Страница 38 из 99
Поднимаюсь. Суматохи нигде среди моих нет. Хм, — разделка свежего мяса на этом же дворе вызывала и то значительно большую бурю эмоций…
Однако до всех просто ещё не дошёл весь смысл сказанного. Пройдёт около получаса, наверняка, — прежде чем в процессе обсуждения новости вспыхнет подобие страха. Нет, не страха. Опасений и брезгливости. Отвращения и омерзения. Мы не трусы, но любому хотелось бы сохранить свои тела для погребения в неразорванном виде. И желательно с целой глоткой.
Как говорится, — «а коль придётся в землю лечь»? Да уж, — это только раз, но чтоб не по запчастям! Иначе протестую! Кому ж понравиться быть сожранным мерзким животным с гадкой вонючей пастью?! Брр! Не по-христиански это как-то…
Во двор выскакивает наш молодняк, чистивший внутренний питьевой колодец. Если бы не эта мера предосторожности, принятая мною ещё при самом начале строительства, от жажды или болезней мы перемёрли б в первые же дни. Время от времени мы ревизируем его, и в любое время мы надёжно обеспечены необходимым минимумом питьевой воды.
Остальные нужды мы удовлетворяем при помощи опреснителя, фильтров, кварцевания воды и применения обеззараживающих таблеток. Водоносами работают все наши бедные женщины и пацаны. Нелегко наполнить вёдрами первичную четырёхкубовую ёмкость, понимаю. Но мыться и стирать тоже необходимо. Фильтруем и перекачиваем уже всем «камбузом» по очереди и тоже вручную.
Сейчас каждый знает, что делать. Спустя менее, чем неделю после потрясения, именно на этот случай мы подготовили и сложили в штабель десятки щитов, усеянных разного рода штырями, гвоздями и кольями. Настрогали пик из молодых деревьев. Проверили состояние металлических стоек, к которым крепятся под углом внутрь щиты. Грубо говоря, установив всё это хозяйство поверх забора, мы ощетиниваемся наподобие средневековой крепости.
Не берусь пророчествовать, но я жду именно первой их волны. Она и последующая за ней вторая станут наиболее упорными, мощными. И злыми.
Оголодавшие стаи по ходу частично отпируют разрозненными кучками ещё не вымершего населения ниже и правее, где они ещё существуют и где собак явно не ждут, и с новыми силами и неудовлетворённым голодом двинутся сюда. Как они узнают, где гнездится человек, — одним им и известно.
А по большому счёту, больше им пока двигаться будет и некуда! Хотя собаки — не волки, они отчётливо понимают, что десятки километров по заснеженному перевалу с сомнительной перспективой отобедать в конце пути им не по зубам до самой весны. Там снега — нам по пояс и выше сейчас лежат.
Возможно, наиболее нетерпеливые животины, я думаю, всё-таки туда и рванули. Надеюсь, там их встретили достойно. Потому нам будет труднее.
Оставшиеся, — старые и сильные, — опытны и хитры, и к тому же приобрели зачаточное коварство дикого зверя. К которому они постепенно всё ближе. При хорошем знании человека и его слабостей.
Остаётся рассчитывать, что их не более двух-трёх сотен. Иначе по нам можно заказать панихиду. Против такого «клубка» нам может и не повезти. Не каждая усеянная зубами пасть менее надёжна, чем «маузер». Все эти мысли я пока лучше оставлю при себе.
Когда на место встал последний тяжеленный щит и в отверстиях лязгнули последние болты, ежи в окрестных лесах грустно наложили на себя лапки от зависти. Оглядывая сооружение, которое я на досуге придумал, но никогда ранее сам полностью в сборе и не видел, я был поражён не менее дикого папуаса, в одно прекрасное утро проснувшегося посреди автоматизированного литейного цеха. Озадаченно обойдя всё это грандиозное и антигуманное сооружение, я растерянно подумал, что этим, пожалуй, можно остановить и атакующих тираннозавров…
Однако, не желая впадать в эйфорию раньше времени, вспоминаю, что в истории человечества наблюдались случаи, когда животные куда меньшего размера, чем дворняга, выживали человека из его собственных нор. «Насосных» мы предупредили по рации, чтоб не высовывались пока. Да, и такое чудо есть в моём распоряжении. Как есть и многое чего другое.
— Патроны в этот раз будем беречь. Этих гадов, наверное, столько, что лучше уж их накрывать целыми группами, малыми стаями. Выносите масло, соляру и скипидар. Бензина шесть-семь литров, больше не надо. Юрий, огнемёты тащи! — Метнулись быстро.
— Дротиковые давай сюда, Шур! Штук восемь. На станину. И картечные заряды давай, — пару, на вторую. Можешь пару «горчичников» тоже захватить. Всё.
Через три минуты я бадяжу жаркую смесь. Если смешать отработанное масло, скипидар, соляру, прилить слегка бензином, перемешать палочкой…
А после просто скромно набрать эту нехитрую смесь перед факелом даже в обычный садовый распылитель, воткнув в его край лучинку… То можно подносить к факелу, зажигать эту лучинку, направлять, куда понравится и….давить на рукоятку с любой желаемой скоростью….
Чудо-эффект! Поражаемый сектор — от трёх до восьми метров. В зависимости от вашего старания и силы рук. Загорается всё, чего коснётся язык такого пламени. Вплоть до камней. Температура — лучше не бывает. До 1500 градусов по Цельсию.
А когда всё вокруг уже горит, можно просто добавлять смеси в костерок время от времени, и через двадцать минут идти за совочком, — прибрать горку пепла…
Море, нет, — океан огня. Жестоко, безнравственно, согласен. Но чертовски действенно. Алхимики и маги, любители «файерволлов», икают от зависти. Практически напалм. А ранцевым самодельным огнемётом можно короткими струями в морду практически гарантированно остановить противника, прорывающегося по самому верху заграждений. Хотя такого на моей памяти ещё не бывало.
Кто знает, — может, никогда такого и не увижу, даст Бог?
XV
…Разлёт выстреливаемых из стволов мортиры чётко отмеренных и уложенных в заряд отрезков электродов просто шикарный. Накрывает такой пучок самопальных «дротиков» почище любой крупной дроби, при этом часть обрубков в полёте изящно и коварно вращается. Сечёт, рвёт и пронзает всё, с чем столкнётся. Либо пришивает к земле или стенам.
Моя разработка. Ничем не хуже шрапнели, хотя и такого добра у меня хватает. А в чём-то и пострашнее. Самодельная пятиствольная и многоцелевая «установка залпового огня», которую я и называю мортирой, позволяет крайне эффективно расстреливать противника как в упор, так и на дальних подступах. У меня таких целых две. «Урожай» снова обещает стать богатым.
А тех, кто прорвётся, ждёт, на самый крайний случай, угощение из смеси соляной кислоты и хлорной извести. Главное, чтобы «ветер с моря дул, ветер с моря дул», да не в нашу сторону. Хотя противогазы и будут под рукой, не хочется нагадить на своей территории опадающими осадками частиц хлорного газа. Потому в этот раз, видимо, обойдёмся «лёгким» вооружением, — смесью содово-горчичных фугасов. Это адская для слизистой и дыхания вещь, но после конечного оседания не представляет той опасности, что хлор. Каустик смывается дождём, и все дела. Попенится малость, пошипит, подымит. Попугает, короче. И всё.
Что-то отвлекает мой взгляд.
Это подгоревший слегка остов дома-сруба, что бесстыже щерится выбитыми напрочь окнами. Нужно раскатать его по бревну и сложить в штабель. Ни к чему привлекать внимание издалека коньком причудливой крыши. Будет когда-либо возможность — соберу обратно. Лиственница практически не гниёт. А нет — пущу, на хрен, на дрова, коли так прижмёт, при дефиците топлива.
Слава ангелам — хранителям, дефицита пока нет. И уголь в наличии имеется. Двор по весне нужно расчистить, опять же. Листва, щепа от пиленых деревьев. Всё руки не доходят. Огород вот, — по весне тоже попробуем посад…
— Ака, там кто-то есть. — В голосе Сабира, пристраивавшего поудобнее смоляной факел на парапете, обычная деловитая информативность.
Мысли сворачиваются потревоженной змеёй и, шипя, убираются поглубже.
— Там целый мир, Сабирушка, — грустно замечаю я. — И живой пока, и уже подыхающий. Кто ж именно из его части?
— Мне кажется, человеческая сущность.