел герцог и тихо спросил:
— Она ничего не повредила? Поднять ее можно?
— Похоже, что все обошлось, милорд… Возьмите ее на руки, только осторожно, ее нужно в спальню мою отнести, я ее там раздену и еще раз осмотрю до приезда врача.
Герцог подхватил Луизу на руки и пошел к главному входу, а герцогиня обернулась к слугам:
— Ко мне в спальню принесите теплой воды, полотенца, спирт, бинты.
Несколько человек бросились выполнять приказание.
Герцогиня, удовлетворенно кивнув, подошла к стоявшему неподалеку королю. Ничуть не смущаясь своего перепачканного в земле и залитого кровью платья, она заглянула ему в глаза, а потом, чуть склонив голову, попросила:
— Мой государь, я была бы очень признательна Вам, если бы Вы позволили мне и герцогу остаться, и поехали охотиться без нас.
— Алина, когда ты так просишь, отказать тебе невозможно… Я конечно не в восторге… ты знаешь, как я ценю твое присутствие, но я смирюсь… Оставайся. Я лишь надеюсь, что к моему приезду герцог сумеет разобраться с тем, что произошло, и доложит мне, кто в этом виновен.
— Я отпустила опекуншу, Ваше Величество. Так что это лишь моя вина, я не ждала вас…
— Алина, — король нежно взял ее за плечо, — твоей вины здесь быть не может. Моя кузина не может быть виновна. К тому же я с самого начала требовал от герцога, чтобы на тебя не легла забота о его детях. Поэтому передай супругу, пусть он найдет того, кто действительно виновен.
— Ваше Величество… это ребенок, и я оставила ее без присмотра… я отпустила их опекуншу, понадеявшись, что девочки достаточно взрослые и самостоятельные… именно я. Как оказалось, я переоценила их возможности, без нее девочка заигралась, не удержалась, упала… Кроме меня здесь винить некого.
— Алина, если к моему приезду мой приказ не будет исполнен, я заберу у герцога дочерей и найду для них более подходящее место, где за ними будут неусыпно следить.
— Ваше Величество, мой супруг настолько ревностно ограждает меня от всех забот, связанных с его дочерьми, что лишил их всякого приволья, они сидят взаперти с утра до ночи… Вы даже не представляете, насколько все это огорчает меня… И если сейчас, Вы будете продолжать настаивать на том, чтобы он нашел, кого строго наказать за то, в чем повинна только я, это огорчит меня еще больше. И я буду вынуждена уехать в монастырь на богомолье, и как долго я там пробуду одному Богу известно…
— Алина… ну что ты… я совсем не хотел огорчать тебя, — король подхватил ее руку и нежно прижал к губам, — и я не настаиваю ни на чем… можешь не говорить ему ничего, пусть сам разбирается. В конце концов, это его дочь выпадает из окна, ему и решать что делать, чтобы подобное не повторилось, если малышка выживет…
— Господь милостив, я надеюсь, все обойдется… — Алина демонстративно склонила голову. — А теперь разрешите, я удалюсь. Счастливой Вам охоты, мой государь.
— Можешь идти. Мы вернемся к ужину, — король отпустил руку Алины и, жестом подозвав слугу, державшего его коня, вскочил в седло.
Кэти, стоявшая у разбитого окна, испуганно ловила каждое слово, прозвучавшее во дворе. Как только герцогиня скрылась за парадными дверьми, а кавалькада придворных во главе с королем выехала за ворота замка, она схватилась за портьеру на окне и навзрыд заплакала.
— Кэти, успокойся… Герцогиня же сказала, что похоже все обошлось… Луиза поправится, все будет хорошо… — попыталась успокоить ее Мария.
— Ты ничего не понимаешь! — бросила ей та, ринулась в свою комнату, поспешно закрыла дверь на ключ и повалилась на кровать.
Рыдания сотрясали все ее тело. Но плакала она вовсе не о Луизе. В первую очередь Кэти было очень жалко себя. Она сейчас отдала бы все что угодно, чтобы оказаться на месте младшей сестры. Чтобы именно ее унес на руках отец, а герцогиня испуганно бы бегала вокруг, упрекая себя, что оставила их без присмотра. Однако случилось то, что случилось, и теперь именно ей надо будет объяснять всем, как так вышло, что Луиза выпала из окна. И отец вряд ли спустит ей это, когда узнает, что именно произошло.
Наплакавшись, Кэти уснула. Проснулась она оттого, что дверь в ее комнату сильно дернулась. И тотчас она слышала резкий голос отца: