Страница 47 из 58
– Это татуировка. Священные знаки, надо полагать.
– А поточнее?
– Поточнее тебе мог ответить только владелец этого куска кожи, с чьей спины он был снят, но, увы, он сейчас далеко, примерно там же, где и деятель, освежевавший вышеупомянутого владельца.
– Положи на плиту, – не отреагировав на мою витиеватую конструкцию, сказал дракон.
В полном недоумении я положила кожу на одну из плит двора. Зачем это надо?
Дракон поднял когтистую лапу, помедлил, а потом средним когтем молниеносно начертил на ней довольно замысловатую заплату.
– Здорово! – одобрила я. – А я ногой рисовать не умею.
– Не мешай! – отмахнулся дракон и одним махом нарисовал рядом точную копию первой фигуры.
– Ну и чем я тебе так вырежу? – ворчливо спросила я. – На эти загогулины маникюрные ножницы нужны.
– Зачем вырезать? – удивился дракон. – Бери и приклеивай.
Не веря глазам, я подошла поближе и подняла лоскут за край. Он поднялся, две одинаковые заплатки остались лежать на плите. Ничего себе у него когти…
– Плохого не держим, – хмыкнул польщенно дракон. Ну слава Сестре-Хозяйке, хоть немного развеселился! Распечатав горшочек со смолой, я присела на корточки у плиты и щепочкой принялась мазать на кожу тянучую смолу. Смола норовила пристать еще где-нибудь, где угодно, хоть пальчиком.
Дракон раскрыл поврежденное крыло, и я осторожно прилепила на дыру заплату.
Потом намазала вторую и прижала ее снизу.
Выкраивая заплаты, дракон эстетствовал и выбрал две наиболее ему понравившиеся картинки из той пестрой галереи, что некогда украшала спину потомка Тихого Грома.
– Нормально?
– Сойдет.
– И что теперь?
– Теперь… Четырнадцать человек и весят больше, чем ты…
Дракон раскрыл и вновь сложил крыло, склонив голову набок, прислушался к себе.
– Только завтрашней ночью я смогу сказать, что будет. День придется пережить в неведении.
– Слушай, но ведь бояться нечего, да? Ты же можешь отогнать всех пламенем?
– Я не всесилен, – нехотя признался дракон. – Пойми, если я буду извергать пламя, то не смогу поднять четырнадцать человек. Одно из двух. Если бы не эта проклятая дыра… День вам придется держаться самим.
– Ну ладно, я тогда пойду предупрежу Ножа, – сказала я. – Только разденусь сначала. Можно, мой мешок около тебя будет? А то потеряю еще.
– Пусть лежит, – величественно разрешил дракон.
Я с облегчением сняла зимние, а теперь драконово-летные куртку, штаны и сапоги – даже ночью в Пуповине было куда теплее, чем там, у Пояса Верности. Сложив все, я положила мешок поближе к дракону и пошла Дорогой Лягушек к стене.
Рассвело.
Оставшиеся без баллисты онагры принялись методично усеивать камнями территорию гробницы.
Смысла в этом особого не было: надгробной грядке камнепад вреда не причинял, строений, которые можно было разрушить, во дворе не было, а мы, в том числе и дракон, укрылись в мертвой для обстрела зоне под стенами. Страдали каменные лягушки.
В ответ сопротивленцы собирали эти же камни и закладывали в пращи своих камнеметов, отправляя их обратно. Так и перекидывались булыжниками туда-сюда. Одно каменное ядро, правда, попало в палатку, но там никого не было, все раненые уже были кто на стене, кто под стеной.
Потом появился парламентер.
– Странно… – сказал Нож. – Раньше они себя переговорами не утруждали.
Парламентера подпустили к воротам.
– Мы предлагаем вам сдаться, – сообщил он, задрав кверху голову. – Вам будут сохранены жизни.
– Каким образом? – скептически поинтересовался Нож.
– Каторжные работы, – честно ответил парламентер.
– Благодарю вас, но условия нас не устраивают, – без тени сарказма вежливо ответил Нож.
Парламентер и не сразу понял, что он сказал, видно, подобная вежливость в армии Сильных была диковинкой.
– Значит, вы отказываетесь? – уточнил он.
– Отказываемся, – подтвердил Нож.
Парламентер повернулся и пошел докладывать о результатах переговоров. Хвоста у него совсем не было – отрублен под корень. Интересно, за что?
Прошло совсем немного времени с того момента, как он дошел до своих, и начался штурм. К гробнице со всех холмов стали осторожно подтягиваться воины, особо не рискуя, прячась за укрытиями.
А на дороге, ведущей от домика привратника у входа, замаячила тень тарана, который, прикрывая плетеными щитами, потихоньку подкатывали к воротам.
Конечно, нам очень повезло, что секрет ветхой задней стены еще никто не раскрыл, и штурмовали нас классическим способом, считая ворота самой слабой точкой укрепления.
Но это делало ситуацию ненамного легче. Все, кто мог, стояли у бойниц, пытаясь остановить наступление. Но из четырнадцати человек более или менее ходячих и стрелючих было десять. И я одиннадцатая. Вот и вся арифметика.
Мы стреляли, кто из чего мог. Я могла из арбалета. Но в этот раз успехи мои были куда менее впечатляющими. Баллисты почему-то не горели и стрелы в грудь наступающим не вонзались.
И зашевелилась мыслишка, что каторжные работы – это не так уж и плохо, и там люди живут, и сбегают иногда…
Таран неумолимо приближался.
Нож распорядился пустить в ход воспламеняющиеся снаряды, поджечь ими таран.
Паренек при орудии оказался хорошим наводчиком и попал точно – да что толку. Полыхали закрывающие таран с боков и сверху щиты, сам он оставался невредимым.
Мы били по суетящимся около него людям, но они поменяли щиты и движение тарана возобновилось.
– Пушистая Сестричка, приготовься, – добежал до меня, пригибаясь за зубцами стены, Нож. – Будем спускать тяжело раненных в подземелье, пора уже. Пойдешь с ними. Они не знают, сколько нас, поэтому мы поставим плиту на место и будем надеяться, что они не догадаются об укрывшихся внизу. А сами встретим их на стенах. Дней через десять попытаетесь выбраться, может, к тому времени в долине станет спокойно, какой им смысл караулить после. Дракону скажи, чтобы уходил.
– Да не может он, – с досадой сказала я. – Разве бы тут сидел. Проклятая баллиста…
– Плохо.
В наш разговор вдруг вмешался мысленный призыв дракона:
"Иди сюда, ты мне нужна!"
– Ой, Нож, меня дракон, кажется, зовет! Я узнаю, в чем дело, и к палатке подойду! – сказала я.
– Поторопись, – взял мой арбалет и продолжил стрельбу Нож.
Дракон выбрался из-под стены и сидел в центре двора, сворачивая и разворачивая хвост.
– Вы не доживете до вечера, – раздраженно сообщил он. – Баланс сил не в вашу пользу.
– Ты открыл мне глаза, – не менее раздраженно отозвалась я. – Вывел меня из тьмы неведения. Я могу вернуться на стену?
Дракон проигнорировал мои слова и коротко сказал:
– Садись на спину. За крылья.
– Я не полечу! – завопила я.
– Пока я не могу лететь, я тебе уже объяснял. Будешь помогать. Поторопись.
И этот поторопись… С ума сойти! Забравшись дракону на спину, я кое-как примостилась там, вцепившись в него руками, ногами и хвостом.
– Держись.
Дракон полез на надгробную грядку.
Взобравшись на ее полированную вершину, он расправил раненое крыло, а затем сложил его каким-то болезненным изломом, но так, что его пробитый край оказался рядом со мной.
– Держи заплату, чтобы не отвалилась.
Прижав ладонями заплатки на дыре в крыле, левая ладонь снизу, правая – сверху, я замерла, так пока и не понимая, что он задумал.
Дракон повернулся к воротам, за которыми уже совсем в опасной близости находился таран, напрягся, я почувствовала, как горячо стало моим ногам и хвосту, и с усилием изрыгнул длинную струю пламени.
– Держи заплаты, иначе я не могу, – еще раз попросил он.
"Почему же он очень горячий? – вертелось у меня в голове. – Когда рушили Пряжку такого не было…"
Впрочем, горячо стало не только мне.
Я видела, что наши лежат на стене ничком, накинув куртки на головы, а над ними опасно низко бьет струя почти белого пламени. Самые расторопные спрыгивают вниз.