Страница 4 из 33
— Знаешь, — смущенно сказал я, — даже под обстрелом в такую панику не впадал. Я после того случая видеть не могу любые медицинские статьи. Моментально находишь симптомы у себя и окружающих. Есть доктора, пусть они и лечат. А то пишут про какой-нибудь полиомиелит, а ты трясись от ужаса…
— Ладно, буду милостивой, — сказала Анна. — Попробуем, на что ты способен. Посидим часок у родителей, а потом ты меня начнешь интенсивно соблазнять на разные не приличные замужней даме вещи. Заодно и проверю, не научился ли ты тайком от меня чему-нибудь интересному. А то все работаешь без конца и даже не знаешь, что там в жизни упустила. Вперед, мой муж! У тебя есть пару часов на глубокие раздумья, чем меня удивить…
— Плохо, — сказал я. — Опять в норматив не уложились. Вторая рота почему-то успевает, а вы как тюлени беременные передвигаетесь.
Замученные солдаты выходили из дома, собираясь кучкой и бросали в мою сторону злобные взгляды. Если бы их взгляды обладали хоть маленькой материальной составляющей, я давно уже был бы весь в дырках.
— Слушай, — тихо спросил Рафи, — чего ты добиваешься? С друзами мы давно работаем, а ты мне на шею еще этих ливанцев повесил. Ну нельзя так перетасовывать подразделения, сам прекрасно знаешь.
— С чего ты взял, что это ливанцы?
— А то я их акцент не слышу. Прекрасно сможем сами все сделать, они только мешают.
— Подробности тебе сейчас ни к чему, но это не обычная акция, — так же тихо сказал я. — Нам нужно взять одновременно полсотни точек, и без местных здесь никак не обойтись. У нас есть очень конкретные наводки на сирийскую и египетскую резидентуру и их сеть в Ливане. Часть марониты сдали, часть и без них. Если мы их чисто возьмем, очень большой навар получим. Только у фалангистов свой интерес — все как всегда.
Поставь их, в конце концов, на прикрытие. Пару человек на взвод, все равно роли не играют при атаке. Только тихо и без демонстрации, чтоб обид не было. Это не выдумки военных, правительство очень хочет наладить отношения с Ливаном. Американцы аж трясутся, как им хочется навести порядок в стране и посадить своего человека. А Жмайели совсем не дураки и хотят на двух стульях посидеть, получив помощь еще и от нас. Если все пройдет в лучшем виде, получим договор с Ливаном и будем учить их армию по своим методикам.
— И выучим на свою голову, — саркастически сказал Рафи.
— Вот чего нам бояться не стоит, так это ливанской армии. Нам что, лучше будет, если они в ОАР попросятся? Пусть лучше марониты в президентах ходят. Тогда и Джумбалат меньше будет рот разевать. Это ж самое прекрасное дело для Израиля — еще один буфер на севере. Да и Сирии последний порт перекроем.
— А ОАР ты опасаешься, — усмехнулся он.
— У меня такая странная работа, постоянно готовиться к войне и совершенно к ней не стремиться. Есть возможность выбить из блока противников еще одного — окажем им максимальную помощь.
— Им — это фалангистам?
— Почему, еще и нашим замечательным союзникам американцам. Совсем не плохо было бы, если бы они влезли в Ливан поглубже. Этот египетский посол в звании бригадного генерала, Абдель Хамид Галеб, демонстративно ведет себя, как наместник Насера в Ливане и действует так, как если бы страна уже состоит в ОАР. В посольстве прячутся лидеры оппозиции и чуть ли не просто убийцы, разыскиваемые за их делишки. Он уже достал всех: и маронитов, и мусульман, и даже коммунистов. Давно бы застрелили в подворотне, но все-таки посол, неприлично. Вот пусть американцы с ним и возятся.
— Так позвали бы своего, местного Цви, он бы им организовал несчастный случай. Или уже позвали? — он посмотрел на меня.
— А ты не слышал, как в Ливане назначают начальников разведки? Точно так же, как в правительстве министров. Ну, знаешь, президент — маронит, премьер-министр — суннит, спикер парламента — шиит. Вот и все спецслужбы у них такие же. И каждый думает не про свою страну, а про свою конфессию.
А нам этот спесивый бригадный дурак без надобности. Вот есть у него заместитель, второй секретарь посольства, так тот еще и одновременно во Втором бюро Сирии зарплату получает. Поэтому и надо очень точно по срокам по всем точкам пройтись, чтобы среагировать не успели. И это здание такое не потому, что мне так хочется — точная копия, как положено. И вон то, — ткнул пальцем, — и следующее, и те, что в Мардж Аюне. Пол часа прошло? Поднимай своих волков, переставляй их, как хочешь, но чтоб результат был. У нас максимум неделя на подготовку. А это еще что?
Со стороны палаток к нам бежал радист. Местная легенда, с 1947 года на своей должности. Еще я принимал его. Абсолютно не военный человек, но вся связь при нем работает при любых условиях. Первый раз вижу, чтобы он шевелился чуть быстрее, чем черепаха, если это не связано с прямыми обязанностями. Вот шутки шутить он умеет, чем и славен в наших вооруженных силах…
— Анекдот-то слышал про нашего радиста? Сирийский самолёт терпит бедствие. Командир самолёта обращается в радиоэфир: «Всем! Всем! Всем! В моём самолёте отказал один двигатель. Необходима аварийная посадка. Я обращаюсь ко всем странам Ближнего Востока, кроме Израиля.» В ответ полная тишина.
Немного погодя летчик понял, что выбора не осталось, самолет уже падает и орет в эфир следующее обращение: «Всем! Всем! Всем! В моём самолёте отказал три двигателя. Мы на грани крушения. Необходима аварийная посадка. Я обращаюсь ко всем странам Ближнего Востока, включая Израиль.»
И тут наконец-то в радиоэфире раздался голос: «Приветствуем. Шалом! Говорит Моше Файнштейн. Мы бы хотели помочь вам.»
— «О! Аллах благословит вас! Спасибо! — ответил сирийский пилот и продолжил: «Что нам следует делать?»
— «Повторяйте за мной: «Итгадаль ве иткадаш…» (это слова из поминальной молитвы).
Наконец радист подбежал, язык на плече:
— Товарищ полковник, тебя срочно вызывают.
— Кто? — с подозрением спросил я.
— Могила.
Приклеилась эта кличка к Омеру еще с довоенных лет за очень конкретную ночную резню, когда его напарника застрелили, а он на следующую ночь вернулся и пятерых прикончил. Упорно ходили слухи, что его клиенты не выживают. Но и свои резво от него шарахались. Сколько лет его знаю, ничего такого ужасного не замечал, в сравнении, конечно. Среди первого набора ангелов не было вообще, крови у большинства за спиной, если не по колено, то уж точно по локоть, а парочку не мешало бы в дурдом запереть и ключ выкинуть. Но все-таки репутация — великая вещь! Даже Моше резво поскакал выполнять указания. Меня он совершенно не боится — максимум, изображает, пока за угол не завернет.
— Ты меня хорошо слышишь? — очень чисто спросила рация знакомым голосом.
— Я тебя прекрасно слышу, Омер, — ответил я.
— Большой шанс, вариант гимел.
— Есть подтверждение?
— На все сто процентов. За тобой вышла машина, минут десять-пятнадцать.
— Мне дадут коридор?
— Нет. Он уже здесь. Твоя задача без изменений. Будем решать, что переделать, зеленые уходят.
Я прикрыл глаза от слепящего солнца и вытянул ноги со вздохом.
— Что ты смотришь на меня, как кот на валерьянку? Тебе уже не пятнадцать, чтобы кидаться на ярко блеснувший осколок бутылочного стекла.
— А у тебя глаза на затылке? — спросил Рафи.
— Сколько лет я тебя знаю? Если неправильно понял, ты так и скажи…
Слушай внимательно — через несколько дней, об этом все равно каждая собака знать будет. Но если раньше времени слухи пойдут, я не посмотрю, что мы с тобой давно знакомы, сам запихаю тебя в военную тюрьму. Тебе какая больше нравится, в Ришоне или Атлите?
— Мне и так неплохо, — пробормотал он.
— Я знаю, что евреи самый свободолюбивый народ на свете. Кого не спросишь, никто в тюрьму не хочет.
В Ираке военный переворот. Короля со всей семьей отправили на встречу с Аллахом. Что у нас было 14 февраля 1958 г?