Давайте напишем что-нибудь

– Я могу воспользоваться спичкой оттуда? – без надежды спросил Случайный Охотник.

– Ни в коем случае.

Случайный Охотник вздохнул во всю мощь своих здоровых легких и, передавая нетронутый коробок, заметил:

– Надо было бороться за свое счастье, а не пассивно ждать. В вопросах любви требуется напор. Иначе Вы так и останетесь на задворках жизни. Вам следует бросить этот воз со спичками посреди ледяной пустыни и отправиться на поиски своей судьбы.

– Зачем?

– Чтобы найти Марту и прижать ее к себе.

– Как это – прижать к себе? – с интересом осведомился Деткин-Вклеткин.

– Вот так, – показал Случайный Охотник и до хруста сжал Деткин-Вклеткина в объятиях.

– Не уверен, что так надо, – встряхнувшись, сказал Деткин-Вклеткин.

– Иначе она не станет навеки Вашей, – предупредил Случайный Охотник.

– Она давно уже навеки моя, – декларировал Деткин-Вклеткин.

– Пустые слова! Как же она Ваша, когда ею распоряжается человек без брюк?

Деткин-Вклеткин загадочно усмехнулся. Потом сказал:

– Я тоже, между прочим, без брюк и тоже распоряжаюсь Вами, но из этого никак не следует, что Вы – мой.

– Она хоть знает о Вашем существовании? – проигнорировав слишком сложное для него последнее умозаключение, спросил Случайный Охотник.

– Скорее всего, нет. Потому что… когда ее позвал кто-то в тот день, на брегах Невы, она поспешила на зов и не заметила меня. Я незаметный.

– На Вашем месте, – вздохнул Случайный Охотник после продолжительного молчания, – я все-таки не стал бы утверждать: «Она навеки моя».

– На моем месте Вам не бывать, так что оставьте свои иллюзии раз и навсегда. На этом месте уже нахожусь я – и с места этого не сойду, пока жив. Так что напрасно Вы размечтались.

– А долго Вы еще собираетесь жить? – без любопытства спросил Случайный Охотник.

– Лет тридцать-сорок, – признался Деткин-Вклеткин. – Правда, у меня тоска.

– Тогда на тридцать-сорок Вас не хватит, с тоской-то… Впрочем, Вы какой-то мистик, – вздохнул Случайный Охотник, а Деткин-Вклеткин остановился в задумчивости, глядя вблизь.

– Эта юрта, – указал он на обозначившееся перед ними строение, – стоит прямо на пути моего поступательного движения. Придется снести ее. – Деткин-Вклеткин поскреб голову. – Чья это юрта?

– Хухры-Мухры… Эскимоса, который воет. Вслушайтесь.

Деткин-Вклеткин вслушался. Вслушавшись, он действительно различил вой – правда, очень тихий.

– Если мы снесем его юрту, он обидится и умрет, – предупредил Случайный Охотник.

– Сожалею, – безжалостно поддержал Случайного Охотника Деткин-Вклеткин. – Но иного выхода у нас нет. Юрта стоит прямо на пути лучших умов человечества и препятствует историческому прогрессу. Придется возложить юрту на алтарь человечества. Сносите.

– Почему я? – возмутился Случайный Охотник.

– Потому что Вы сильны и одеты, а я слаб и гол как сокол.

Случайный Охотник пристально взглянул на Деткин-Вклеткина, будто увидев его в первый и последний раз в жизни.

– Лучше я тогда разденусь и тоже буду гол как сокол, чем такое зверство.

– А силу свою куда денете?

– Силу? – Случайный Охотник всерьез забеспокоился. – Силу… потеряю! Изнемогу – и потеряю. И стану слабее Вас. Надевайте мою одежду – и сносите юрту. – С этими страшными словами Случайный Охотник выпрягся из воза.

– Что Вы собираетесь делать? – поспешно спросил Деткин-Вклеткин.

– Изнемогать. Путем долбления льда.

– Тут вечная мерзлота, – напомнил Деткин-Вклеткин.

– Отлично. Значит, вечно долбить буду. Лишь бы юрту не сносить. Мне жалко Хухры-Мухры. Он не виноват, что оказался на пути исторического прогресса.

Тут Случайный Охотник вынул из кармана долбильный аппарат, положил его на лед и принялся раздеваться, чтобы стать голым. Когда он разделся, оказалось, что не так-то уж он и силен, как хвастался. Деткин-Вклеткин хотел сказать ему об этом, но тот уже с остервенением ушел в свой бесполезный труд.

Тогда Деткин-Вклеткин глубоко вздохнул и, не воспользовавшись бесхозной теперь одеждой, направился к юрте. Вой стал слышнее: он тронул доброе сердце Деткин-Вклеткина своей неподдельной искренностью.

– Мучается! – посочувствовал Деткин-Вклеткин.

– Да бросьте Вы, мучается! – не поддержал его Случайный Охотник. – Подумаешь, дробью в голову получил… Это не беда.

– Вы изверг, – вздохнул Деткин-Вклеткин.

– А вот юрты лишиться в условиях вечной мерзлоты, – продолжал Случайный Охотник, – это беда. Так что изверг-то Вы, друг мой!

Деткин-Вклеткин развел руками:

– Во имя светлой идеи…

– Все преступления совершаются во имя светлых идей! – усмехнулся Случайный Охотник.

– Не смейте употреблять слово «идея» во множественном числе! – Деткин-Вклеткин едва справился с подступившими к горлу, уху и носу слезами. – Думаете, мне как индивиду не жалко его как индивида? Но что значат страдания индивида перед лицом человечества? Ни-че-го! – Он обогнул юрту, подошел к ее пологу, откинул его и властно крикнул внутрь:

– Именем Абсолютно Правильной Окружности из спичек – выходите!

– Чьим именем выходить? – пробитая дробью голова эскимоса Хухры-Мухры высунулась на свет Божий.

– Именем Абсолютно Правильной Окружности из спичек! – строго повторил Деткин-Вклеткин, стараясь смотреть не на израненную голову Хухры-Мухры, а на его холеные руки.

– Я не знаю такого имени, – сообщил тот. – Кто его носит?

– Его еще никто не носит, потому что Абсолютно Правильной Окружности из спичек пока не существует. Но ее время настанет, верьте мне!

– Вот когда настанет, тогда и приходите, – сказала израненная голова. – Иначе странно все у Вас получается: Окружности не существует, а Вы уже говорите от ее имени.

– Я уполномочен! – Деткин-Вклеткин решительно наступил на полог юрты босой ногой.

– Тогда будьте любезны предъявить Ваши полномочия, а заодно и рекомендации. – Хухры-Мухры выражался, как заправский дипломат, все больше и больше удивляя Деткин-Вклеткина – И потрудитесь убрать куда-нибудь босую ногу.

– Рекомендации… – озадачился Деткин-Вклеткин, решив проигнорировать полномочия. – Здесь их может дать только Случайный Охотник: он как раз совсем близко от Вашей юрты.

– Его рекомендации меня не устроят. Он идиот. Прострелил мне голову дробью – и на основании данного факта утверждает, что я не волк. Ну, что Вы на это скажете?

– Я считаю, что Вам не следует спрашивать меня ни о чем, пока я не предъявил рекомендаций, которые бы Вас устроили, – жестоко отомстил Деткин-Вклеткин.

– Резонно. – Хухры-Мухры вышел из юрты целиком. Был он огромный и страшный. Когда он снова завыл, Деткин-Вклеткину сделалось не по себе.

– Мне не по себе, – сказал он. – Не войте.

Хухры-Мухры сразу перестал выть и заботливо поинтересовался:

– Теперь по себе?

– Теперь по себе.

– Вот и ладно. Так… Вы по какому вопросу?

– По вопросу юрту снести, – телеграфно отчитался Деткин-Вклеткин.

Хухры-Мухры подошел близко к лицу Деткин-Вклеткина и ударил по нему.

– Получили? – спросил он, словно бы сомневаясь.

– Получил, – подтвердил ударенный.

– И еще полýчите, – обнадежил его Хухры-Мухры. – Только не сейчас. Сейчас я болею.

– А когда получу?

– Скоро. Сразу как выздоровлю, – пообещал Хухры-Мухры.

– Сколько конкретно еще ждать? – с нетерпением спросил Деткин-Вклеткин.

Хухры-Мухры пожал огромными плечами.

– Может быть, мне сначала снести Вашу юрту? Я вообще-то спешу.

– Не спешите, – отнесся Хухры-Мухры. – Вы прекрасны. А прекрасное должно быть величаво, как сказал Пушкин. Будьте величавы: Вам пойдет!

– Не буду, – отрезал (по сути, даже оторвал) Деткин-Вклеткин и восхитился: – Вы очень эрудированный эскимос.

– Все эскимосы эрудированные, шовинист Вы свинский! – с гордостью за свою народность вскричал эскимос.

– Я не шовинист свинский – я просто не знал, что все эскимосы эрудированные, – оправдался Деткин-Вклеткин.