Страница 96 из 96
Мы не прогадали: погода весь июнь стояла такая, будто профком решил нам выдать разом все недополученное за 12 лет солнце. Ни одного пасмурного дня! Мы купались в Донце, загорали. Стыдно признаться, но мы даже натирались ореховым маслом, чтоб лучше загореть -- и успокоились только когда сравнялись цветом со своим темнокоричневым чемоданом. Гуляли в красивейшей дубовой роще, дивились на кубистическое безобразие памятника большевику Артему, грозившему нам с горы кулаком. Кулак был размером с железнодорожный вагон и такой же формы.
А по вечерам мы писали у себя в комнатке сценарий "Комиссар шахты". В нем действовала собака Робин и девушка по имени Алла Краева -- так звали нашу ихтинскую знакомую, которая нам обоим очень нравилась.
Примерно на двадцатой странице пришлось прерваться: почтальонка принесла нам шестнадцать телеграмм. Мама, тетка, все родственники и друзья поздравляли нас "с торжеством справедливости", с тем, что "наконец все произошло", что "сбылись наконец надежды". И только один человек -- проездом оказавшийся в Москве лагерник Ромка Котин -- написал прямым текстом: "Поздравляю с реабилитацией". Остальные не решались написать это слово -так глубоко засел в сознании страх перед всем, что связано с "органами". И это после ХХ-го съезда!..
На радостях мы хорошо выпили с шахтерами, соседями по столику (один все время называл меня Ваней, что мне очень льстило, и лез целоваться). А наутро с новым рвением сели дописывать сценарий.
Он получился короткий -- пятьдесят четыре страницы. В Москве повезли его на студию, увидели на одной из дверей табличку "Редактор М.Рооз" и вычислили, что это та Марианна Рооз, красивая первокурсница, за которой в год нашего ареста ухаживала половина будущих террористов. У нее мы оставили рукопись -- и уехали в Инту, отпуск подошел к концу.
Для себя мы решили так: если заключат договор, рассчитаемся и переберемся в Москву. А если нет, останемся в Инте: после реабилитации все десят лет лагеря нам зачли как работу на Крайнем Севере по вольному найму. Это значило -- 100% северной надбавки. Приличные деньги по тем временам, в Москве честным трудом мы столько не заработали бы.
Чтоб не искушать судьбу, мы старались не думать о сценарии. Хорошее правило: надеяться на лучшее, готовиться к худшему. Решили достроить к нашему домику еще одну комнату, чтоб жить -- если не уедем -- как люди. Уже поставили каркас, и тут пришла телеграмма -- на этот раз одна. Мама сообщала: "Мосфильм заключит договор".
Стройку пришлось законсервировать. Домик мы продали -- правда, дешевле чем купили. Простились с друзьями и отправились в Москву.
Там узнали: еще до нашего похода на Мосфильм у Пырьева, тогдашнего директора студии, побывали Л.З.Трауберг и А.Я.Каплер. С ходатайством:
-- Иван, это хорошие ребята. Десять лет в лагерях просидели, надо им помочь.
Иван Александрович был человеком самостоятельных суждений. Вместо того, чтобы умилиться, сказал:
-- А мое какое собачье дело? Я, что ли, их сажал?
Но сценарий прочел, и он ему понравился...
Тут и сказке конец.
Под занавес скажу: не сердитесь и не обижайтесь!
Те, про кого писал -- за то, что писал, даже про друзей, без должного почтения.
Те, кто читает -- за то обманул, наверно, их ожидания, рассказал о тюрьмах и лагерях как-то не так... Не заклеймил за злодейства советскую власть. Бог с ней! De mortuis aut bene aut nihil -- "о мертвых или хорошо, или ничего".
Да я и не про нее писал. А про моих товарищей по команде, с которыми легче было пробежать стайерскую дистанцию.
На хороших людей мне всю жизнь везло. Везет и сейчас.