Нарцисс в цепях

Что-то у нее мелькнуло в глазах, очень похожее на испуг. Не знаю, меня она испугалась или за меня.

— Господи, и ведь действительно могла бы! Анита, ты знаешь Жан-Клода дольше, чем я знаю Луи. Я бы никогда не смогла ему ничего сделать плохого, что бы ни сделал он.

Я пожала плечами:

— Думаю, это бы меня сломало. Я не могла бы жить счастливо, если бы вообще могла. Очень вероятно, что вампирские метки потянули бы меня в могилу вслед за ним.

— Еще одна причина его не убивать.

— Если это из-за него Грегори так кричал в телефон, то для жизни Жан-Клоду понадобится более серьезная причина, чем любовь, или похоть, или моя возможная смерть.

— Не понимаю я этого, Анита. Просто не могу понять.

— Знаю.

Мне подумалось, не по этой ли причине мы с Ронни стали видеться реже, чем раньше. Устала я объяснять ей себя. Нет, не объяснять — оправдывать.

Ты моя подруга, подумала я, лучшая подруга. Но я перестала тебя понимать.

— Ронни, играть с оборотнями и вампирами в армрестлинг я не могу. Честную битву я проиграю. Единственный способ выжить и спасти моих леопардов — это чтобы другие оборотни меня боялись. Боялись моей угрозы. Я стою ровно столько, сколько моя угроза, Ронни.

— Так что ты туда поедешь и их убьешь.

— Я этого не говорила.

— Но сделаешь.

— Я постараюсь этого избежать, — пообещала я.

Она подтянула колени к груди. Где-то она умудрилась порвать колготки, и из дырки сиял отлакированный ноготь. Лак Ронни носила с собой в сумочке на всякий случай. Я носила пистолет, а сумочки у меня вообще не было.

— Если попадешь в полицию, позвони, я внесу залог.

Я покачала головой:

— Если меня поймают, когда я вознамерюсь пускать в расход троих или больше в общественном месте, залога сегодня не будет. Полиция даже допрос вряд ли закончит до утра.

— Как ты можешь быть такой спокойной? — поразилась она.

Я припомнила, почему мы с ней перестали так часто встречаться. Точно такой же разговор был у меня с Ричардом, когда в город прибыл наемный убийца, имеющий на меня контракт. И ответ я дала тот же.

— Истерика ничем не поможет, Ронни.

— Но ты даже не злишься!

— Ну нет, злиться-то я злюсь, — ответила я.

Она покачала головой:

— Нет, я имею в виду, что тебя это не возмущает. Не удивляет, не... — Она пожала плечами: — Нет у тебя естественной реакции.

— Естественной для тебя. — Я протянула руку, не давая ей ответить. — Ронни, у меня нет времени заниматься вопросами морали. — Я сняла трубку. — Сейчас позвоню Жан-Клоду.

— Я все уговариваю тебя бросить вампира и выйти за Ричарда, но, видимо, не одна причина мешает тебе с ним расстаться.

Я набрала номер «Цирка проклятых» по памяти, почти не слушая слов Ронни:

— Может быть, ты не хочешь бросать любовника, который еще хладнокровнее, чем ты.

Телефон звонил.

— Ронни, на кровати для гостей лежат чистые простыни. Извини, что сегодня у нас девичьей болтовни не получится, — сказала я, не поворачиваясь.

Послышался шорох юбки, и я поняла, что Ронни вышла. Ничего хорошего не было бы ни мне, ни ей, если бы она увидела мои слезы.

Глава 3

В «Цирке проклятых» Жан-Клода не было. Голос на том конце телефона меня не узнал и не хотел поверить, что я — Анита Блейк, прежняя возлюбленная босса. Так что мне пришлось звонить в другое заведение Жан-Клода, в стрип-клуб «Запретный плод», но и там его не было. Я позвонила в «Данс макабр», его последнее приобретение, но уже закрадывалась мысль, не велел ли Жан-Клод просто говорить всем, что его нет, если я позвоню.

Мысль эта меня очень беспокоила. Раньше я тревожилась, что Ричард может послать меня к чертям за столь долгую нерешительность. Но что Жан-Клод не станет ждать — об этом я даже и не думала. И если я настолько не уверена в своих чувствах, то почему у меня сейчас сжалось в груди от чувства потери, ведь это никакого отношения не имело к леопардам и их проблемам? Оно касалось только меня и того факта, что вдруг я ощутила себя очень одинокой. Но оказалось, что он именно в «Данс макабр» и сейчас подойдет к телефону. Только миг у меня был, чтобы расслабиться и перевести дыхание, как послышался его голос, и я как раз пыталась поставить на место метафизические щиты.

Метафизику я терпеть не могу. Биология противоестественного — все же биология, а метафизика — это магия, и мне с ней до сих пор неуютно. Полгода, что я не работаю, я медитировала, училась под руководством очень мудрой женщины-экстрасенса по имени Марианна, изучала ритуальную магию, так что научилась управлять способностями, данными мне от Бога. И потому я могу блокировать метки, связывающие меня с Ричардом и Жан-Клодом. Аура — это как личная защита, личная энергия. Если она в порядке, она охраняет тебя подобно коже, но если в ней дырка, туда проникает инфекция. У меня в ауре было две дыры — для каждого из моих мужчин. Наверное, у них в ауре тоже есть дыра у каждого, и это подвергало нас риску. Я заблокировала свои дыры. Всего только месяца полтора-два назад я столкнулась с мерзкой тварью, метящей в боги — новый даже для меня вид. У него хватило силы сорвать все мои латки, оставив открытые раны в ауре. И только вмешательство местной ведьмы не дало ему слопать меня вместе с этой аурой. А сейчас у меня нет за плечами еще шести месяцев целомудрия, медитации и терпения. Дыры — вот они, и заполнить их могут только Жан-Клод и Ричард. Это и говорила Марианна, а ей я верила, как верю немногим.

Голос Жан-Клода хлестнул бархатом. У меня перехватило дыхание, я могла только ощущать поток его голоса, его присутствие как что-то живое, омывающее мою кожу. Голос всегда был одним из главных козырей Жан-Клода, но это было смешно. Это же по телефону! Как же я смогу видеть его и удержать на месте щиты, не говоря уже о том, чтобы удержать себя в руках?

— Я знаю, что это ты, ma petite.Ты позвонила просто услышать мой голос?

Это было слишком близко к правде.

— Нет-нет.

Я никак не могла собраться с мыслями. Как штангист, который вдруг забыл все отработанные движения. Просто не поднять привычный вес, а пробиться сквозь силу Жан-Клода — это вес немалый.

Я еще ничего не сказала, как он заговорил снова:

— Ma petite,чем я обязан такой чести? Ты соизволила мне позвонить?

Голос его был спокоен, но что-то такое в нем слышалось. Что-то вроде упрека.

Что ж, вперед. Я развернула свои войска и попыталась говорить как разумный человек — это не всегда у меня получается хорошо.

— Я уже полгода не звонила...

— Я в курсе, ma petite.

Снисходительность. Терпеть ее не могу, и потому слегка разозлилась. Злость чуть-чуть прояснила мысли.

— Если ты перестанешь перебивать, я смогу сказать, зачем звоню.

— Сердце мое трепещет в жажде узнать.

Ей-богу, я чуть не бросила трубку. Он всегда был рад потоптаться на костях, но я отчасти понимала, что заслужила такое отношение, и оттого разозлилась сильнее. От собственной неправоты — она меня всегда выводит из себя. Я полгода боялась, и сейчас еще боюсь. Боюсь быть рядом с ним, боюсь того, что я делаю. Черт тебя побери, Анита, возьми себя в руки!

— Язвить — это моя работа, Жан-Клод.

— А какая же тогда моя?

— Я хочу попросить тебя об услуге.

— В самом деле? — Звучало это так, будто он может и отказать.

— Жан-Клод, перестань, пожалуйста. Я прошу помощи. Это нечасто бывает.

— Вот это правда. И чего же ты хочешь, ma petite?Ты знаешь, что тебе достаточно попросить, и я сделаю. Как бы на тебя ни злился.

Я оставила комментарий без внимания, поскольку не знала, что сказать.

— Ты знаешь клуб «Нарцисс в цепях»?

Он помолчал пару секунд:

— Oui.

—Ты можешь рассказать мне, как туда проехать, и встретить меня там?

— А ты знаешь, какого сорта этот клуб?

— Да.

— Точно знаешь?

— Я знаю, что это клуб, где развлекаются со связанными.