Страница 17 из 117
13 июня эскадрилья, ведомая командиром 434–го истребительного авиационного полка Героем Советского Союза майором И.И. Клещевым, встретив более 20 истребителей противника, вступила в бой, уничтожив три «мессершмитта». Первым сбил самолет противника командир полка, показав подчиненным образец мастерства и отваги. Затем поджег фашистскую машину лейтенант Владимир Алкидов. Третий «мессершмитт» в этом неравном бою сбил младший лейтенант Николай Парфенов.
В этом бою Владимир Алкидов, спасая товарища, был ранен и потерял сознание. Як, закончив вираж, в который ввел ее летчик, начал беспорядочно падать к земле. Казалось, гибель летчика неминуема, ведь чудес на свете не бывает. Но, вероятно, и из этого правила есть исключения. Раненый летчик пришел в сознание, когда да земли осталось метров 600, остановил беспорядочное падение самолета, сумел вывести Як из пикирования и довести самолет до своего аэродрома. Однако ранение не повлияло на боевой настрой Владимира Алкидова. Уже 17 июня Владимир участвовал в очередном тяжелом воздушном бою.
В этот же день во время тяжелого боя был поврежден самолет лейтенанта Орехова, сам он был ранен в левую руку и ногу осколками двух разорвавшихся в кабине снарядов «мессера». Летчику все же удалось посадить машину на брюхо в расположении своих войск. Выздоровление затянулось — Владимир Орехов вернулся в свой полк только в середине августа 1942 г., когда 434–й ИАП находился на очередном переформировании в Люберцах.
…Группа из десяти истребителей Як–1, возглавляемая командиром полка майором Клещевым, прикрывала наземные войска. Неожиданно со стороны солнца появились «мессершмитты». Их было пятнадцать. Обнаружив нашу группу, они пошли на сближение с ней. Действовали неторопливо, самоуверенно. Что было делать Клещеву?
Обороняться и добровольно отдать инициативу в руки врага? Видимо, на это и рассчитывали летчики Люфтваффе: они разделятся на пары, окружат нашу группу, попытаются расколоть ее и уничтожить по частям. Нет, этого допустить нельзя. Надо самим атаковать, и атаковать немедленно, пока противник еще не перестроил боевого порядка. Только таким образом можно свести на нет превосходство немцев. И майор Клещев решительно направил свой самолет навстречу противнику. За командиром последовала вся группа. С первой же атаки удалось сбить трех «мессершмиттов». Немцы не ожидали такого дерзостного удара и поспешили ретироваться.
После удачного боя при его разборе командир полка подчеркнул, что немцы умеют воевать: и атаковать, и обороняться. Они еще постараются взять реванш за сегодняшний свой проигрыш. Так оно и получилось.
15 июня, когда группа в составе семнадцати «яков» вылетела на прикрытие наших наземных войск и уже достигла заданного района, на нее внезапно напали сверху девятнадцать «мессершмиттов». Затем на помощь этим девятнадцати подоспели еще девять истребителей противника.
Завязался ожесточенный бой. Немцы, имея и численное преимущество, и преимущество в высоте и скорости, вели себя очень агрессивно. Наши летчики оказались в трудном положении, но уйти из—под удара не могли — им строжайше запрещалось покидать район барражирования. Пришлось в основном обороняться и лишь в редких случаях — контратаковать. В итоге боя наша группа недосчиталась трех самолетов. Правда, майор Клещев, лейтенанты Котов, Баклан и Карначенок тоже сбили по «мессершмитту».
Рассказывая о воздушных боях, необходимо упомянуть, что в тот период управление советской авиацией было еще на невысоком уровне. В этом смысле показателен эпизод, описанный А.Ф. Семеновым: «Однажды в самом конце напряженного боевого дня мне довелось быть свидетелем такого телефонного разговора между командиром полка и одним из офицеров штаба армии:
— Клещев, немедленно поднимай восьмерку. Немцы бомбят наши наземные войска.
— Не могу. Летчики устали — каждый по пять—шесть вылетов сделал. Да и самолетов исправных нет.
— Ничего, летчики после войны отоспятся. Выполняйте приказ.
— Говорю вам, не на чем лететь.
— А инженер что делает? Самолеты нужно сразу вводить в строй.
— Это нелегкое дело. К утру введем.
— Зачем мне утро? Немедленно вылетайте! — В голосе офицера из штаба армии послышались угрожающие нотки. — Под трибунал попадете!
Пришлось звонить старшему начальнику. Тот внимательно выслушал командира полка и отменил непосильное для него распоряжение…»
В двадцатых числах июня летчики 434–го истребительного авиационного полка обратились ко всем летчикам—истребителям фронта с призывом развернуть соревнование за наибольшее количество сбитых вражеских истребителей, бомбардировщиков и транспортных самолетов. Для этого они предлагали делать в день не менее четырех боевых вылетов и не иметь срывов полетов из—за отказов техники. Руководствуясь первомайским приказом № 130 (1942 г.) наркома обороны СССР, в котором была поставлена задача Красной Армии добиться в 1942 году разгрома врага и освобождения захваченной им советской земли, летчики полка призвали всех авиаторов армии взять обязательство «сильнее, сокрушительнее бить врага, надежнее прикрыть от ударов фашистской авиации действия наземных войск, не давать фашистским стервятникам сбрасывать бомбы на боевые порядки наших войск, на наши города и села».
Это обращение, подписанное командиром полка Героем Советского Союза майором И.И. Клещевым и батальонным комиссаром В.Г. Стельмащуком, было с энтузиазмом воспринято во всех частях воздушной армии.
Для освещения результатов соревнования и популяризации наиболее отличившихся летчиков, штурманов, воздушных стрелков—радистов, техников, связистов, воинов всех других специальностей широко использовались дивизионные многотиражные газеты и боевые листки. Были заведены т. н. «лицевые счета» на каждого соревнующегося, в которые заносились сбитые самолеты противника, уничтоженная боевая техника и живая сила, восстановленные свои самолеты и т. д., которые в виде таблиц вывешивались на видных местах.
В конце июня противник начал применять новую тактику: вместо больших групп немецких истребителей над полем боя все чаще стали появляться отдельные пары — «пираты», как называли их наши летчики. Они избегали открытых встреч с советскими истребителями, предпочитая охотиться за одиночными самолетами и совершать внезапные налеты на наши аэродромы. Большого вреда «пираты» не приносили, но хлопот доставляли немало. Особенно при налетах на аэродромы в тот момент, когда наши истребители, возвратившись с задания, заправляли свои машины горючим и боеприпасами.
ПВО аэродромов базирования советской авиации было слабым, поэтому «пираты», по существу, действовали безнаказанно: выводили из строя материальную часть, мешали работе технического состава».
Из этой статьи становится ясно, что напряженные бои под Сталинградом ковали совершенно иные кадры военных летчиков. Их задачей становилось не только выжить, как в первые дни войны, но и нанести максимальный урон противнику с минимальными потерями. Правда, эта задача перед нашей авиацией стояла всегда, но именно в огненном небе Сталинграда теория переросла в тактические приемы ведения боя. Кстати, заметьте, что и «лицевые счета», то есть списки официально сбитых самолетов, появились только летом 1942 года. О хороших организаторских способностях Василия Сталина и о том тяжелом периоде, когда немцы прижали наши части к Волге, рассказывает ветеран Великой Отечественной войны, майор в отставке Виктор Кузько: «В июле 1942 года наш, только что сформированный, зенитный артиллерийский полк прибыл на Юго—Западный фронт. Разгружались мы с железнодорожного эшелона на станции Валуйки под покровом ночи. А на рассвете зенитно—пулеметная рота, в которой я в звании младшего лейтенанта занимал должность командира взвода, получила боевое задание — обеспечить ПВО военного аэродрома в районе населенного пункта Уразово.
Примечательно было то, что на этом аэродроме дислоцировался полк под командованием Василия Сталина. Летчики в полку у Василия Сталина были отборные — опытные и заслуженные, все с орденами и медалями (видимо, еще за Халхин—Гол и за Испанию). А сам Василий Сталин орденов пока не заработал, но зато носил в петлицах по четыре шпалы (т. е. имел звание полковника), хотя было ему в то время всего 21 год от роду. Некоторые пилоты, окончившие вместе с ним летное училище, ходили тогда в простых лейтенантах.