Приди, весна

Там она рухнула на землю и закрыла лицо руками. Она плакала от жалости к Баттонз, которой больше не суждено было увидеть своего дядю, к Пэтси, лишенной разума, к Баку, расставшемуся навсегда с любимой племянницей ради того, чтобы у нее было все самое лучшее, что только она могла пожелать в своей жизни. Но больше всего она плакала от жалости к себе, так как Бак Скотт не поверил в силу их любви.

ГЛАВА 26

Бак пришпорил коня и повернул на запад, где закатное небо было словно охвачено пожаром. В глазах у него стояли слезы, но он старался убедить себя, что причиной тому были слепящие лучи заходящего солнца. Горные пики на северо-западе казались на фоне пламенеющего заката громадными серыми тенями и походили на сбившихся в кучу бизонов Кейса Сторма.

Опять, как и в тот раз, когда он ее впервые увидел, Анника Сторм его удивила. Он ожидал, что она вновь начнет уговаривать его остаться, убеждая, будто он без труда может получить медицинское образование и стать замечательным врачом. Но она не стала ему ничего доказывать, как не стала и уговаривать его взять с собой. И не настаивала, чтобы он попрощался с Баттонз.

Черт, она распрощалась с ним так, словно он был слишком загостившимся родственником.

Он вытер глаза и поднял воротник куртки, пытаясь хоть как-то защититься от пронизывающего ветра. Хотя стоял уже май, ночи здесь были чертовски холодными после заката солнца, и он хотел добраться до Бастид-Хила засветло. А добравшись туда, надраться до потери сознания.

Когда упиваешься в стельку, то наутро все происходившее накануне кажется далеким, почти нереальным. Именно такой степени забвения ему и хотелось сейчас достичь.

Занятый своими мыслями, он не заметил, как небо постепенно из ярко-красного стало нежно-розовым с фиолетовыми разводами. Внезапно его внимание привлекло какое-то движение впереди на дороге, и он пустил коня вскачь. Вскоре он смог различить очертания брички и заставил коня перейти на шаг. Интересно, кто это направлялся на ранчо Сторма в такой поздний час? Первой его мыслью было, что это Ричард Текстон, который, очевидно, решил извиниться перед Анникой за свое поведение и попытаться вновь завоевать ее расположение. Бак нахмурился. Ну нет, он этого не допустит. Даже если у него самого и не было больше никаких прав на Аннику, он не уступит ее Ричарду.

Бричка приближалась, и вскоре Бак смог разглядеть сидевшего в ней мужчину в твидовом костюме и очках. Это был явно не Текстон. Бак направил коня в сторону, освобождая дорогу, которую все это время загораживал, положив руку на висевшее у седла ружье в чехле. Неожиданно мужчина натянул поводья, и бричка остановилась. Судя по ее довольно потрепанному виду, пользовались ею весьма часто.

– Вы едете случайно не с ранчо Сторма? – спросил мужчина, глядя на Бака сквозь стекла очков. Из-под котелка, который он надвинул на самый лоб, торчали курчавые каштановые волосы. Ожидая, когда Бак ответит, он нагнулся и, подняв упавшее на пол брички пальто, положил его рядом с собой на потрескавшееся кожаное сиденье. Даже в тусклом свете угасающего дня Бак узнал знакомые очертания саквояжа для инструментов, который до этого был скрыт пальто.

– Вы врач?

– Да, доктор Ричард Эрхарт. Еду к миссис Сторм. Вы заезжали на ранчо в поисках работы?

Судя по взгляду, который бросил на него при этих словах врач, Бак понял, тот сомневается, что кто-то вроде него мог заехать к Стормам с визитом.

– Да, я там был. Миссис Сторм родила вчера.

На лице Эрхарта мгновенно появилось испуганное выражение.

– Все в порядке? Ребенок жив?

Бак кивнул.

– Это мальчик – здоровенький и крепкий как молодой бычок. Вы, вероятно, захотите взглянуть на швы миссис Сторм. – Он отдал бы, наверное, все на свете за снимок, на котором было бы запечатлено лицо Эрхарта, каким оно выглядело в эту минуту.

– Кто принимал роды?

– Я.

– И с ней все в порядке?

– Хотите верьте, хотите нет.

Облегченно вздохнув, Эрхарт сдвинул котелок на затылок.

– Чудесная новость! Мои поздравления, молодой человек. – Он хлопнул себя по бедрам. – Когда я приехал в Бастид-Хил и узнал, что меня разыскивал Кейс Сторм, я почувствовал настоящий ужас. Но я все равно не мог ничего поделать. Мне нужно было съездить в Шайенн за лекарствами да еще и посетить три ранчо на обратном пути. На всю округу до самой границы с Монтаной нет ни одного врача, кроме меня. – Он взял в руки поводья и принялся задумчиво вертеть в пальцах.

Не имея никаких причин более задерживаться Бак сдавил коленями коня, побуждая его двинуться вперед.

– Как, вы сказали, вас зовут? – крикнул обернувшись Эрхарт.

– Я не говорил. Меня зовут Бак Скотт.

– Так вот, Бак Скотт, мне бы весьма пригодился хороший помощник, хотя бы для того только, чтобы принимать роды. Это освободило бы мне руки для более срочных дел.

По спине Бака пробежал холодок. На мгновение у него возникла дикая мысль, что все это подстроила Анника, однако он тут же выбросил ее из головы, поняв, насколько невероятно подобное предположение. Он огляделся. Солнце уже закатилось, и все вокруг выглядело серым.

– Я не врач. Я охотник на бизонов.

Эрхарт рассмеялся.

– Когда это отсутствие диплома мешало кому бы то ни было к западу от Миссисипи заниматься врачеванием, если он чувствовал к этому хотя бы малейшую склонность? Я видел ветеринара, который удалял аппендикс, знал белошвейку, которая засунула кишки человеку обратно в разорванный живот и тут же быстренько его зашила. – Эрхарт дернул за поводья, и его лошадь рванулась вперед. Уже отъехав, он крикнул Баку через плечо: – На твоем месте, сынок, я бы перестал охотиться на бизонов, которые здесь давным-давно перевелись.

Пришпорив коня, Бак помчался вперед так, словно за ним гнались все исчадия ада. Но ни цокот копыт, ни скрип седла под ним не могли заглушить звучащих в его мозгу прощальных слов врача.

– Эй, мистер, не купишь мне чего-нибудь выпить?

Бак выпрямился и тыльной стороной ладони вытер рот. Облокотившись о стойку бара, почти вплотную к нему стояла блондинка – юная на вид, но явно с большим жизненным опытом, о чем недвусмысленно свидетельствовал ее циничный взгляд. Ее украшенное оборками желтое платье с большим вырезом держалось на одних только тоненьких лямочках, и одна из них сейчас спустилась, оголив ей плечо.

– Ты меня слышишь, мистер?

– Отлично, – буркнул Бак. Он влил в себя уже несколько порций виски, но все еще был достаточно трезв, чтобы ощущать боль. И сейчас, в довершение ко всему, к нему пристала эта девица, которую, благодаря ее светлым волосам и юному личику, он мог бы принять за Аннику, если бы прищурился и взглянул на нее под соответствующим углом. Однако оттенок волос у них был совершенно разным. У Анники они были золотистыми как мед, тогда как у этой девицы – ярко-желтыми и завитыми в такие мелкие кудряшки, что казалось, они стоят дыбом у нее на голове. И у них был какой-то жеваный вид. Но так как она, похоже, была женщиной, способной за деньги позволить мужчине делать с собой что угодно, то вполне возможно, кто-то проделал с ними именно такую операцию.

Отвернувшись от блондинки, Бак вновь облокотился на стойку бара и уставился в свой стакан с виски. Но не нашел никакого облегчения в лицезрении янтарной жидкости. Залпом опрокинув стакан, он поднял глаза к зеркалу за стойкой бара и принялся разглядывать отражавшихся в нем посетителей салуна. Все они, похоже, тщательно избегали смотреть в его сторону. Вероятно, подумал он, они видели, как он дрался с Кейсом Стормом, или слышали о их драке, и сейчас предпочитали держаться от него подальше.

Он опрокинул очередной стакан и случайно поймал в зеркале свое отражение. Поставив пустой стакан на стойку, он вгляделся в себя. Рана у него на губе еще не вполне затянулась, но опухоль на щеке спала. Его борода заметно отросла и стала гуще. Интересно, мелькнула у него мысль, сколько пройдет времени, прежде чем она станет такой же длинной и густой, как у Старого Теда? Несколько лет?