Страница 55 из 57
— А где в игру вступает Бендер? Зачем его-то убивать?
— Спокойно! — проворчал Г. М. — Полегче! Вы кошмарная аудитория. Не заставляйте старика забегать вперед. Давайте вернемся к моим первым подозрениям насчет Арнольда и разберем их но порядку. Признаю, они — подозрения — не получали никакого развития до тех пор, пока не умер Гай.
Но я все же держал Арнольда за важного подозреваемого и спросил себя — так, на всякий случай: «Если бы он был виновен, где бы он достал кураре для убийства Бендера?» Единственное место, где его можно было взять, — дротики. Но о дротиках мы все знали и предполагали, что они не отравлены. И вот тут, — Г. М. размахнулся трубкой, — я застрял, потому что не знал того, что знали вы. Я обнаружил это позднее. Помните, что Алан сказал вам в первый вечер, еще до моего приезда? Напрягите мозги! Изабелла говорила об отравленном оружии — особенно о стрелках, которые Алан с Карстерсом привезли из Южной Америки. Что тогда сказал Алан? А?
Терлейн вспомнил мгновенно — все до единого слова:
— Он сказал: «Вы совершенно зря беспокоитесь. Арнольд проверил все имеющиеся у меня стрелы».
— Ага. Он их проверил. Совершенно так же, как Равель-старший проверил мебель во «вдовьей комнате» много лет назад: он собрал с них яд и оставил его себе.
— Он оставил его потому…
— Потому что план зародился в его голове давным-давно, задолго до того, как в доме появился Бендер. Арнольд использовал его в качестве затравки, чтобы все поверили в существование проклятия… Итак, я пришел к выводу, что Арнольд мог достать кураре; по правде говоря, только у него была возможность достать яд. Но я не мог ничего на него повесить до тех пор, пока у меня в руках не окажется абсолютного, неопровержимого доказательства. А потом я понял то, о чем говорил вам в самом начале нашей беседы. Я знал, что Арнольд виновен, еще до того, как услышал об убийстве Гая, хотя и не понимал, каким образом он организовал убийство Бендера. Меня осенило, я задумался о маленьком свитке пергамента на груди Бендера.
Вне всякого сомнения, в комнату проникнуть было нельзя — я не буду по сотому разу все объяснять. Убийцы не было в комнате в момент убийства — значит, должна была быть ловушка. Приняв это за аксиому, я стал ломать голову над пропавшей записной книжкой. Как она могла исчезнуть, если в комнате никого не было? И когда меня озарило, у меня появилось желание самого себя пнуть — современные психологи назвали бы мой порыв мазохистским. Господи боже, каким же я был тупицей! — воскликнул Г. М. — Дано: Бендер лежит на спине, на груди — пергамент. Он мог попасть туда единственным способом… Ну? Вспомните, как мы увидели, что Бендер мертв. Вспомнили? Кто первым подошел к телу?
— Арнольд, — после долгой паузы сказал Терлейн.
Мастерс вынул из кармана записную книжку.
— Арнольд, — кивнул Г. М. — И что он сразу сделал?
— Он приказал нам отойти назад. Что мы и сделали, — сказал сэр Джордж, — включая вас.
— А затем он наклонился над телом. Вы могли его видеть? Вы видели, что он делает? Нет. Вы видели только его голову. А почему? Потому что его скрывала огромная кровать, за которой лежал Бендер. Он надул нас прямо у нас на глазах! Так почему мы нашли пергамент там, где мы его нашли? Потому что он лежал у Бендера во внутреннем нагрудном кармане вместе с записной книжкой. Арнольд засунул руку ему в карман, вытащил записную книжку и проклятую фляжку и положил их к себе в карман. Вместе с ними он выхватил и пергамент, который упал на грудь Бендера. Вот единственное разумное объяснение того, как он там оказался, — он выпал у Бендера из кармана. Он проделал свой трюк у нас на глазах — как просто! Однако ему удалось нас одурачить. Теперь вы понимаете, что никто, кроме нашего друга Арнольда, не мог быть виновен в обоих убийствах?
Мастерс удовлетворенно кивнул, постукивая пальцами по записной книжке.
— Любопытный парень этот Арнольд, — заметил он. — Все так, как вы сказали. Он упомянул об этом в признании. С гордостью, как сообщил мне священник. По мнению Арнольда, уровень нашего умственного развития… ну, он много чего рассказал. Кстати, он ничего не знал о пергаменте. Он никогда его раньше не видел, посчитал его мелочью и не стал рисковать, подбирая его. Кстати, а что там написано?
Вступил сэр Джордж:
— Написано? Это заговор от зубной боли. Я думаю, что магические занятия Гая сильно интересовали Бендера — ведь он сам нам говорил, помните, Мерривейл? Гай знал, что Бендер следит за ним, и…
— Полегче! Что он нам говорил? Кроме того, вы не правы. Да, Гай опасался, что психиатры что-нибудь откопают на него, но совсем не из-за магических занятий. Бендер и сам верил в заговоры. Вот, кстати, телеграмма от эксперта. Анструзер, не возражаете, если я оставлю ее у себя в качестве сувенира? — Он выудил из кармана смятую бумажку. — В ней сказано: «ПОСМОТРИТЕ В КРАСНОМ ДРАКОНЕ. ЭТО ЗАГОВОР ЛЬВА III ОТ ЗУБНОЙ БОЛИ». Ад меня побери, в день убийства я как раз думал о «Красном драконе»! Помните, когда я появился в тот вечер, я упоминая о кроссворде, придуманном кем-то в «Диоген-клубе»? Слово из десяти букв, означающее собрание магических молитв и заговоров, сочиненное папой Львом III и подаренное им Карлу Великому в восьмисотом году. Enchiridie — итальянизированное латинское прочтение средневекового названия, которое означает «Красный дракон». Но я не собираюсь сбивать вас с толку глубокомысленными рассуждениями. Кто мог знать об этом? Никто. Поэтому я буду придерживаться реальных фактов: давайте проанализируем, как вел себя Гай в тот момент.
— Но если Гай дал Бендеру заклинание от зубной боли, — вмешался Терлейн, — значит, Гай знал о том, что у Бендера воспалилась десна.
— Конечно, знал, — согласился Г. М. — И когда я вычислил, что Арнольд виновен, я понял, что только то, что Арнольд — убийца, объясняет поведение Гая. Подумайте! Мысленно перенеситесь во время перед убийством. Давайте предположим, что Гай шпионил за Бендером точно так же, как Бендер шпионил за Гаем. Он не только в курсе того, что Бендер мучается воспаленной десной, он также знает, что именно в тот день он вскрыл ее у дантиста. Возможно, он подслушивает под дверью, когда ранним вечером Арнольд заходит к Мантлингам и разговаривает с Бендером. Он не выпускает Арнольда из поля зрения, так как Арнольд — шеф Бендера. Он боится, что парочка врачей признает его сумасшедшим.
Так все было задумано. Чертова первичная схема Арнольда весьма отличалась от того, что мы получили в результате. Итак, Арнольду нужно было убить Гая и организовать все так, чтобы Алана — вменяемого человека — обвинили в убийстве. Надо отметить, джентльмены, повел он себя весьма разумно. Убить человека и переложить вину на другого — самое сложное и изощренное из преступлений. Доказать чью-либо вину так, чтобы было не подкопаться, сложнее, чем доказать собственную невиновность. Достаточно трудно подделать собственное алиби; и почти невозможно быть уверенным в том, что у человека, которого вы хотите повесить, со стопроцентной вероятностью не было бы алиби. Двойное препятствие с самого начала занимало осторожного Арнольда. Оно мешало ему просто убить Гая и понадеяться, что полиция сочтет виновным Алана. Когда-нибудь читали об убийствах, в которых невинный человек шел на эшафот только потому, что имел несчастье во время убийства в одиночестве бродить по улицам? Или потому, что кто-то ошибся номером? В реальной жизни все по-другому. И Арнольд, будучи реалистом, все понимал. Он знал, что обычно большинство людей могут предоставить целый список свидетелей, видевших их там, где они были, — что уж говорить об известном спортсмене и клубмене лорде Мантлинге! Нечего было и надеяться, что в момент убийства Мантлинг окажется без алиби. И Арнольд решает, что единственный способ разрешить его трудности — загнать жертву в ловушку, которая сработает независимо от того, будет ли у козла отпущения алиби или нет.
Мантлинг собрался распечатать «вдовью комнату». Если бы в ней кто-то умер, и все бы выглядело так, что убийца зарядил старую отравляющую ловушку современным кураре… да, план мог сработать. Но как Арнольду поймать Гая в ловушку? Никак — Гай знал слишком много. По правде говоря, он не мог поймать в ловушку никого, так как не знал, где она находилась, а возможности пробраться внутрь и сделать все самому у него не было. Путь был закрыт — если только, сама того не подозревая, ему не поможет сама жертва.