Цыганское гадание

Дождь барабанил по крыше над ее головой. Внезапно над замком прогремел громкий раскат грома, сопровождаемый яркой вспышкой молнии. Тамсин подскочила от неожиданности. Ее пальцы никак не могли распутать упрямый узел в волосах, и она дернула за него, теряя остатки терпения. Усталость и отчаяние взяли над ней верх, она закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Эй, красавица, иди сюда, – услышала она голос Уильяма.

Сердце Тамсин замерло, она резко обернулась. Уильям подхватил ее, даже не дав ей до конца развернуться, и она, ошеломленная, вдруг почувствовала, что желает этого, что ее гнев и обиды оказались слишком ничтожными по сравнению с любовью. Ей расхотелось сопротивляться. Уильям прижал ее к себе, пока она выплакивала свое горе на его груди.

– О, боже, Тамсин, мне так жаль, – шептал он ей в ее волосы. – Прости меня.

Его губы скользили по ее бровям, векам, нашли ее щеки и мочки ее ушей. В этот момент она подняла голову. Ей хотелось о многом спросить его, но она молчала, разрешая стереть все ее страхи и сомнения страстными поцелуями. Она уступила натиску его губ и рук. На один только миг она оттолкнула его, но мгновением позже вновь прильнула к его груди. Но на этот раз сам Уильям отступил на шаг. Несмотря на полумрак, царивший в комнате, взгляд его чистых голубых глаз был хорошо различим. Тамсин уставилась на него, тяжело дыша. Уильям тоже с трудом перевел дыхание.

– Как ты… почему ты… как же так?

– Садись, – мягко сказал он, взяв ее за руку и подводя к кровати.

Она забралась на постель, села и накинула покрывало себе на колени. Тамсин наблюдала, как он садится рядом с ней на расстоянии вытянутой руки.

– Как получилось, что ты здесь, а не в темнице? – спросила она, обхватив себя за плечи.

– Арчи предложил, чтобы я поднялся в твою спальню, – сказал он. – Мы с ним долго разговаривали. Я все рассказал ему.

– И что же ты ему рассказал? Насчет Джен Гамильтон? Насчет Масгрейва? Королевы?

– Да, все это и даже больше, – сказал он, глядя на нее.

– А что еще? Он знает, что означает разбитый глиняный кувшин, – сказала Тамсин, нахмурившись. – Как ты объяснил это?

– Просто сказал правду, – прошептал Уильям. – Я сказал ему, что люблю его дочь.

Тамсин молча уставилась на мужчину. Снаружи шумел дождь, гремели раскаты грома, но они казались шепотом по сравнению с раскатами грома в ее сердце. Она ничего не сказала. Она боялась заговорить. Его прямой ясный взгляд встретился с ее взглядом.

– Я сказал: она часть меня, а я часть ее. Она огонь, который горит в моей душе. И я надеюсь, что я огонь, который горит в ее душе. Я знаю, что могу зажечь если не душу, то по крайней мере ее тело, – добавил он тихо.

– Ты сказал ему все это? – прошептала Тамсин.

– Не все. – Он чуть улыбнулся. – Кое-что предназначается только для твоих ушей.

Ее сердце омыло волной нежности, ее душа устремилась к нему. Больше всего ей хотелось броситься в его объятия, утонуть в его руках. Но она только наклонила голову и посмотрела на него холодно и спокойно.

– Ты серьезно?

– Тамсин, – сказал он и, отведя взгляд, провел рукой по льняному покрывалу, – ты покорила меня, а потом оттолкнула, ты наполнила мою жизнь смыслом, а потом разбила мне сердце вместе с этим проклятым кувшином. Я потерял твое доверие и не знаю, как заслужить его снова.

– Есть только один способ, – сказала она. – Сказать правду.

– Все, что я когда-либо говорил тебе, и все, что скажу в будущем, и есть правда. Я никогда не лгал тебе и никогда не собирался этого делать.

– Я ничего не знала о Джен и о твоем участии в этом ужасном заговоре Масгрейва.

– Ты никогда и не спрашивала. Я бы сказал тебе.

– А Масгрейв? Что это за заговор?

Он спокойно посмотрел на нее.

– Я обещал вдовствующей королеве, что буду держать это в секрете ради нее, в интересах маленькой королевы. Я не имел права говорить об этом ни тебе, ни твоему отцу, пока выдавал себя за сообщника Масгрейва. Я знаю, что ты думала обо мне, но не мог повлиять на твои мысли. Артур Масгрейв рассказал Арчи именно то, что он думает обо мне. То, что я хотел, чтобы он думал.

– Так ты просто шпионил в интересах двора? – спросила она.

– Вдовствующая королева хочет знать, что замышляет король Генрих относительно ее дочери. Я надеялся раскрыть полностью весь план англичан до того, как Масгрейв сделает следующий шаг.

– Но мой отец остановил Масгрейва, – сказала она.

Уильям покачал головой.

– Масгрейв перехитрил нас. Он выслал других людей, чтобы выполнить задание. Арчи собирал подписи, пока я держал тебя в качестве заложницы и ожидал встречи с ним. Я ошибся. Я должен был встретиться с ним раньше. Я должен был! – Он сжал кулак и в отчаянии ударил им по стене. – Сейчас осталось мало времени. Возможно, совсем не осталось. Я должен как можно скорее раскрыть все детали плана, попытаться остановить заговорщиков. Но я не мог уехать, – он нежно посмотрел на нее, – не поговорив с тобой, не увидев тебя. Признаю, это моя слабость. Я должен знать, что ты доверяешь мне. Мне нужна твоя вера и твоя любовь, – тихо закончил он.

Она смотрела на него, не зная, что сказать. Левая рука девушки лежала на стеганом одеяле. Уильям потянулся, накрыл ее руку своей, ласково провел большим пальцем по ладони. Ее сердце рвалось к нему, но она сдержала свой порыв. Она еще не была до конца уверена в его любви.

– Уилл, – прошептала она, – прости меня. – Ее голос прервался: – Я сделала неправильные выводы только потому, что слушала других. Они говорили о тебе ужасные вещи.

– Просто верь мне, – с жаром сказал он. Он крепко сжал ее руки своими. – Я никогда никому не позволю причинить вред Марии Стюарт. И я не намеренно погубил Джен, – твердо сказал он. – Я любил ее.

Тамсин замерла, понимая, должна все узнать об этом, как бы тяжело ей не было.

– Когда слушала балладу, я решила, что, возможно, совсем не знаю тебя.

Он вздохнул и отпустил ее руку. Тамсин села прямо, глядя на него.

– В этой балладе много лжи, – сказал Уильям.

– Баллады часто рассказывают правдивые истории о том, что происходит при дворе, на границе, внутри кланов, – сказала она.

– Но чаще правда в них переплетена с выдумкой. Так, как в этой истории о Джен и обо мне. Лишь очень немногие знают, как все было на самом деле.

– Расскажи мне, – попросила она тихо.

Уильям забрался на кровать и сел рядом с Тамсин, подтянув к себе колени и обхватив их руками.

– Ты знаешь, что меня силой забрали от моей семьи в тот день, когда повесили отца. Меня увез Малис Гамильтон. На протяжении многих лет он и граф Энгус наблюдали за мной, как ястребы. Им было выгодно иметь такого подопечного. Я был заложником. Находясь в их руках, я давал им возможность хоть как-то влиять на некоторые приграничные кланы и в том числе на клан Скоттов, один из самых лихих в Приграничье.

– Да, я кое-что слышала об этом.

– Я ненавидел Малиса, – резко сказал он. – Я был обижен на него, когда был подростком. Когда я стал мужчиной, я перестал признавать его власть и занял свое собственное место при дворе короля Джеймса. Тогда я не очень смущался, доставляя Малису массу неприятностей. Но у него была дочь, – добавил Уильям. – Она была… при взгляде на нее перехватывало дыхание. Красивая, уверенная в себе, взбалмошная и веселая. Она была одной из любимых фрейлин королевы. Придворный поэт сравнивал красавицу Дженни Гамильтон с красной розой в окружении бледных лилий.

Слушая его рассказ, Тамсин испытывала самые настоящие муки ревности.

– И тогда ты влюбился в нее, – тихо сказала она.

– Я любил многих женщин, но я не знал тогда, что такое настоящая любовь, – сказал он. – Дженни похитила мое сердце, но благодаря ей я вновь научился смеяться. Мне кажется, в этом есть какая-то ирония: дочь моего врага показала мне, какой прекрасной может быть жизнь.

– Она, должно быть, была очень милая, – пробормотала Тамсин, ощущая себя в этот момент дурнушкой. – И она, должно быть, очень сильно любила тебя, такого красивого, молодого лэрда.