Страница 3 из 257
— Чьи похороны? — округляет глаза мальчишка.
— Ну, зоолога, естественно! Чернокнижники живучие, а хорьки увертливые… А вот видишь этого зверя, черного с белыми полосками на спине и пушистым хвостом? Хорь-хохотун. Смеется еще чаще. Правда, из-за чрезмерной пахучести так и не был одомашнен, поэтому причины его смеха до конца не выяснены… А посмотри-ка лучше сюда. В этом футляре сконцентрирована самая примечательная энтомология — жуки, скорпионы, бабочки, стрекозки, шершни, муравьиные львы… Красивые, правда?
— Красивые, — вежливо соглашается мальчик. При виде энтомологический раритетов он морщится — заставляя меня в который раз за мою длинную профессиональную карьеру ночного сторожа задуматься, почему ж люди так не любят безобидных и симпатичных таракашек? Может, они просто не пробовали по-настоящему вкусных?
Впрочем, на остальную фауну мальчик реагирует гораздо живей, а уж на экспонаты гномьих, эльфийских, кентаврийских и человеческих культур — тем более. Раззадорившись искренним интересом принца к познанию окружающей реальности, я пришла в хорошее расположение духа. И захотела показать Ардену самые лучшие экспонаты своего музея.
Ах, да. Музей формально Королевский. Ладно, чего нам с королем делить? Пусть считает себя владельцем. А я всего лишь посторожу здесь, чтоб не пропало самое ценное…
— Так, значит, ты совсем не боишься гулять по ночам? — решилась я на последнюю провокацию, чтоб испытать степень заинтересованности ребенка в предстоящей экскурсии. — А если бы, к примеру, здесь, в музее, ты встретил оборотня?
— Но ведь вы же и есть оборотень, госпожа Ядвига, — разумно отвечает мальчик.
— Ой, да, я ж забыла. А как ты догадался? — с подозрением спрашиваю я.
— Во-первых, когда при нашей встрече вы испугались, то превратились в очень крупную рысь, во-вторых, у вас выросла шерсть и были очень большие зубы; а в-третьих, вы прыгали на четырех лапах. Вы всегда в полнолуние обращаетесь?
— Нет, я, знаешь ли, не обыкновенный оборотень, а двусущностное создание… Тебя твои дедушки-наставники как, натаскивают в теории магии? — Мальчик в ответ отрицательно покачал головой, и я, вдохновившись его незнанием, продолжила: — Это означает, что мое морфологическое поле нестабильно и переходит из состояния Ай в состояние Бу при любом чрезмерном эмоциональном состоянии. Стоит мне испугаться или рассердиться — сразу же превращаюсь… — вдохновенно вру я. — Так, это образец зодчества варваров, живущих далеко на севере, за Большим Буренавским Лесом. Редкий.
— Чем он знаменит?
— Собственно, тем, что его построили варвары. Они, знаешь ли, племена кочевые, стройками голову себе не забивают…
— А что это за строение? — мальчик делает два шага, чтобы подойти, прочитать табличку. Читает. Безукоризненно вежливо просит пояснить, что такое «обряды бога плодородия», зачем они совершаются, и, собственно, как.
Я, непроизвольно покраснев, мямлю что-то о том, что эти обряды проводятся весной, в полнолуние… Мальчик со вздохом разочарования констатирует, что на дворе лето, и, к сожалению, придется терпеть до следующего года, если он хочет увидеть искомое действо своими глазами.
Отвлекая чадо от вопроса, в чем специализация богов плодородия, я веду его в зал панорам.
Мальчик с жадным любопытством начинает рассматривать гномью шахту в разрезе. Пока он изучает все сто семьдесят восемь слоев и триста одиннадцать ответвлений, я успеваю сбегать, принести ключи от залов с более ценными экспонатами.
— Точно, не боишься? — на всякий случай спрашиваю я.
Мальчик отрицательно качает головой. Хороший мальчик, смелый мальчик.
Заходим в зал Утерянных Цивилизаций.
Помещение оформлено в желтых, янтарных и сердоликовых оттенках, символизирующих пески и барханы, в которых две с лишним тысячи лет назад потерялась империя Гиджа-Пент. Потомки гиджей, — вещаю я, отрабатывая жалкий золотой, уплаченный за экскурсию с сопровождением, — расселились по берегам Пентийского моря, основав новые государства, самым крупным из которых, дотерпевшим до наших дней, является эмират Эль-Джалад. Хотя, разумеется, нельзя и близко ставить мумии, скульптуры, а тем более глиняные горшки древних гиджей и современные эль-джаладские подделки под архаику. Еще подерутся, а ночному сторожу потом порядок наводить…
Арден, с возрастающим изумлением и восторгом, смотрит на мумию, помещенную в переливающийся магической аурой стазис. Мумия визжит, пробует вырваться, колотит в стенки стазиса.
— Кто это?
— Главный советник одного правителя, жившего полторы тысячи лет назад. Большой был оригинал — приказал сохранить своё тело с целью последующего оживления. Когда его откопали и привезли сюда археологи, неделю бегал по городу, искал мага, чтобы, значит, его оживили. Беременные женщины были очень недовольны. Хотя он и предлагал несметные сокровища за услугу оживления…
— Сокровища? — спрашивает мальчик. Его восхищенные глаза отражают блики и свечение магического защитного полога.
— Да, зарыты, говорит, сокровища на севере пустыни, там, где начинаются отроги Южного Шумерета, под камнем, подобным верблюдице, неподалеку от Радужного водопада… Короче, если уговоришь придворного мага на эксперимент по оживлению, у тебя есть большой шанс разбогатеть. Да, кстати — твое высочество, не трогай, пожалуйста, руками вон то опаловое ожерелье.
— Проклято? — потеряв от изумления голос, сдавленным шепотом спрашивает мальчик.
— Нет, просто оно лежит на хлипкой подставке, которая постоянно ломается.
Идём дальше. Здесь образцы эльфийской культуры.
Гобелены, будто сотканные из солнечных и лунных нитей, белые стволы деревьев, образующих ажурные беседки над серебряной водой бьющего из-под земли ключа, скульптуры — настолько правдоподобные, что кажется, сейчас заговорят…
— Ах… — вздыхает малолетний принц в восхищении. — Как жаль, что эльфы вдруг ушли из нашего мира! Интересно, почему?
— Покажу зал Подделок, поймешь. Эльфы — они ведь тоже каким-то боком люди… Ну, ты понимаешь — бегают на двух лапах, верхние используют для труда, письменность изобретают, все такое прочее… И жутко обижаются, когда кто-то их творения копирует, да без должного тщания и вдохновения!
Мне один знакомый маг рассказывал, — поделилась я с принцем сплетней давно минувших дней, — что эльфы-де обиделись на то, что их магию уважать перестали, к советам прислушивались вполуха, а потом вообще — смеяться начали. Какой-то король принародно объявил себя эльфом да как-то себя скомпрометировал, а перед эльфийскими кланами извиняться отказался. Короче, кто их, эльфов, теперь поймет?
Но вот чего не оспоришь — так это их мастерство. Волшебство, чистое волшебство, пусть и сотворенное с обычными красками, холстами и прочими артистическими ингредиентами…
Честно говоря, сама засматриваюсь на вполголоса комментируемые шедевры. Который год сторожу Королевский Музей, а все равно посмотреть приятно…
Беру принца Ардена за руку — потому как напротив картины эльфийского художника, изображающей утреннее пробуждение лесной чащобы и резвящихся на поваленной сосне медвежат, можно стоять бесконечно, позабыв в благоговении перед естественной красотой природы о сне и еде, и веду экскурсанта дальше.
— А в следующие три зала посвящены ныне здравствующим и процветающим гномам. Здесь — образцы гномьих ремёсел. Вот художественное литьё клана Анкенштрек, вот фигурная ковка клана Данкендольф. вот восемнадцать видов молотков, которые использовал в своей работе над знаменитым «Крылом бабочки», композиции из двадцати семи сапфиров разного оттенка, мастер Ом из клана Гогенбрутт. Самого «Крыла Бабочки», к сожалению, нет. Король Иберры считает его своим национальным достоянием, не начинать же войну с соседями из-за какого-то музейного экспоната… На схеме — я разворачиваю любопытного принца к левой стене и выше поднимаю магический фонарь, — представлены сто двадцать четыре гномьих варианта стрижки бороды и усов; в этом сезоне у кавладорских кланов пользуются популярностью первый, основной, «лопата» и сто одиннадцатый — «нос поросёнка»… Ну, если тебе интересно — можешь посмотреть на оружие и доспехи. Изделия клана Шнапсштельмайер, клана Штруденгольц, а вот эта лапочка — показываю я на занимающую центр зала прекрасную баллисту, — изделие ллойярдского клана Кордсдейл.