Пифия

— Сказать? Нет, ничего… я спросить хотела.

— Спрашивай.

— Отчего умерла Далия?

Короткая пауза.

— Ты же слышала, что сказала госпожа директриса.

Я перестала бесцельно двигать по столу посуду.

— Но ведь вы ей не поверили, так?

На скулах Оракула горели красные пятна. От выпитого, наверное…

— С чего ты это решила?

— Догадалась!

— Послушай, — Оракул тоже встал и оперся о стол напротив. Он был лишь на голову меня выше. — Думаю, что у тебя и у твоих подруг возникло немало версий случившегося. Но поверь, в жизни порой все куда проще и обыденней. Далия умерла, но мы постараемся сделать так, чтобы с вами этого не произошло…

— Цыпилма!

Мы одновременно оглянулись на появившуюся Мадам. Она казалась разозленной — во всяком случае, ее голос был ледяней и пронзительней февральского ветра.

— Почему ты до сих пор не в своей спальне?

Я поспешно схватила ложки и потрясла ими, как объяснением:

— Я посуду убираю!

— Так убирай, а не чеши языком! Господин Оракул, ваша машина вас ожидает!

Ого, вот и Главного Оракула отправляют в спаленку! В его маленькую детскую кроватку. Кажется, и Брель просек юмор ситуации. Так улыбаются античные статуи — одними губами.

— Мы скоро увидимся и обо всем поговорим.

— Пифии умирают по всей стране.

Главная сидела в кресле, положив на подлокотники белые руки. Несмотря на возраст, руки были все еще красивы — гладкая кожа, ухоженные длинные ногти, тонкие ровные пальцы. Сильные пальцы. Хищные пальцы.

Когти хищной птицы…

— Все смертны, оракул, — произнесла отстраненно. — Пифии — не исключение.

Оракул сидел напротив. Он даже не пытался копировать ее невозмутимый вид. Да ему бы это и не удалось — и опыт и возраст были на стороне пифии. Обычно полусонные глаза его сейчас были напряженными и внимательными. Крепко сцепив руки, он даже подался через стол к своей собеседнице. Прежним остался только голос — размеренный, практически без интонации, голос.

— Разумеется, это не бросается в глаза. Мне пришлось поднять статистику последних трех лет.

— Трех? Почему именно этот срок? Не пять и не десять? — спросила пифия с вежливым любопытством.

Если бы взгляд оракула не был таким пристальным, вряд ли б он заметил, что пальцы пифии вздрогнули — еле-еле. Поэтому оракул и предпочел ускользнуть от ответа:

— На то у меня имелись свои причины.

Не признаваться же, что эта цифра была взята им, что называется, от фонаря…

— И что же показали… изыскания?

— То, что потом подтвердили и наши аналитики. Если отбросить… естественную убыль, связанную с состоянием здоровья или возрастом, каждый год в стране умирают в среднем три пифии. У меня есть список, могу зачитать их имена, — он потянулся за мультифорой, Главная остановила его небрежным движением руки.

Сказала прохладно:

— Спасибо, но я слежу за судьбой выпускниц нашей Школы. Итак, вы заметили… тенденцию к уменьшению поголовья пифий на один квадратный километр территории. И что с того?

— Во всех этих смертях есть два совпадения. Как минимум.

Поощренный слегка приподнятой бесцветной бровью пифии, оракул продолжил:

— Пифия умирает во время или после транса…

— Первое, — кивнула Главная.

— Второе — умирает не обычная рядовая, а старшая или даже главная пифия храма. — Оракул сделал паузу. — Истинная пифия.

Главная помолчала. Поднесла к губам сложенные «домиком» пальцы.

— Сколько истинных теперь выпускает Школа? Одну в пятилетку? Я опять же обратился к статистике — некоторое время назад такая была в каждом выпуске.

— И каков же ваш вывод, сыщик-оракул?

— Мой вывод таков — через некоторый, вероятно, очень короткий период времени в стране просто не останется Истинных пифий.

— Я хочу работать с тобой.

Мне показалось, я ослышалась.

— Что вы сказали?

Брель мельком взглянул на меня и вновь уставился в окно. Что там можно рассмотреть, кроме дождливой темноты и размытых огней улицы?

Он вновь встречал меня у салона, но сегодня предложил завернуть в кафе. Вспомнив наш обычный школьный ужин, я немедленно согласилась. Тем более, что платить буду не я — Оракул. Или вообще президентская бухгалтерия. Чтобы слегка разорить Президента, я назаказывала кучу горячих круассанов с разной начинкой и увлеченно их поглощала, пока Брель не огорошил меня вот этим…

— Я хочу работать с тобой.

Оракул двинул по блюдцу туда-сюда крохотную чашечку. Я бы давно ее уже допила, а он почти не притронулся, наверное, кофе заледенел уже… Я с усилием проглотила непрожеванный кусок, запила соком. Спросила недоверчиво:

— В смысле?

— Как с… пифией.

Почему он не смотрит на меня? Если б посмотрел — я бы точно поняла, смеются надо мной или нет. Хотя… разве Главный Оракул хоть раз улыбнулся в моем присутствии, может, он вообще не умеет этого делать? Я с недоверием рассматривала его греческий профиль. Ни одного умного вопроса в моей обалдевшей голове просто не возникало.

— Какая я вам пифия? — сказала я растерянно. — Я же вообще ничего не умею! Я в транс-то впала всего один раз, да и то случайно!

Брель перевел глаза на меня. Глядел, как всегда, сосредоточенно, серьезно.

— Ты — пифия, Цыпилма. Истинная пифия.

У меня внезапно закружилась голова — я даже наклонилась, разглядывая плиточный пол под ногами. Грязный…

Истинных очень мало. В отличие от обычных пифий, они помнят свои предсказания. Их невозможно воспитать или научить. Ими надо родиться: Главной, Юлькой, Лорой… Далией.

Мной?

Я вздернула голову, сказала убежденно:

— Этого не может быть, вы понимаете, просто — не может — быть! Чтобы вот так вот… столько лет… а потом раз, и…

Бред, конечно, но Оракул меня понял.

— Рождение случается по-разному, ваша директриса может подтвердить. Юлия стала Истинной в три года, ты — сейчас. В этом нет ничего плохого. Разные цветы распускаются в разное время.

Оракул, похоже, и правда… поэт.

— Хотя, если б ты тогда не коснулась Юлии, ты бы, возможно, никогда не узнала, что такое транс. Так что Юля, в некотором роде, — твоя крестная мама.

А вы мой крестный папа?

— А-а-а, — жалко проблеяла «новорожденная», — почему вы выбрали меня? Не Синельникову, например? Она же давно все уже умеет и знает!

Оракул взял ложечку, покрутил ее перед глазами и вновь бросил на блюдце. Кофе ему сегодня явно не хотелось.

— Я хочу работать с тобой.

На этот раз до Школы он проводил меня сам. И не зря: в холле нас ожидала сама Мадам. Я от неожиданности даже попятилась, а вот Брель переступил порог без колебаний. Он как будто был готов к этому.

— Добрый вечер.

— Добрый… — повторила я за ним писклявым эхом.

Скрестив на груди руки, Главная молча взирала на нас.

— Был добрый, — со вздохом обронил возникший из-за ее плеча Матвей. — Не промокла, сорока?

— Мы на машине, — отозвался Оракул, продолжая смотреть на Мадам.

— На машине, значит, — повторил Матвей и тоже взглянул на директрису.

— Идите за мной. Оба, — процедила та, повернулась, мантия взметнулась черным мрачным крылом. Только тут Брель позволил себе быстро провести ладонью по мокрым волосам, кинул на меня невидящий взгляд и направился за Главной. Я плелась еле-еле, и, конечно, отстала бы и потерялась в закоулках Школы, но след в след за мной шел Матвей.

Кабинет директрисы маленький и мрачный. Не думаю, что она проводит здесь заседания педсовета, но экзекуции — наверняка. Я попала сюда в первый год пребывания в Школе и с тех пор счастливо избегала повторения такой чести. Матвей втолкнул меня внутрь, зашел следом и плотно закрыл дверь.

— Объяснитесь, господин Главный Оракул, — услышала я голос Мадам. От этой интонации любая девочка Школы растеряла бы все слова. Вместе с последним разумом.

Оракул оказался покрепче.