Страница 15 из 257
— Поняла, конечно же, — обиделась я. — С человеком.
— С каким человеком!! — завопила Далия. Я обиделась еще больше, но, тем не менее, решила быть вежливой:
— Со странным человеком. Что-то он какой-то гнилью вонял. И цвета… — тут я припомнила, какого цвета было лицо у мэтра Питбуля, когда его, страдающего и стенающего, транспортировали в мою ресторацию после изгнания алхимиков из Ллойярда. Я могла бы высказаться по поводу внешности и мэтра Питбуля, и илюмского жителя довольно подробно — но постеснялась, отвлеклась, чтобы пришикнуть на развеселившихся, катающихся колесами гоблинов, и ответила кратко: — Странного он был цвета, странного.
— Напа, — серьезно проговорила Далия и посмотрела на меня очень строго, — это был не человек. Это был ташун.
— Ташун? — Не поверила я. — Но ведь ташуны — вроде как и не люди вовсе.
— Вот именно! Это воздуходышащие земноводные некрофаги, их четыреста лет назад маги вывели, чтобы они на болотах отряды зомби пожирали. А теперь они размножились, и жрут любую мелкую добычу! Тебе еще очень повезло, что он был один, а не стая, и днем, а не в сумерки!
Я имела полное право обидеться на слово «мелкий», но не стала. Мой интеллект выше подобных незначительных оскорблений. Я молча выслушала от своей научной предводительницы краткую лекцию о привычках и особенностях ташунов, видовом многообразии, появившемся за истекшие четыре столетия, наказании, постигшем магов-экспериментаторов за то, что не уследили за побегом опытной партии всеядных чудищ. Когда Далия добралась до сравнительного описания нор ташунов северных (ареал обитания — запад Ллойярда) и южных (Илюмские горы и низовья Алера), я все-таки решилась ее прервать.
— То есть живут они группами?
— Да, и…
— Охотятся обычно стаями? — уточнила я.
— А еще…
— А они разумные? — уточнила я на всякий случай.
— Нет! — возмутилась Далия. — Просто на человека похожи, хотя строение верхних конечностей…
Я не стала слушать про верхние конечности и спросила у Далии:
— Так значит, мы здесь просто стоим разговариваем, а не ждем, когда до нас доберется голодная стая?
Тут Далия примолкла. Подумала, посмотрела по сторонам. Пробормотала, что ташуны предпочитают держаться у воды, а дальше, чем на троллий шаг[3] от водоема их никакими калачами не заманишь, и велела мне побыстрее подниматься выше в гору. По пути госпожа мэтресса взяла с меня клятвенное обещание больше ни с какими подозрительными, пахнущими тиной и илом, существами не общаться, и, по возможности, избегать компании сфинксов, если вдруг они свалятся мне на голову. А если она сама, Далия, вдруг заговорит с какой-то незнакомой женщиной со спиной львицы, крыльями орлицы и грудью блудницы, то я, как обладательница крепкой гномьей психики, должна свою научную предводительницу спасти. И чихать на то, что сфинксы редкие и охраняются природолюбивыми магами — дипломированные алхимики тоже на дороге не валяются… И вообще, пойдем из этих гор…
Мы и пошли. Все быстрее и быстрее.
Бежали долго. Остановились, отдышались.
— Напа, где мы? — спросила мэтресса Далия. Я честно ответила:
— В Илюмских горах.
— Спасибо, что напомнила, — огрызнулась Далия, и опустилась на ближайшую кочку. Пару раз обмахнулась подолом мантии, поправила ворот, вытерла капельку пота на виске. — Далеко еще до Ла-Фризе?
— А я откуда знаю?
Далее между нами последовал лёгкий непринужденный обмен данными, сопровождающийся нехитрыми логическими выкладками, которые позволили заключить простую истину: каждая из нас решила, что другая следит за направлением общих перемещений. И сколько лиг до ближайшего жилища разумных существ (троллей, сфинксов, ташунов, гоблинов и разбойников не предлагать) ни одна не знает.
Со стороны Далии это было непростительной глупостью, ведь именно она (не глупость, — Далия) бросила хорошо утоптанную тропку, на которую нас так любезно телепортировали, и отправилась исследовать разум гоблинов. В то время как я опять-таки ни в чем не виновата: гномы, даже из клана Кордсдейл, с трудом ориентируются на земной поверхности; блуждали бы мы по шахтам и подземельям — это да, уж там бы я не потерялась.
Наверное…
Моё предложение прорубить по-быстренькому шахту и попытаться добраться до поселений гномов изнутри горы мэтрессе не понравилось. Пришлось довериться приметам, которые я краем уха слышала от Фриолара: что мох растёт с северной стороны деревьев, а солнце самое жаркое на юге. Используя температурно-мохово-древесные указатели, мы и побрели.
Есть хотелось невыносимо. Пить тоже, но про водоемы, населенные южными ташунами, мы постарались забыть во избежание. К тому же от жары у меня разболелась голова, и, если бы Далия не догадалась прикладывать к ушибленному месту топор (единственный бывший у нас металлический предмет с большой поверхностью), а потом зафиксировать его длинным лоскутом, было бы ещё хуже.
По пути пытались вспомнить, какие из растений Илюмских гор можно употреблять в пищу.
Мэтресса, точно знаю, пересдавала зачёт по ботанике трижды. Я дважды, но у меня преимущество — дядюшка из Химериады, специалист по фруктам и прочим плодовым деревьям. Помню, как профессор визжал, похрюкивал и утирал выступившие от хохота слёзы, когда я красочно пересказывала технологию выращивания на суглинке бескосточковых партерных карпиков. Думаю, я немного переборщила, предположив, что фносские маслины есть результат неудачного скрещивания иберрских оливковых деревьев и буренавских осетровых рыб. Но зачёт мне всё-таки поставили, разве это не главное?
Как показал опыт блуждания на солнцепёке, да на пустой желудок, нет. Ни одно из растений, которые попадались мне и Далии, почему-то не были похожи на продукты, которые каждое утро привозили на кухню «Алой розы». Ах, как я скучала по моим кастрюлькам, сковородочкам, вертелочкам, скалочкам, а самое главное — по забитому всякой вкуснятиной погребу!
Мэтресса приказала не думать о бараньих отбивных, и я добросовестно подчинилась ее приказу. Чтобы отвлечься, я начала собирать красивые камушки. Ничего драгоценного, но зато очень специфического оттенка и с занимательными вкраплениями. Далия зачем-то собирала грибы. Как оказалось, она считала их съедобными. Пришлось объяснить, что «пыльный гром» надо замачивать в уксусной кислоте часа на три, не меньше, потом полсуток кипятить, и только потом можно рискнуть попробовать. А переросшие и подсохшие экземпляры, наподобие тех, что срезала в свою полевую сумку мэтресса, вообще ни на что, кроме фейерверков, не годятся.
Полевые горные изыскания зашли в тупик, мы забрались в какие-то каменные джунгли, и день обещал войти в историю кавладорской алхимии ужаснейшим кризисом сапиенсологии. Потребовалась вся воля лучшей представительницы клана Кордсдейл и весь ум и талант дипломированного алхимика, чтобы кардинально преломить ситуацию и обернуть ее в нашу пользу.
— Золото! — вскрикнула Далия и в порыве чувств хлопнула себя по лбу. Я, признаться, не сразу поняла ее идею, и подумала, что жара окончательно размягчила ее человеческий мозг. Только что нашли дикую вишню, нарвали чего-то кошмарно кислого, присели отдохнуть…
— Где золото? Сколько? — заинтересовалась я.
— Гномы ведь прекрасно чувствуют драгоценные металлы, верно?
— Ну… Если рассуждать теоретически…
— Напа, это наш шанс! Ведь там, где живут гномы и люди, там всегда скапливается — что?
Я подумала над вопросом. Ответила.
— Напа, — начала сердиться Далия. — Навоз — это из области животноводства. А мы говорим о разумных существах. Попробуй рассуждать, как сапиенсолог!
— Я не алхимик, я только учусь…
Мэтрессу Далию мои оправдания не интересовали. Она требовала завершить умственное построение:
— Там, где живут гномы и люди, всегда появляются — ну же, ты знаешь!
— Эльфы? — предположила я. Опять не угадала.
— Деньги, Напа! Деньги! Там, где живут разумные существа, рано или поздно скапливаются деньги!
3
троллий шаг — 13 локтей, 4 м 39 см;