Страница 9 из 257
Выбегая из зала ММН, мы с мальчиком, действуя удивительно синхронно и слаженно, уронили пришедшую поинтересоваться, что за шум в стане соседей, деревянную, в полный рост, скульптуру розовопятого тролля, и она покатилась по коридору, весело рассыпаясь трухой.
Не буду жаловаться: нам очень повезло. Когда мальчик споткнулся, упал на угол моей мантии, и вместе мы проехались до зала Древних Войн, оружие, сорвавшееся с пьедесталов, постаментов и стен, все-таки падало не на нас, а рядом.
Я кувыркнулась через голову, возвращая себе человеческий вид. Выдернула вонзившиеся в рукава и хвост моей мантии клинки и лезвия (секиру малую цинскую «восток-запад», гномий боевой топор, тесак размера «Тролль»; ритуальный серп античного друидского культа, парадный ятаган эль-джаладского эмира и пр.), и осторожно поинтересовалась, а жив ли мальчик.
Мальчик — какая прелесть! — не сбившийся с дыхания и не проявляющий признаков панического испуга, снова, с оттенком прогрессирующей патологии вежливости, спросил меня, что случилось.
Жутким, не доступным человеку усилием воли, проглотила рвущиеся с языка первые пять вариантов ответов на поставленный вопрос. Отряхнула порванные рукава мантии и сообщила, что музей подвергся нашествию грабителей.
Чадо, очевидно, слишком долго общалось со своим рыцарственным родственником. Потому как, ничуть не сомневаясь, оно мгновенно выдвинуло предложение поймать нехороших дядей.
Дядей-то поймать недолго, — подумалось мне, — а вот с серебром что делать?
— Хорошо, — согласилась я — для вида, с целью потянуть время, — вот только переоденусь.
— Зачем? — наконец-то изумился Арден.
Я с трудом подобрала слова, которые было бы не стыдно произнести в обществе женщин и детей.
— Это полузабытая эльфийская методика ловли воров.
— И в чем она состоит?
А я откуда знаю? Я что, эльфийка? Или юность в эльфийских рощах на травке провалялась? Р-рр, я не имела в виду ничего аморального!! Еще немного — и я специально уверую в какое-нибудь божество, чтобы иметь полное моральное право закричать: «О боги, за что вы наказали меня должностью экскурсовода для любопытных королевичей!!!»
Со всех ног бросилась в подсобку, располагающуюся чуть в стороне от наиболее посещаемых залов, рядом с кабинетом директора музея. Стряхнула с себя превратившуюся с лапшевидные лохмотья старую мантию, натянула запасную мантию директора музея, и попутно навешала словесную лапшу на ушки не в меру любознательного принца, что ловить воров (по эльфийской методике) надо чем-то острым, сохраняя безупречный макияж и царственную осанку.
Мальчик всё очень внимательно выслушал, сосредоточенно кивая в такт моим рассуждениям, по-взрослому хмуря брови, и даже, кажется, законспектировал мою речь на крахмальных манжетах.
Приведя свой вид в соответствие с высокими этическими стандартами, я, придерживая мальчишку за спиной, прокралась обратно. Притаившись в тени скульптурной группы, изображающей какого-то древнего воина на колеснице, я слышала, как громилы и полугном шастали по музейным залам, высматривая нас.
Воображение услужливо дорисовало картину: вот воры входят в очередной зал, снимают с подставок всё золотое, выковыривают драгоценности, из чего только под руку подвернется, переставляют таблички с подписями… А дракона-то я заперла, дура безмозглая! И ведь обычным оборотнем в наш просвещенный век никого не испугаешь! А призраков-то они не увидят!
Тут мою голову — хорошо, что полнолуние, и голова вполне человеческая, — посещает Идея.
Кто-то подергал меня за руку. Обернулась и увидела, что принц Арден смотрит на меня снизу вверх, серьезно хлопая ресницами и явно ожидая более подробного рассказа о чудесных эльфах-дозорных. Совершенно невежливо отмахнувшись от его настырной любознательности, я помчалась сломя голову обратно в зал Достижений Алхимии (раздел прикладной фармакологии), отперла угловой шкаф и достала скромный кувшинчик.
Кувшинчик — так себе, как уже говорилось, кавладорская керамика высокой оценки не заслуживает; но вот его содержимое не зря получило Королевскую Премию в год Желтой Хризантемы — если, конечно, не врут экскурсоводы.
Распечатала кувшин, набирала полную горсть мази и, раз уж мой замечательный ночной гость снова оказался рядом, собралась размазать алхимическую новинку по его лицу. Мальчик отшатнулся и спросил, что это такое.
Как и положено благовоспитанному принцу — вежливо, благовоспитанно и невозмутимо. Хотя выражение его личика не меняется, я на всякий случай решаю, что он испугался. И, призывая на помощь всю фантазию и воображение, спешу успокоить:
— Это растительный… м-м… крем. Для кожи. Не бойся, твое высочество, он абсолютно безопасен. Не ядовит. И даже запаха лишён. Вот, смотри, — я разукрасила собственное лицо. Круговыми движениями обвела желеобразным «кремом» глазницы, сделала мазок по лбу, два — по скулам.
Мальчик, может быть, и хотел что-то возразить, но я решительно вымазала и его мордаху. Для верности нанесла крем на рукава — и свои, и чужие.
Сразу почувствовала себя лучше. Будто нацепила полный стальной доспех гномьей работы.
— А теперь мы пойдем ловить воров. Знаешь, как ловят воров?
Мальчик минутку подумал.
— На сладкое?
— Нет. Это пчел или детей. Воров, мой юный друг, ловят на самое ценное. И по счастливой случайности я знаю совершенно точно, где оно хранится. В самом-самом темном зале, в самом-самом крепком сейфе…
Мы с принцем Арденом осторожно пробрались в нужное место.
— Что это за зал? — шёпотом спросил любопытный принц. О боги! Есть ли способ приостановить этот поток вопросов?
— Природных минералов. Агаты, алмазы, аметисты и дальше по алфавиту… Тс-с. Молчи, твое высочество. Стой здесь. Я сейчас погашу все магические светильники, и будем действовать осторожненько.
— А… — попытался спросить меня еще о чем-то королевский ребенок, но я уже убежала.
После краткой содержательной, насыщенной взаимными угрозами и обещаниями беседы со знакомым призраком изобретателя громоотвода — мы с ним старые приятели, столько раз в пылу научного диспута громили музейные окна, — грабители начали продвигаться в строго определенном направлении. Призраки утопленников и несостоявшихся первооткрывателей, отвлекшись от сведения счётов, со всей возможной услужливостью принялись подсовывать им вещицы поценнее да помассивнее. В итоге полугном согнулся под тяжестью мешка и закряхтел, дрожа коленками от перегрузки. А люди, которым выпитое придало смелости, всё добавляли и добавляли — то резной кубок, то сверкающую диадему.
Зрелище троицы воров, не спеша следующих в приготовленную для них ловушку, привело меня в приподнятое расположение духа. Я уже предвкушала, как сейчас выскочу — прямо на спину тому, что с арбалетом! И очень надеялась, что он успеет спустить тетиву — по моим расчетам, хотя я, конечно же, недостойна занимать место в галерее портретов ведущих математиков и инженеров Кавладора, — по моим расчетам болт из арбалета первого громилы должен был вонзиться в филейную часть второго.
И надо же было паршивцу гоблину понадобилось ожить именно в этот момент!
Я взвыла от разочарования! Взвыла, наблюдая, как чешуйчато-зеленый музейный кошмар со всего маху врезается в полугнома, и с тщанием подобранный компромат рассыпается по полу!
Жадный полугном бросился подбирать рассыпавшиеся сокровища. А гоблин не вписался в очередной поворот, вышиб своей плешивой глупой башкой запертые двери — и заорал, его мамашу, наступив в уменьшенную копию гигантского восьминога, совершающего ночной обход музейных помещений.
Вот так и страдаем мы, музейные работники, под ногами равнодушных посетителей…
Заслышав вопли, гулко прокатившиеся по пустым музейным залам, воры поспешили отойти подальше от гоблина и восьминога, и только они приблизились к очередным створкам, как те распахиваются, и на пороге появился его высочество наследный принц Кавладора Арден.