Азарт и страсть

– Да, пожар. Вы не пострадали, просто потеряли сознание от дыма. Мы перевезем вас в гостиницу, где вы отдохнете.

Ее рука еще крепче сжала его пальцы. Она старалась прочистить горло, но снова закашлялась.

– Мне очень жаль. Очень жаль, Бесс. Ваша госпожа…

Ее глаза открылись, яркие от страха.

– …она погибла в огне.

«Нет», – шевельнулись ее губы, хотя она не произнесла ни звука.

Харт был потрясен и жаждал согласиться, присоединить к ее неверию свое собственное. Но он должен был сказать ей правду, а не вселять глупую надежду.

– Мы все обыскали, Бесс. Ее больше нет.

Ее ногти впились в его кожу, а в глазах появилась паника. Она покачала головой, стараясь подняться.

– Успокойтесь. Не волнуйтесь так. – Наклонившись вперед, он прижал ее плечи к сиденью. Но она схватила его за запястье, не желая отпускать.

– Послушайте, – прохрипела она, – пожалуйста, послушайте.

– Да, конечно. – Карета дернулась, когда выехала с мягкой земли на дорогу.

– Она не… – Колеса заглушили ее слова, заставляя Харта склониться ниже. – Ее нет там. Мужчина…

– Что?

Она снова закашлялась, и странное, резкое напряжение сгустилось в груди Харта. Он заставил себя не торопить ее.

– Что вы сказали?

– Нет там… – проговорила Бесс. Она отпустила его запястье и прижала руку к горлу, словно это помогло ей выговорить слова: – Мужчина увез ее. Кто-то увез ее.

Его сердце замерло. Он молчал, не смея поверить.

– Вы это видели? – наконец проговорил он.

– Да. Я видела… он тащил ее.

– Кто?

– Не знаю. Но она… Она сказала: «Мэтью».

Его сердце вновь ожило, когда он поднял кулак к крыше. Он хотел повернуть назад к дому Эммы, но он не сможет догнать ее в карете. Он и так потерял целый день. Они, должно быть, проделали уже несколько миль.

– Стоп! – Харт открыл дверцу и высунулся. – Ларк! Мы должны вернуться в Уитби как можно скорее. Она не погибла. Ее увез с собой мужчина по имени Мэтью Бромли. Мы должны быть в Уитби до захода солнца и выяснить, видели ли их там.

– Слушаюсь, ваша светлость.

– Мне нужно, чтобы ты дал мне самую быструю из твоих лошадей. Я должен догнать ее.

– Конечно, сэр. Эй! – Он бросился к лошадям.

Харт чувствовал, как желание действовать пробудило в нем холодную ярость.

Она жива. Жива. И он найдет ее, и этот подонок пожалеет, что когда-то посмел произносить ее имя.

– Помогите ей, – прошептала Бесс, и Харт вздрогнул. Господи, он совсем забыл, что она здесь.

– Обязательно.

Женщину душили рыдания.

– Она обидела вас, я знаю. Но она хорошая. Вы должны помочь ей.

Харт потянулся и снова взял ее руку.

– Я обещаю, что найду ее. Обещаю, что сделаю все, чтобы она была в безопасности.

– Благослови вас Господь.

Улыбка Харта получилась фальшивой. Благословить его! Или послать к дьяволу.

– Я закоченею здесь, – огрызнулась Эмма и, свернувшись клубочком, старалась укрыться от влаги, которая, казалось, просачивалась сквозь ее кожу. Не получалось. Она вся была влажная, холодная и злая. Веревки впивались в ее запястья и лодыжки, ссадины горели.

Мэтью выглядел немногим лучше. Его нос посинел от холода, глаза покраснели.

– Ты сама виновата. Поэтому придержи язык.

– Негодяй! – Удар, который обрушился на ее щеку, был почти облегчением. Она отупела от холода, и ей необходимо было напомнить о ее ненависти, прежде чем она утечет во влажную землю.

– Скромная женщина держит язык за зубами, – сказал Мэтью.

– Даже перед лицом дьявола?

– Не тебе судить меня. У меня есть высший судья…

– И как ты объяснишь твоему Богу смерть моего дяди?

Гнев прошел, оставив на его лице сожаление.

– Это был несчастный случай, я уже говорил тебе. Я никогда не желал ему смерти.

– Причина его смерти – твой эгоизм.

– Прости меня за это, Эмили…

– Не называй меня так. Мое имя Эмма. И я хочу домой.

– Мой дом – твой дом.

– Ты убил моего единственного родственника! И может быть, убил Бесс. И ты думаешь, я соглашусь быть твоей женой? Господи, да ты безумнее, чем я думала.

– Со временем согласишься.

– Со временем я убью тебя. – Она пнула его связанными ногами в бок. – Развяжи меня!

Он наклонился к ней, схватил ее за плечи и, прижав к земле, навалился на нее.

– Хочешь, чтобы я развязал тебя? – пыхтел он. – Если я развяжу твои ноги, то окажусь между ними, ты поняла? Еще один грех на мою голову.

– Мэтью, – зарыдала она в первый раз после того, как он вытащил ее из дома. Он давил на нее всей тяжестью своего тела. Камень впился в спину. – Ты делаешь мне больно.

– Ты делаешь мне больно уже несколько лет. Я люблю тебя, Эмили. Несмотря на все то что ты натворила, несмотря на все твои грехи. И я все еще хочу оказать тебе честь и жениться на тебе. – Его глаза прикрылись – он испытывал удовольствие от ее близости. – Это… это единственный путь, каким я могу искупить свои грехи. Спасая тебя. – Его рука крепче сжала ее плечо.

– Пожалуйста, Мэтью. – Она продолжала рыдать.

– Если я развяжу тебя, я захочу стереть следы веревок с твоих ног. И тогда я… я знаю, ты грешная. Мужчины прикасались к тебе. Ах… Господи, я не могу позволить ей грешить снова. Мы должны пожениться… О Эмили!

Он зарыдал, и она поклялась больше не напоминать о веревках. Она уже стерла пальцы, стараясь высвободить руки. Ей не стоит рисковать, когда он рядом.

– Эмили! – Слезы душили его, когда он раскачивался, стоя на коленях. Он потряс ее за плечи, потом снова прижал к земле. – Почему ты такая плохая? Ты еще большая искусительница, чем Ева. Но я спасу тебя. Когда мы поженимся, моя душа очистится и я поведу тебя к Богу. Мужчина пастух в его стаде.

Повернув голову, Эмма смотрела на траву в нескольких дюймах от своего лица. Как долго он сможет удерживать ее? Пройдет несколько дней, прежде чем они доберутся до Шотландии, больше недели, если она сможет замедлить их продвижение. Сколько времени еще пройдет, прежде чем он набросится на нее? А потом изобьет до полусмерти за то, что она искусила его вступить с ней во внебрачную связь?

Бесс жива, но что она может сделать? Не было никого, кого бы она могла послать ей на помощь, никого, к кому бы она могла обратиться. Эмма сбежала от всех, от всех, кого знала, и от Харта… тоже. И Харт тоже покинул ее.

Если бы только она позволила ему остаться, как хотела. Если бы позволила соблазнить себя, поверив обещанию в его глазах. Но она больше не может любить. Она больше не в силах вынести невероятную боль.

Так лучше. Это она в состоянии понять. Мэтью Бромли хотел ее, поэтому все время добивался. И хотя она боится и лицо саднит от горячей крови, по крайней мере она знает, что ее ждет. Некий сплав ненависти и вожделения, свидетельницей которых она была всю жизнь. Напрасно она надеялась избавиться от этого.

Ненавидя своего мучителя, она прошептала куда-то в ночь:

– Я увижу, как ты будешь наказан.

Руки Мэтью мягко обняли ее. Он проверил, надежен ли узел на ее запястьях.

– Нет, ты будешь любить меня, Эмили. А теперь давай спать. – Он коснулся рукой ее ягодиц. Тяжелый вздох наполнил ночь, когда, проведя другой рукой по изгибу ее груди, он оставил ее там. – Я хочу согреть тебя.

Ее отчаяние мгновенно перешло в гнев. Она поняла в этот момент, что будет бороться с ним до последнего вздоха.

– Ты бы лучше не распускал руки. Каждое прикосновение вне супружеской постели грех и огорчает твоего Господа.

Он убрал руку, и Эмма повернулась на бок, отпихнув его от себя. Если она сегодня не может сбежать от него, то сбежит завтра или послезавтра. Если он посмеет привезти ее в город, она закатит сцену, подобную той, что устроила в деревне. Она все равно сбежит от него.

Мэтью пусть ищет успокоение для своей проклятой души. С нее же хватит собственных неприятностей.