Страница 144 из 257
— Конечно, Напа, без компетентной графологической экспертизы это ничего не значит, но весьма, весьма вероятно, что полное имя мэтра Симона — Саттертуэйт Эркюль Донатей Симон Огастус Уинтерсдорф Пункер. Имя легко уточнить — ведь он учился и работал здесь, в этих стенах. Может быть, даже остался читательский формуляр вот в этой самой библиотеке… И, оказывается, мэтр Симон вовсе не погиб, разыскивая в Эльджаладской Пустыне покинутый город царя Тиглатпалассара, а уехал… в Пелаверино, если мне не изменяет память. Там он занялся тем, что пелаверинцы называют «бизнес»; разбогател, женился, путешествовал, переехал обратно в Кавладор, прожил долгую жизнь. И только на пороге смерти понял, как многое он потерял, предав высокое звание Кавладорского алхимика… Какой пример молодежи! — лицемерно воскликнула мэтресса Далия.
— Он пример для всех нас! — патетически поддержала мэтресса Долли, но, сраженная тяжелым взглядом ректора, прикусила язычок.
— В свете выше сказанного, — резюмировала Далия, — хорошо, что алхимики умеют забывать.
Один из проректоров с шумом втянул воздух. Другой шепотом объяснил господам попечителям, в чем суть проблемы. Воспитание, господа… Снова и опять проблема воспитания!..
— Думаю, мэтресса Далия, — наконец, пришел к какому-то решению господин ректор. — Что мы вынуждены довериться вашей тактичности, деликатности и… забывчивости.
— Благодарю вас, мэтр, — Далия почтительно склонила голову.
— Но как же!.. — подал голос мэтр Никант, но это был глас вопиющего в самой сухой, безжизненной и безнадежнейшей из пустынь.
— И к вопросу о примере для подрастающего поколения, — добавил ректор, поразмыслив. — Думаю, будет прекрасно, если вы проявите благородство и самопожертвование, участвуя в организации общественных мероприятий Университета. Потратьте… скажем, сто часов своего личного времени, чтобы мы, руководство Университета и Попечительский Совет, поняли, что вы как алхимик Университета королевства Кавладор не делали ошибок в прошлом — и не наделаете их в будущем, дорогая мэтресса Далия!
— И что всё это значит? — потребовала объяснений Напа Леоне, когда господа удалились, провожаемые активно худеющей от волнений госпожой Лейлой, смотреть прочие пострадавшие от вчерашнего расследования части библиотеки.
— В суде это называется сто часов общественных работ. Жаль… Я так предвкушала отпуск. Уже запланировала путешествие… Жаль. Придется повкалывать на благо родного вуза. Ну да ладно. Скажу тебе как специалисту в исчислении невероятности событий — могло быть гораздо хуже.
— Если бы вчера тебя поймали на фокусах с часами, это «хуже» и случилось бы, — покачала головой Напа. — Но я спрашивала не о наказании, а об этой истории с мэтром Симоном. Вот дела! Никогда не поверю! В качестве примера сама-то я не гожусь — я ж все-таки не алхимик, а только учусь. Но зная тебя, малыша Фри-Фри, мэтра Мартина, мэтра Люмуса, мэтра Филиппа, того же старикашку Никанта — я просто не верю, что человек тридцать лет занимался поисками древних городов, а потом в одночасье передумал и предпочел сытую скучную жизнь торговца! Не верю, и все тут!
Далия с подозрением огляделась по сторонам, увидела Роджера, с плотоядным интересом подслушивающего конфиденциальный разговор алхимички и гномки. Вывела Напу во дворик, к солнечным часам, и, тщательно убедившись в отсутствии свидетелей, поведала шепотом Страшную Тайну.
— Ну, проблема как раз в том, что мэтр Симон, перед тем, как стать многоименным Пункером, все-таки нашел город и гробницу Тиглатпалассара. Слышала о таком? Хороший был царь. Завоевал окрестности от горизонта до горизонта, скопил несметные богатства. Мечтал стать богом, для чего приказал сделать себе золотые крылья и пытался научиться летать. На статуе царя — по крайней мере, такие слухи в свое время дошли до мэтра Симона — было написано его любимое изречение. «Мечтать о несбыточном». Понимаешь теперь, что к чему?
Гномка сначала нахмурилась, явно предполагая, что столь обильное чтение не довело до добра мозги мэтрессы Далии. Потом вспомнила кое-какие факты, формулировки, покрутила их, бросила на внутричерепную наковаленку и постучала извилистым увесистым молоточком… В конце-то концов, Напа Леоне очень хорошо — даже лучше, чем хотелось бы, знала цену деньгам и опасности, подстерегающие на стезе индивидуального предпринимательства начинающего бизнесгнома.
— Он не заработал свое состояние! — с изумлением выдохнула Напа.
— ТСС! — шикнула Далия. — О, да. Основой земных благ господина Пункера стала часть найденного клада — золото, обнаруженное в потерянном городе царя Тиглатпалассара. Представляю себе его чувства — наконец-то, потратив юность и молодость на изучение первоисточников, чтение манускриптов и расшифровку обрывков тростниковых свитков, после пяти лет скитания по пустыне, мэтр Симон все-таки нашел то, что искал. И обнаружил, что больше ему искать нечего, и его жизнь как ученого просто не имеет смысла… — Алхимичка выдержала паузу, подобающую в таких прискорбных обстоятельствах.
— «Пусть все начнется там, где когда-то завершилось!» — догадалась Напа. — Сокровища достанутся тому, кто умеет… — гномка задохнулась от открывшихся перспектив. — Далия, Далия, Далия!! — запрыгала Напа, тормоша мэтрессу, — поехали в Эль-Джалад! Поехали, поехали, поехали!!! Покопаем!!!
— Нет, — сурово поджала губы Далия. — Ты только вчера копала. Еще додумалась прислать мне портрет своего прадедушки с зашифрованной схемой расположения тайных туннелей под Университетом! Он мне весь аппетит испортил…
— Я хотела тебя спасти!
— А ты не думала о том, что Талерин рухнет, если ты перекопаешь подземными ходами его вдоль и поперек?!
— Я всё предварительно рассчитываю и укрепляю! Ну, Далия, поедем в Эль-Джалад! Там-то рухать не чему! Поедем раскапывать!!! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!.. — принялась канючить Напа Леоне.
— Нет, — мэтресса была непреклонна. — По крайней мере, сейчас, когда наш отъезд может вызвать толки и подозрения.
Гномка обрадовалась и огорчилась одновременно:
— Но ведь кто-то тоже может догадаться и успеет выкопать сокровища раньше нас!
— Позволь не согласиться с этой гипотезой. Есть как минимум два фактора, которые серьезно снижают вероятность подобного поворота событий. Во-первых, если я хоть чуть-чуть знаю ректора, то сейчас он заставляет всех, посвященных в тайну мэтра Симона и его второго Я, дать клятву о неразглашении. А это значит, — продолжила Далия с ласковой улыбкой, — что экспозиция памяти господина «археолога» будет скупой, краткой, а его дневники и путевые заметки — уберут подальше. И в нашей библиотеке появится еще один скелет в шкафу.
— Ну… экспозиция все-таки будет. И кто-то может случайно взять рукопись мэтра Симона, полистать, прочитать… — неуверенно протянула Напа. Мэтресса Далия одарила ее тонкой улыбкой:
— А вот здесь уже будет влиять второй фактор. Скажи, только честно, сколько слогов читает обычный человек или гном в очень-очень длинном имени или названии? Два или три — но редко все пять или шесть сразу. Естественная, если хорошенько подумать, антиалхимическая реакция…Думаю, вероятность, что кто-то будет внимательно читать книгу, в которой много длинных непонятных имен и названий, невелика. Так что — мэтр Симон знал, что делал, подробно расписывая свое путешествие по эльджаладской пустыне.
Напа помолчала, осмысливая сказанное. Потом сорвалась с места.
— Ты куда?
— Разберу часовой механизм в башне.
— Зачем? — изумилась Далия. — Ты же только что его отремонтировала!
— Мне в любом случае еще не заплатили. А так будем ремонтировать потихоньку, как раз наберем сто часов твоих общественных работ. Или ты предпочитаешь, чтобы тебе мэтресса Долли с госпожой Гиранди придумали какое-нибудь другое общественно-полезное поручение?
— Что бы я делала без твоей практичности, Напа!
Пока Напа Леоне Фью била молотком по шестеренкам университетских часов, двери ресторации «Алая роза» заперли изнутри; были зашторены окна, приглушен свет ламп, бледную Полин на кухне связали по рукам и ногам и поместили в шкафчик с горшочками варенья. Чтобы девица, не приведи боги, не вскрикнула, рот ей заткнули кляпом из листа свежей капусты — предлагали булочку, но, оказывается, Полин сидела на диете. Так вот, убедившись в том, что девица смирно грызет лист капусты, черные тени собрались в главном зале ресторации, сели в круг и заговорили замогильными голосами.