Атака из Атлантиды

Вскоре и вовсе забыл обо всех этих странностях, дела затмили. У руководимой мною компании появился реальный шанс значительно расшириться. Я обдумывал план действий в течение нескольких месяцев, но взять все под собственный контроль оказалось не так-то просто, Наконец, пошел на компромисс, согласившись перевести главное управление в Акрон и, после долгих раздумий, переселился туда. Лиза по этому поводу устроила жуткую сцену, а дочь наотрез отказалась ехать. Мне пришлось согласиться полностью передать управление грузоперевозками зятю, тем более, что собственное дело начало приносить прибыль. Но с тех пор, как он отказался отговорить моего старшего мальчика от работы водителем на одном из трейлеров, в наших отношениях появилась трещина.

Но может, это и к лучшему. А сыну работа нравилась. Да и в Акроне об этом никто не узнает, ведь он останется на старом месте. Во всяком случае, он не будет бездельничать с друзьями, как это делал раньше. Я собирался обо всем написать матери, как мы с ней и договаривались. Надеялся, она посоветует, как лучше уладить дела. Но переезд отнял много времени и сил. Потом возникли рабочие проблемы — нужно было организовывать новую фирму.

Тогда я решил повидать маму, вместо того, чтобы писать ей. Но мне вовсе не хотелось, чтобы она опять одурачила меня галлюцинациями. Новый психиатр уверил, что этого не случится и посоветовал поехать к ней. Я отметил дату поездки в календаре, запланировав ее на следующий месяц.

Но из этого ничего не вышло. В два часа ночи мне позвонил доктор Маттхев, который после двухдневных поисков нашел меня, наконец, через знакомых. В новом офисе ему это сделать не удалось. Мама заболела пневмонией, прогноз был неблагоприятным. В голосе доктора на этот раз не слышалось профессиональных ноток: — В ее возрасте это очень серьезно. Вам бы лучше приехать сюда поскорее. Она уже спрашивала о вас.

Я сказал, что возьму билет на ближайший чартерный рейс. Несмотря на большую занятость, оставаться в стороне, конечно же, было нельзя. А ведь я уже почти убедил себя, что мама проживет еще двадцать лет, не меньше. И вот теперь…

— Как это случилось?

— На прошлой неделе был сильный ураган. Она вышла на улицу в галошах и с зонтиком, чтобы привести из школы маленького Джимми. Но по дороге промокла до нитки. Когда я Приехал, у нее уже был сильный жар. Я испробовал все, что возможно, но…

Я повесил телефонную трубку и почувствовал слабость.

Маленький Джимми! В эту минуту мне хотелось, чтобы он был вполне реальным — я бы его задушил.

Постучал в дверь Лизы и попросил ее, пока буду собирать вещи и будить своего секретаря по другому телефону, поменять билет. Лиза отвезла меня в аэропорт, где уже ждал готовый к вылету самолет. Я повернулся к жене, чтобы попрощаться, но она вытащила вторую сумку из багажника.

— Поеду с тобой, — сказала она решительно.

Я было начал возражать, но, увидев выражение ее лица, тут же умолк. Через несколько минут мы улетели.

Почти все члены нашей большой семьи были уже на месте, рядом с недавно отремонтированной спальней, где сейчас лежала мама с кислородной маской; взрослые и дети заполнили все комнаты на втором этаже и тихонько шептались о состоянии ее здоровья. В доме чувствовалось приближение смерти. Маттхев жестом попросил всех присутствующих отойти подальше и направился прямо ко мне. В глазах его стояли слезы.

— Боюсь, нет никакой надежды, Эндрю.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросила Лиза, и голос ее заглушил шепот остальных. — Действительно ничего, доктор?

Он отрицательно покачал головой.

— Я уже говорил с лучшим специалистом. Мы испробовали все возможное. Тут не помогут даже молитвы.

В другом конце комнаты раздался громкий вздох Агнес.

Ничем, казалось, нельзя было поколебать ее воинствующего атеизма. И — нате. Но это уже не имело значения. По дому ходила смерть, повсюду чувствовался ее запах. Я всегда ненавидел потери. Но сейчас она была глубоко личной, и это заставляло по-настоящему страдать. Вон за той закрытой дверью умирала мама, и я ничего не мог сделать, чтобы помочь ей.

— Можно мне войти в ней? — спросил я против собственной воли.

Маттхев кивнул.

— Теперь это не причинит ей уже никакого вреда. И она хотела увидеть вас.

Я вошел в комнату вслед за ним, чувствуя спиной взгляды родственников. Доктор дал знак сиделке, чтобы та вышла, и подошел к окну; стон, вырвавшийся из его горла был громче, чем слабый свист, раздававшийся из-под кислородной маски. Я несколько помедлил, но потом приблизился к кровати.

Мама лежала с открытыми глазами. Взгляд ее остановился на мне, но она явно не поняла, кто перед ней. Я посмотрел на Маттхева, и он медленно покачал головой.

— Это уже не имеет значения.

Он помог мне перевернуть ее на другую сторону. Мама что-то пыталась нащупать рукой, тяжелое дыхание становилось все громче. Я попытался проследить за движением ее пальцев. Но Маттхев понял быстрее, в чем дело. Он схватил Рука правосудия 591 фотографию маленького мальчика, вложил ей в руку, и попытался помочь удержать ее.

— Мама! — вырвалось у меня — громче, чем бы хотелось. Мама, это Энди! Я здесь!

Ее взгляд вновь остановился на мне, и она пошевелила высохшими губами, еле слышно произнеся вслух:

— Эндрю?

На лице ее появилось некое подобие улыбки. Она слегка покачала головой и позвала:

— Джимми! Джимми!

Поднесла фотографию к глазам и еле слышно повторила: — Джимми!

Внизу послышался скрип закрываемой двери, и тут же — легкие шаги. Кто-то быстро поднимается по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, как и прежде, не держась за перила. Вот осталась позади лестничная площадка. Дверь все еще закрыта, но слышно, что кто-то крутил набалдашник.

Раздался слабый скрип петель, потом дверь закрылась. Легкими шагами невидимка пересек ковер, подошел к кровати и остановился. Мама посмотрела в ту сторону, где только что слышалось движение, и быстро улыбнулась. Одна ее рука поднялась. Затем упала на кровать и дыхание остановилось.

Тишину опять нарушил звук шагов — уже более тяжелых, вокруг кровати. Но теперь слышались шаги не одного человека, а двух. Первые явно принадлежали маленькому мальчику.

Другие — быстрые, уверенные. Так могла идти только молодая женщина, спешившая куда-то со своим первенцем.

Слышно было, как они пересекли комнату.

На этот раз у двери не чувствовалось ничьей нерешительности, не послышалось и характерного звука, когда ее открывают или закрывают. Кто-то спустился по лестнице, потом пересек лестничную площадку, дальше — вниз до самого конца. Когда Меттхев и я вошли в гостиную, невидимые гости, казалось, зашагали быстрее и направились к двери, выходящей в сад. Послышался мягкий, осторожный звук закрываемой двери, и наступила тишина.

Я оглянулся, чтобы увидеть глаза остальных членов семьи, прикованные к выходу из дома. На обескураженных лицах отразилось столько эмоций, сколько я никогда не видел раньше. Агнес медленно поднялась со своего места, ее взгляд устремился куда-то вверх. Тонкие губы нерешительно приоткрылись, и тут же сжались преплотно. Она уселась на свое место так прямо, как будто проглотила палку, и поглядывала по сторонам, пытаясь понять, что же заметили остальные.

Снизу прибежала ее маленькая Дочь, перескакивая через ступеньки лестницы:

— Мама! Мама, кто был этот маленький мальчик? Я слыхала шаги!

Я не стал дожидаться ответа, слушать сообщение Маттхева о смерти мамы. Лишь подошел к несчастному старому телу, распростертому на кровати, и вынул из сжатых пальцев фотографию.

Лиза, страшно побледневшая, прошла за мной следом.

После только что пережитого она с трудом приходила в себя.

Наконец, ее щеки стали чуть-чуть розоветь.

— Привидения, — сказала Лиза после запинки. Потом потрясла головой и произнесла уже несколько мягче: — Когданибудь умершая дочь, думаю… У тебя ж были сестры… Одна из малышек вернулась, чтобы забрать ее. Я всегда думала…