Экспедиция

– Говорю тебе, он там столковался с кем-нибудь из своих. Это у них какая-то явка. Пошли отсюда.

Я немного подумала.

– Не-а. Это нелогично. Тогда бы он вернулся раньше. Чтобы не вызывать подозрений.

– Значит, его там взяли.

– Вот это может быть, – согласилась я. – Но в таком случае, наверное, стоит подождать еще.

– Будешь брать их штурмом? – спросил он ехидно.

– Ну что ты от меня хочешь? – уныло сказала я. – Куда мы сейчас пойдем? Погоди еще немного.

И тут из-за поворота раздался знакомый гул – такой знакомый, что я поначалу даже не обратила на него особого внимания. Потом дернулась и плотнее припала к земле. Шум мотора. Легковушка выпрыгнула на нас из темноты, проехала еще немного и затормозила, развернувшись чуть боком.

– Забирайтесь, – сказал Томас. – Надоело таскаться пешком.

– Как ты ее раздобыл? – спросила я, с наслаждением устраиваясь на мягком сиденье.

– Угнал, конечно, – ответил он. – Ну, держитесь.

И он погнал по серпантину с такой скоростью, что на поворотах я невольно зажмуривалась и втягивала голову в плечи. Я и не представляла себе, что можно вот так ехать и при этом оставаться в живых.

– Так у кого же все-таки ты ее спер? – спросил Игорь. – Кто там размещался?

– Знаешь, – ответил Томас, не оборачиваясь, – я даже не стал выяснять.

– А куда мы едем?

– Да так, – сказал он. – Вниз. Послушай, помолчи, пожалуйста. Я немножко занят.

Я и не заметила, как мы миновали заставу. Просто у обочины внезапно вырос силуэт какого-то строения, подсвеченный тусклыми огоньками, его тут же отнесло назад, в темноту, хлопнул одинокий выстрел, но мы уже были за поворотом, на виражах закладывало уши, сквозь приспущенное стекло внутрь врывался теплый, почти летний ветер.

– Томас, – слабо сказал Игорь. – Долго еще?

– Нет, – ответил он, – теперь уже недолго. Мы уже почти выехали на побережье.

– А там что?

– Там... должно быть...

– Останови машину, – вдруг сказал Игорь очень спокойно.

Он сидел на заднем сиденье, а я – на переднем, поэтому его не видела. Но что-то мне не понравилось, в его голосе. Я обернулась. Он держал в руке пистолет и целился Томасу в затылок.

– Ты что, – сказала я, – сдурел?

Он не обратил на меня никакого внимания.

– Я сказал, останови машину. Думаешь, ты выживешь, если пуля попадет тебе в голову, да еще с такого расстояния?

– Нет, конечно, – медленно ответил Томас, – но тогда ведь и вы разобьетесь.

– Делай, что говорят.

– Игорь, – пробормотала я, – может, хватит?

– Заткнись. И только попробуй мне помешать.

– Да не собираюсь я тебе мешать.

Он, похоже, тронулся. То есть, не то, чтобы тронулся, а просто весь кошмар пути сконцентрировался у него на Томасе. Может, действительно, остановиться – он рано или поздно придет в себя? Но тут мне пришла в голову мысль, что, если мы остановимся, его ничто не будет удерживать, и он действительно начнет стрелять. И я позорно замолчала.

– Ну, хорошо, – сказал наконец Томас. – Не маши своей пушкой, я уже останавливаюсь. Просто хочу найти место, где можно съехать с дороги.

Он сбавил скорость, и мы молча проехали еще минут пять, пока он не вывел машину на усыпанную гравием площадку над обрывом – такие иногда попадаются на горных дорогах.

– Выходи, – сказал Игорь. – Медленно.

Томас отворил дверцу и вылез. Держался он спокойно, даже лениво. Игорь тоже распахнул дверцу, но остался в машине. Я тоже вышла и обошла автомобиль вокруг, чтобы получше их видеть. Мы стояли на краю обрыва. За белыми столбиками ограждения внизу шумели деревья; оттуда же, снизу, с далекого моря дул ветер, принося теплый воздух, накатывающий, точно волны. Где-то вдали, на самой кромке ночи горели редкие огоньки. С ума все посходили.

– Ритка, – сказал Игорь, – отвали от него подальше.

– Нет. Я лучше тут постою.

– Отойди, – сказал Томас, – ты же видишь.

– Ничего я не вижу.

Чтобы мягкий, спокойный, домашний Игорь угрожал мне пистолетом ни с того, ни с сего? Значит, мир рухнул.

– Пока ты был не в себе, – сказал Игорь, – я тебя не трогал. Но теперь, раз уж ты пришел в норму, ты мне за все ответишь. Вынь руки из карманов!

Томас неохотно вытащил руки и поднял их ладонями вверх.

А я все боялась, что если заговорю, то подтолкну Игоря к каким-то действиям, заставлю его принять решение, а назад уже пути не будет. Поэтому какое-то время я молчала, прикидывая, что бы такое сказать. На меня вдруг навалилась непомерная усталость – опять я была одна, совсем одна, и положиться было не на кого.

– Послушай, – говорит Томас, – ну что ты за меня взялся? Я же не враг вам. Я сделаю все, что ты скажешь.

– Я тебе не верю.

– Ну что я могу сделать, чтобы ты мне поверил?

– Все, что ты мог, ты уже сделал.

– Ну так, – говорит Томас, – чего ты еще от меня хочешь?

– Герка из-за тебя погиб. И Кристина, наверное, тоже.

– Кристина жива, – ответил Томас, – ручаться не могу, но думаю, что жива. Они, должно быть, благополучно добрались. А Герман... что ж, моя вина, наверное. Я должен был остановить грузовик тогда, раз уж шофер так перетрусил. Как угодно, но остановить. И дело тут не только в Герке. Думаю... они всех заложников застрелили, в конце концов.

– Почему ты валишь все на него одного, – наконец, вступилась я, – ни ты ничего не сделал, не пытался даже... ни я.

– Не в этом дело, – устало ответил Игорь. Стоять ему было тяжело, и он прислонился к капоту, но пистолет не опустил. – Я же не такой идиот, я же понимаю. Как мы вообще сюда попали – вот это пусть объяснит.

– Хорошо, – ответил Томас, – только что я могу объяснить? Главное вы и сами уже знаете. Частью догадались, частью узнали случайно. Все, что произошло, никто предусмотреть не мог, конечно. Предполагалось, что к этому времени мы уже должны были благополучно добраться до места, и там бы я вас оставил.

– Какого еще места?

– Там, на побережье. Отсюда до него еще часов пять на машине ехать.

– Кому мы понадобились? И зачем?

– Мне трудно это объяснить, – сказал он, – потому что полномочий таких мне, вроде, никто не давал, но, коротко говоря, по некоторым прогнозам тут скоро будет очень плохо. И есть некто... кто заинтересован в том, чтобы все это не зашло слишком далеко. Они пытаются... не то, чтобы наладить жизнь, – боюсь, это уже невозможно. Пытаются создать что-то новое. Но для этого нужны люди определенного склада, которые способны это новое принять. Мы их находим. Во всех крупных городах, повсюду, есть наши центры. И мы заранее прикидываем, кто нам нужен. Исходя из определенных критериев. И, если удается таких людей уговорить, – вывозим. Под разными предлогами, осторожно, небольшими группами. Иначе может начаться паника, мы только подтолкнем катастрофу. А это никому не нужно – ни нам, ни вам.

Он помолчал.

– Мы, правда, ничего плохого не хотим, – добавил мягко. – Никто вам не сделает ничего плохого.

– Кто вы такие?

Он задумался.

– Мы-то? Трудно сказать. Дело в том, что те, кто это все спланировал, сами появиться не могут. А кто-то должен все обеспечивать. Находить нужных людей. Собирать их. Переправлять. Поэтому... такие, как я. Беда только в том, что не всегда легко предугадать, как поведут себя люди. Как мы ни готовились, как ни старались. У нас все время накладка на накладке. Тебя я, например, проглядел.

– А то бы что? Обезвредил?

– Да нет. Просто отобрал бы пистолет. Ты бы и не заметил.

– Знаете, – говорю, – что-то мне не нравится, как мы разговариваем. Неуютно как-то. Но, Томас, в одном он прав. Никуда я не поеду. Я боюсь. Я домой хочу, Томас.

И тут, к собственному ужасу, я расплакалась. Думаю, это долго копилось – просто сил уже не достало терпеть.

– Ох, ну прекрати ты, в самом деле, – сказал Томас, – ну что мне теперь делать? Даже, предположим, мы и вернемся... Я совсем не уверен, что все останется, как было. И что вас оставят в покое... погибать вот так... Ведь там же уже невозможно жить – разруха, голод... особенно таким, как вы.