Надежда на счастье

Оливия снова рассмеялась.

– Только не говорите мне, что Конора Бранигана, профессионального боксера, утомили три девочки.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Но я ведь уже вам говорил, что я – человек израненный.

– Хм… – Оливия недоверчиво покачала головой. – Но теперь-то вы почти здоровый. Даже дрова кололи сегодня утром. Так что придумайте другое объяснение.

– Что ж, хорошо. – Он потянулся к корзинке с едой. – Наверное, я обессилел от голода. – О, жареный цыпленок! Замечательно! И пирог с ежевикой. Тоже неплохо. – Конор взял толстый ломоть хлеба и, взглянув на Оливию, пробормотал: – В тюрьме мне этого очень не хватало.

Оливия посмотрела на него.

– Хлеба? – спросила она.

Он кивнул и, прикрыв глаза, вдохнул аромат свежего хлеба.

– Свежий хлеб с маслом – это чудесно. Там, в тюрьме, мы получали хлеб, вот только… – Он внезапно умолк. Ему не хотелось рассказывать Оливии, что в тюрьме его заставили выпрашивать хлеб и он подчинился.

– Но что? – спросила она. – Вы получали хлеб, но что?

– Тот хлеб был совсем не такой, как этот, – пробормотал Конор. – Он был черный, черствый и затхлый. А здесь в первое же утро, когда я очнулся, я сразу почувствовал запах свежего хлеба и подумал, что ангелы ошиблись. – Он криво усмехнулся. – Я решил, что меня отправили не туда, где мне следовало находиться, понимаете?

– Так вы думаете, в раю пахнет именно так? – спросила Оливия. – Свежим хлебом?

Он откусил большой кусок хлеба с маслом.

– Абсолютно в этом уверен.

Она пожала плечами. Наверное, у каждого есть свои пристрастия.

Он наклонился к ней поближе.

– А какие у вас пристрастия, Оливия?

Она ненадолго задумалась.

– Ну, мне больше нравятся пралине. Знаю, что на небесах обязательно должны быть пралине.

– А что такое пралине?

– Такие сладости. – Она облизнула губы и с улыбкой добавила: – Сладкие орешки.

– О, вы обязательно должны сделать такие орешки.

– Да, конечно. Девочки очень обрадуются. Я уже давно не делала пралине.

Тут Конор внимательно посмотрел на нее и спросил:

– А как они оказались у вас?

Оливия отвернулась и посмотрела на речку. Потом со вздохом проговорила:

– Их мать Сара была моей лучшей подругой. Она умерла в шестьдесят пятом, и я взяла девочек к себе.

– А их отец? Погиб на войне?

– Да. – Оливия снова вздохнула. – А его брат не смог уплатить налога за землю, поэтому выставил ферму на аукцион и отправился на Запад. – Она посмотрела на Конора, и теперь в глазах ее была печаль. – Он не захотел взять девочек к себе. Не захотел брать на себя ответственность.

Конор молчал, и Оливия продолжила:

– Если бы я не взяла девочек к себе, их отправили бы в приют, поскольку родственников у них не было. Но я не могла допустить, чтобы девочки Сары оказались в приюте. Поэтому я взяла их к себе и считаю, что поступила правильно.

– У вас доброе сердце, Оливия.

Она покачала головой.

– Я нуждалась в этих девочках не меньше, чем они во мне. Ведь я осталась совсем одна, и мне было очень одиноко. Я люблю этих девочек, мистер Браниган. Теперь они – мои дочери.

Конор молча смотрел в ее чудесные глаза, такие мягкие и темные – как расплавленный шоколад. Интересно, как сложилась бы его жизнь, если бы кто-нибудь взял его к себе, когда он был мальчиком? Впрочем, нет смысла гадать об этом. Такого просто не могло быть, вот и все. И теперь он должен жить так, как привык. Слишком поздно что-либо менять в его жизни. Да, слишком поздно.

Подкрепившись, они еще немного поудили рыбу. Потом Конор прилег и вздремнул, а Оливия с девочками и Честером играла в салки.

Когда же они, собрав свои вещи, направились к дому, солнце уже садилось. Был прекрасный летний вечер, и слабый ветерок развеял дневную жару. Оливия шла впереди с пустой корзинкой в руке. За ней следовали Бекки с Мирандой, собиравшие цветы для украшения вечернего стола. Последними шагали Кэрри и Конор, причем Кэрри с гордостью несла связку сомиков, большую часть из которых, поймала сама.

Когда они дошли до фруктового сада, Оливия остановилась.

– Я немного задержусь и посмотрю на персики, – сказала она дочерям. – А вы, девочки, идите домой, и приведите себя в порядок перед ужином.

Девочки направились к дому, и Оливия прокричала им вслед:

– Кэрри, не забудь сразу же выпустить рыбу в ведро с водой! И уберите удочки, которые вам сделал мистер Браниган. Конор, оставшись с Оливией, пошел с ней рядом. Они шли по фруктовому саду, и Оливия тщательно осматривала созревающие плоды.

– Как я вижу, тут нет никаких других деревьев, кроме персиковых, – заметил он.

Она улыбнулась и провела ладонью по стволу дерева.

– Мой отец посадил этот сад, когда мне исполнилось тринадцать. Он сделал это для моей матери. Отец обычно называл ее «персиком», потому что она очень их любила. Вот он и назвал нашу плантацию «Персиковой рощей». Конечно же, все сочли отца ненормальным, – с улыбкой продолжала Оливия. – Ведь он засадил акры плодородной земли не хлопком, а какими-то деревьями… Но отец всегда поступал по-своему. И как потом оказалось, эти деревья стали нашим спасением.

– Почему?

Оливия прислонилась к стволу дерева. Вздохнув, вновь заговорила:

– После войны отец умер, а у меня не было никаких доходов. Я отчаянно нуждалась в деньгах. Когда сюда пришли янки, налоги взлетели до небес. И все рабы, конечно же, ушли. Некому было обрабатывать землю и сажать хлопок. А я одна с этим справиться не могла.

Оливия окинула взглядом сад.

– Но наши персиковые деревья прекрасно здесь прижились. После смерти матери отец утратил интерес к саду, так что мне пришлось самой ухаживать за ним – обрезать деревья и следить за тем, чтобы они плодоносили. Этот сад – как бы наследие моей матери, и я считаю, что обязана сохранить его. К тому же персики приносят мне кое-какой доход, так что на жизнь хватает. Вот только хлопотно собирать урожай, – добавила она и с лукавой улыбкой взглянула на Конора.

– Трудновато собирать персики, если не можешь взобраться на лестницу, – заметил он.

– Обычно этим занимался Нейт, но теперь его нет. – Оливия вздохнула. – Ужасно, когда боишься высоты. Я ненавижу себя за это. За такое проявление слабости и глупые страхи.

– А что же вы будете делать в этом году без помощника?

– Не знаю. – Оливия отвернулась, слишком гордая, чтобы снова просить о помощи. К своему неудовольствию, она не смогла скрыть дрожь в голосе, когда добавила: – Думаю, справлюсь как-нибудь. Девочки мне помогут.

Она отошла от дерева и снова зашагала по дорожке. Внезапно Конор остановился и, окинув взглядом персиковые деревья, спросил:

– Как долго?

Оливия с удивлением посмотрела на него.

– Вы о чем?

– Когда они созреют? Сколько еще ждать?

– Около месяца.

Конор нахмурился и проворчал:

– Хорошо, я останусь, чтобы помочь вам собрать урожай. А потом двинусь дальше. – С этими словами он развернулся и зашагал обратно к дому.

Пораженная, Оливия молча смотрела ему вслед. И лишь через несколько минут сообразила, что даже не поблагодарила его.

Этим вечером, после ужина, Оливия и девочки принимали ванну – этот ритуал они неукоснительно соблюдали каждую субботу. Конор же тем временем сидел за кухонным столом с грифельной доской, мелком и словарем, в который заглядывал, если не знал, как пишется то или иное слово.

Уложив девочек в постель, Оливия надела ночную рубашку и, накинув шаль, спустилась в кухню. Застав Конора за изучением словаря, она спросила:

– Ну, как продвигаются дела?

Взглянув на нее, он с раздражением проговорил:

– В этом словаре нет слова «котенок».

– Нет, есть. – Она улыбнулась. – Поищите как следует.

– В этом нет смысла, – проворчал Конор.

Оливия засмеялась и села к столу напротив него.

– Мистер Браниган, вы скоро обнаружите, что в английском языке довольно много бессмыслицы.

– Ничего удивительного. Учти, я-то знаю этих британцев.