Разорившийся виконт

Леди Каслтон согласно кивнула, но с такой загадочной улыбкой, что Мелиссе показалось, что бабушка хитрит. Что ж, теперь у нее будет одной заботой больше.

Сэфтонский бал, устроенный для того, чтобы молодые люди могли найти себе спутника жизни в доме одной из Олмакских патронесс, являл собой довольно жалкое зрелище. В этой унылой толкотне только один человек чувствовал себя превосходно. Им была сама леди Сэфтон. Чарльз выглядел менее счастливым, так как никогда не был поклонником таких свадебных аукционов и все еще думал о том, как бы понравиться своей кузине. Она, конечно, привлекательна, и мысли о ней неотступно преследовали Чарльза. А ему, как назло, надо гоняться за Генриеттой, а потом – и это будет самое сложное – ему предстоит как-то уговорить ее выйти за него замуж. Но что поделаешь, если его так тянет к этой девушке! Он часто замечал, что женщины, которые ему нравятся, почему-то напоминают ему молодую бабушку на портрете, а ее загадочная полуулыбка просто сводила Чарльза с ума. Это чувство завладело им с новой силой, как только он впервые увидел свою кузину.

– Надеюсь, первый танец – мой, – уверенно произнес Чарльз, поднимаясь с Мелиссой в бальную залу.

– Очень жаль, милорд, – извинилась улыбающаяся Мелисса. – Первый танец я уже обещала Джорджу.

Нахмурившись, он вырвал из рук Мелиссы бальную книжечку и очень удивился, не найдя почти ни одного свободного танца. Затем он торопливо нацарапал свое имя в двух клеточках, которые еще оставались незанятыми.

– Вы поразительно самонадеянны, – шутливо проворчала девушка, отчеканивая каждое слово.

Рафтон приближался, и Чарльзу ничего не оставалось, кроме как откланяться и со словами «увидимся позже» скрыться в толпе. Он чувствовал себя, как побитая собака. Это чувство было ему знакомо, только он никак не мог понять почему. Со стаканом пунша в руке он присоединился к группке своих приятелей, которые строили из себя утомленных и скучающих джентльменов, тогда как на самом деле развлекались, обсуждая каждую пару и отпуская вслед танцующим свои едкие шуточки.

Мелиссе не нравилось, что Чарльз мог быть таким властным, ведь он должен был помнить, что она ненавидит эту черту его характера. Именно она была причиной их частых стычек. Тем не менее, девушка постаралась унять свой гнев, не желая становиться объектом насмешек. К тому времени как Джордж подошёл к ней, она была совершенно спокойна.

Помня о правилах приличия, Мелисса могла позволить себе лишь вежливо улыбаться своим кавалерам. Почему общество решило, что скука – обязательное проявление хороших манер? Просто смешно устраивать какие-то увеселительные мероприятия, когда гости должны выглядеть так, будто им все это до смерти надоело. Иногда Мелисса просто не могла сдержать смех. Вот и сейчас, когда Джордж рассказывал ей забавную историю, она еле удерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Она едва пришла в себя, – тихонько продолжал он. – Когда появилась белка – честно говоря, я их там ни разу не видел, – ближайшее дерево было в тридцати ярдах. Собака тут же рванулась за ней, совершенно не подумав о мисс Эйплтон, которая обмотала по глупости поводок вокруг запястья. Бедняжка и трех шагов не сделала, как вдруг споткнулась и шлепнулась прямо в клумбу, где с ней и случилась истерика. Представляете, из ее шляпы торчали анютины глазки, а на ухе висел плющ. Верный пес пытался успокоить хозяйку, щедро покрывая ее лицо слюнявыми поцелуями, но единственное, что ему хорошо удалось, так это окончательно опутать ее поводком. Чтобы освободить несчастную, пришлось позвать на помощь трех джентльменов.

Мелисса выскочила из комнаты и только тогда смогла расхохотаться.

– Вы хотите, чтобы я опозорилась, Джордж? – набросилась на него Мелисса, давясь от смеха. – Ну почему вы не рассказываете истории вроде этой, когда нас никто не видит?

– Простите, дорогая, – виновато произнес Джордж.

В ответ Мелисса лишь слегка стукнула его веером.

Двумя танцами позже она не смогла удержаться от улыбки, наблюдая за тем, как лорд Эмплай выделывал замысловатые па, танцуя кадриль. Несмотря на грузность, этот человек был удивительно грациозен, но в танцах явно не силен. Она уже отпустила комплимент в адрес его нового искусно расшитого жилета, на что он возразил, что будет выглядеть куда лучше, если наденет галстук более сдержанных тонов и несколько укоротит свой жакет. Впрочем, богатством гардероба лорд Эмплай похвастаться не мог, но он был умным и интересным собеседником. Сейчас он услаждал ее слух описанием телескопа из Гринвичской Королевской обсерватории. Его объяснения были очень просты и доступны. Из лорда Эмплая получился бы неплохой учитель. А когда он обсуждал что-то, что ему очень нравилось, его робость бесследно исчезала.

Когда Чарльз напомнил ей о своем первом танце, гнев Мелиссы, вызванный его нахальным поведением, вновь дал о себе знать. Он ангажировал ее на два вальса, танца, который девушка обычно старалась избежать, потому что он требовал слишком близко прижиматься к партнеру. В вихре вальса в ее душе поднималась волна странных ощущений, которые спокойно дремали в ней все оставшееся время. Она не умела скрывать свои чувства, поэтому не хотела зря поощрять никого из своих поклонников, пока окончательно не решит, на ком остановить свой выбор. До сих пор она танцевала вальс только один раз с Джорджем.

– Вы превосходно танцуете, – произнес улыбающийся Чарльз, кружась с ней по комнате.

– А почему это вас так шокирует? – резко возразила она. – И мне не нравится, что сегодня вы так бесцеремонно навязываете мне свое общество. Я вообще редко вальсирую, и эту привилегию еще надо заслужить.

Его брови медленно поползли вверх от удивления.

– Да вы как будто пуританка?

– Не совсем. Но вальс подразумевает собой некоторую близость, которую я не хочу поощрять, особенно с вами.

Внезапно его глаза вспыхнули каким-то странным огнем, в то время как на губах все еще играла натянутая улыбка.

– Но чем я вызвал такую ярость?

Он определенно не узнает ее. Какое счастье!

– Я вас не знаю, – сдержанно ответила Мелисса, гадая, как бы исправить свою оплошность. Ей не следует продолжать эту словесную перепалку, а то он, чего доброго, еще возьмет да и вспомнит Генриетту Шарп. Ее голос смягчился, теперь она поддразнивала этого мужчину: – И не уверена, что хочу узнать. Ваша репутация не позволяет мне считать вас моим другом.

– А я думал, все юные леди без ума от повес, – произнес Чарльз с улыбкой.

– Я не отношу себя к этим «всем юным леди». Что если вы такой же дебошир и развратник, как, например, лорд Торнхилл? Представьте, на балу вас застают в неглиже, развлекающимся с двумя дамами полусвета…

– Откуда вы об этом узнали? – спросил изумленный Чарльз.

– Боюсь, в городе не осталось ни одного человека, который об этом не знает. Многие джентльмены с завистью обсуждают подробности этого забавного случая.

– Да, теперь я вижу, что вы не жеманница, – вздохнул Чарльз. – Надеюсь, у вас хватит благоразумия не распространяться об этом.

Она прокляла себя за то, что забыла о правилах хорошего тона. Но рядом с Чарльзом она непроизвольно становилась прежней вульгарной Генриеттой Шарп.

– Конечно, милорд, но у вас тоже не хватило ума не вырывать у меня из рук бальную книжечку.

Он согласно кивнул.

– Но ведь не так уж и плохо танцевать со мной вальс?

– Напротив. – «Ты даже не представляешь, как это приятно», – подумала Мелисса. Но именно по этой причине ничего подобного больше не повторится. – Я чувствую себя неловко в вашей компании. Вы так неприлично на меня смотрите!

– Прошу прощения, леди Мелисса, – поспешно вставил он. – Впредь я буду себя сдерживать. Но вы так похожи на изображение моей бабушки в молодости, что я не знаю, как мне быть. Это кажется нереальным.

Так вот почему он смотрел на нее как завороженный. Это еще один довод в пользу того, что ей надо держаться от него как можно дальше. Узнав ее получше, он может догадаться, какую роль она сыграла в его жизни.