Страница 61 из 61
«На память» было написано с ошибкой — вместе.
А сонет звучал так:
«Ты лучше за меня Фортуну побрани… виновницу моих проступков в оны дни… мне давшую лишь то, что волею бессмертных… общественная жизнь воспитывает в смертных… Вот отчего лежит на имени моем… и пачкает его клеймо порабощенья… как руку маляра, малюющего дом!.. Оплачь и пожелай мне, друг мой, обновленья… и — лишь бы обойти заразную беду… готов, как пациент, и уксусом опиться… причем и желчь вполне противной не найду… и тягостным искус, лишь только б исцелиться… Ты пожалей меня, и будет мне — поверь… достаточно того, чтоб сбросить груз потерь»[.[8]
Это был широко известный при жизни Уилла сонет номер сто одиннадцать, вошедший, как и все сто пятьдесят четыре сонета, в их прижизненное издание, увидевшее свет в шестьсот девятом году.
Игроки тогда сочли возможным издать их, потому что Уилл на какой-то очередной пьянке категорически заявил:
— Все! Точка! С сонетами покончил! Устал…
— Почему? — удивились все, но вопрос задал Рэтленд.
— Говорю же: устал. И Бриджет сказала, что пьесы — важнее…
Бриджет сказала… Игроки знали, что для Шекспира слова Бриджет — главный аргумент. А Смотритель знал еще более: сказанное — чистая правда, потому что, кроме этих ста пятидесяти четырех, Шекспир не написал ни одного больше.
Он помнил этот сонет — сто одиннадцатый.
Но сейчас прочел его по-новому.
Да и Уилл, видимо, выбирая, что оставить на прощанье другу Франсуа, выбрал именно этот.
Потому что сегодня он звучал завещанием Шекспира.
А он и был завещанием. Ему, графу Монферье. Ему, Смотрителю.
И что теперь ему делать, спрашивается?
Пожалеть Уилла, как тот просит?..
Разве не живет в душе графа Монферье безмерная печаль по случаю ухода из его жизни друга? Разве нет жалости к этому другу, который оборвал все нити, связывающие его с прежним бытием только потому, что оборвалась главная — жизнь любимой?
Жалость переполняла графа Монферье.
А Смотрителя?..
Это было самым простым во все времена — пожалеть. Как недорого стоит жалость! Особенно для тех, кто изначально делает все, чтобы она кому-то понадобилась. Для Смотрителя легко — в данном случае. Для его Службы.
А вы хотели, господа, узнать — как все было? Вот вы и узнали. И более чем узнали: вы сделали все, чтоб было именно так, как должно было быть. И чтобы никто никогда не узнал, как было на самом деле, и что вы сделали, чтобы так не было.
Сложный пассаж? Слишком много раз употреблен глагол «быть» в прошедшем времени? Но История никогда не делалась просто, она — очень сложный механизм и, как выясняется, требует постоянных — внимания, изучения и, как ни прискорбно, коррекции.
А кому-то хочется простоты?
Отсылаем вас к учебникам западноевропейской литературы эпохи Возрождения: проще — некуда. Но за истинность не отвечаем, извините.
8
Перевод Н. Гербеля.